Книга Год Черной Лошади, страница 156. Автор книги Марина и Сергей Дяченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Год Черной Лошади»

Cтраница 156

Барракуда отвернулся. Ивар, растерянный, молчал.

Объяснить, что он не про это спрашивал?

Мертвое тело будет лететь и лететь в пустоте, и фонарик будет гореть, но потом все равно погаснет… В Космосе не бывает никакой Прародины. Там только холодные летающие камни, и редко-редко — звезды, сгустки горящих газов…

Сказать об этом Барракуде? Разве он не учился в школе и не знает, как устроен космос… Как устроен мир?..

Молчание тянулось и тянулось, в тусклом свете ламп Ивар видел неподвижного Барракуду, плотно сжатые тонкие губы под полоской усов, веки, прикрывающие круглые, как линзы, глаза… Четыре тени окружали Барракуду хороводом — две коротких, две подлиннее.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, Ивар. Догадываюсь… У камня не бывает корней. Верно? Это противоречит его… природе. Говорить о каких-то камнях… странность. Правда?..

Ивар молчал. Ждал. Не отводил взгляда.

— Да, Ивар… Непонятное раздражает. Иногда кажется смешным, иногда пугает… Знаешь, в Городе тоже стояли Камни. Не посреди леса, конечно, а вот так, на перекрестке… И нашелся человек, который… осквернил Камень. Скуки ради, или злобы ради, или… не знаю зачем. Он осквернил Камень и поглумился над ним… себе же на горе.

Барракуда замолчал.

Ивар сидел, подобрав колени к подбородку, слушая, как шуршит воздух в невидимых вентиляционных шахтах. Ему казалось, что Камень за его спиной не просто нагрелся от человеческого прикосновения, но источает тепло сам по себе.

Тогда он не выдержал и спросил:

— А почему — себе на горе? Камень отомстил?

Барракуда поднял глаза:

— А ты веришь? Что Камень может отомстить?

Ивар молчал, сбитый с толку. Потом вспомнил свое видение — и пробормотал едва слышно:

— Верю… наверное.

Барракуда вдруг улыбнулся — не так, как обычно, не насмешливо, а просто улыбнулся, Ивар даже удивился — надо же, и на человека похож…

— И я верю, — сказал Барракуда уже серьезно. — Но только в той истории… Отомстил не Камень.

Ивар захлопал глазами, пытаясь собрать воедино внезапно разбежавшиеся догадки.

— Да, — продолжал Барракуда. — Осквернивший был наказан так, как велит того Закон. А свершившего наказание арестовали… Тоже по закону — по закону Города… — выпуклые глаза уставились на Ивара вопросительно, будто ожидая возражений. Ивар проглотил слюну и смолчал.

— Но по Закону рода тот, кто свершил наказание, был невиновен. Тигарды насильно вырвали его из рук правосудия и укрывали… Укрывали годами, становились сообщниками, преступниками, отщепенцами… Потому что жили в согласии с Законом рода. Потому что помнили традиции предков… По-твоему, это смешно?!

Он вдруг подался вперед, захлебнувшись от внезапной ярости, и в глазах у него вспыхнули злые желтые огоньки; отшатнувшись, Ивар с ужасом заметил пену, выступившую в углах длинного рта.

— По-твоему, это глупо?!

Ивару сделалось страшно до судороги. Барракуда несколько секунд сверлил его взглядом, потом откинулся назад, оперся руками о пол. Сказал совершенно спокойно:

— Все это длилось много лет… Твой теперешний собеседник из шкуры лез вон, устраивал какое-то подполье, делал тысячу глупостей, сидел в тюрьме, между прочим, и довольно долго… Чего ради?.. Ивар, этот Камень, у которого ты сидишь… Последний из оставшихся Камней. Мы привезли его сюда… Это называется «святыня». Не имеющая никакой утилитарной функции, совершенно бесполезная вещь. Ты слышал, как говорят — «клянусь святыней»?

Ивару и самому случалось так говорить. Но он, конечно, не имел в виду никаких камней.

— Ивар… Я говорю неясно. Паршивый из меня педагог, но ты хоть чуть-чуть… понял?..

Ивар открыл было рот — но в тот же момент оба вздрогнули от пронзительного, сверлящего писка. Барракуда дернул рукав — на белом браслете пульсировал зеленый огонек.

— Да, — Барракуда поднес браслет к щеке.

Ивар не мог разобрать слов — только голос, незнакомый, быстрый, напряженный. Лицо Барракуды сделалось жестким. Как камень.

— Давайте посадку, — пробормотал он сквозь зубы. — А мальчик будет со мной.

Незнакомый старик вошел в зал, сопровождаемый двумя угрюмыми мужчинами, настороженными, как конвоиры. О чем-то отрывисто распорядился Барракуда — прошла минута, прежде чем Ивар понял, что стоит перед собственным отцом.

Старик, безусловно, когда-то был Командором Оновым; Ивар узнал бы отца в любом обличье — пусть седая щетина, пусть проваленные воспаленные глаза, пусть наполовину поредевшие волосы… Но стоящий перед ним человек уже не был Командором. Некогда испепеляющие глаза его утратили и волю, и властность — остались страх и мольба.

Ивар глядел в эти затравленные глаза, и сквозь шум в ушах до него доносились обрывки фраз:

— Один… Я прилетел один… Я безоружен…

— …снова?

Глухой голос Генерала:

— Барракуда… недопустимо…

Желтый огонек на дне выпуклых глаз:

— Я неясно объяснил?!

Да, Генерал не хотел оставлять наедине Барракуду, Ивара и Онова; Барракуда резко одернул его, и тогда они ушли, оглядываясь — угрюмый Генерал, конвоиры, изгнанная из-за пульта Милица, еще кто-то, кого Ивар не успел увидеть…

Отец перевел дыхание. Он дышал тяжело, как после долгого бега, или — Ивар вздрогнул — как тогда в невесомости, в полумраке, в обнаженном трепещущем клубке… Он поспешил прогнать воспоминание. Уничтожить. Стереть.

— Ивар…

Вместо того, чтобы обрадоваться встрече с отцом, он испугался.

— Ивар, сынок…

В голосе Онова скользнуло нотка, от которой на голове у Ивара зашевелились волосы. Онов медленно повернул к Барракуде серое старческое лицо:

— Слушай, Коваль… Я пришел… За своим мальчиком. За своим единственным сыном…

Барракуда понял сразу — Ивар услышал, как он со свистом втягивает воздух.

— За своим единственным сыном…

Ивар еще не понимал.

— Я… Своей рукой погубил своего…. Саня умер час назад… Саня…

В сознании Ивара будто некрепко защелкнулась щеколда, запрещающая понимать слова отца и по-настоящему верить в них. Нет, спокойно сказал он себе. Так не бывает. Я не слышу. Не слышу.

— Коваль… Я привез тебе заложника. Лучших, чем я, заложников тебе не сыскать… Тебе будет все. Все, и даже больше. Мы отдадим тебе все… А ты отдай мне сына. Отдай! Ничего не осталось. Возьми Город на разграбление… Отдай мне моего сына!..

Ивар задрожал. На его глазах отец метался, как заглоченная капканом жертва; на глазах сына он молил врага о помиловании — о чем-то большем, нежели просто дарованная жизнь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация