– Хорошо, я разрешаю свидание, – пролепетал он. – Но только в моем присутствии. При мне будут защитные амулеты, и этот преступник не сможет сделать вам ничего плохого.
– Конечно, конечно же, вы должны сопроводить меня, – затараторила Офла. – Как же я без вас найду нужную камеру? Никак не найду. Так пойдемте, пойдемте же, господин Тасман главный!
Оставив на посту у входной двери двух младших стражников, Тасман повел сногсшибательную посетительницу на первый подвальный уровень. Он шел впереди и чувствовал, как Офла дышит ему в затылок, отчего по его коже бежали мурашки, а в мыслях было только одно – желание развернуться и заключить в объятия эту женщину, и сделать с ней все… а еще лучше – позволить ей делать с ним самим все, что она только пожелает. Но, судя по всему, Офла горела лишь одним желанием – пообщаться с заключенным эльфом.
– Разве вы не пустите меня к нему в камеру? – удивилась Офла, когда они остановились перед дверью, за которой томился Малач, и Тасман, открыв маленькое окошко, забранное решетками, отошел на шаг в сторону.
– Ни в коем случае! – твердо сказал стражник.
– Но как же, как я смогу разговаривать с ним через такое крохотное окно? – На глазах у женщины появились слезы. – Как я напишу об узнике, которого даже не могу как следует рассмотреть? Нельзя же так, господин Тасман главный, нельзя, нельзя…
– Хорошо, хорошо, – смилостивился Тасман, видя, что Офла вот-вот расплачется. – Я открою основную дверь, но больше ни о чем меня не просите.
– Да, да, да, – обрадовалась посетительница. – Я не буду, не буду больше ни о чем вас…
Слова застряли у нее в горле. Стражник выполнил обещание, открыв дверь, но, к огромному разочарованию Офлы, за ней оказалась еще одна – решетчатая, сквозь прутья которой не протиснулся бы и ребенок. Она с укором посмотрела на стражника, но тот лишь отрицательно покачал головой, после чего, скрестив руки на груди, отошел к противоположной стене коридора и уперся в нее спиной, всем своим видом показывая, что никакие просьбы не сдвинут его с места до окончания свидания.
– Зачем вы пришли сюда, сударыня?
Слова, прозвучавшие из глубины камеры, заставили Офлу забыть о Тасмане, прильнуть к решетке и протянуть через нее руки в зовущем жесте.
– О, господин Малач! Дорогой господин Малач! Несчастный, несчастный господин Малач, за что, за что они заточили вас в эту ужасную тюрьму? Расскажите же, расскажите мне, что случилось? Какое преступление вы совершили? Ведь это все неправда, да? Вас оклеветали, и на самом деле вы ни в чем не виноваты! Да? Но почему, почему вас поместили в камеру смертников?! Неужели это означает, что вас могут приговорить к смерти! К смерти?! Но как же так, как же так, господин Малач? Я намерена, намерена взять у вас интервью, чтобы вы все, все рассказали читателям журнала «Всегда своевременная…»…
Полностью произнести название журнала, главным редактором которого она являлась, у Офлы не получилось. Этому помешали губы эльфа, нашедшие через решетку ее губы. Прежде Офла лишь один раз целовалась с эльфом. Тогда она сама проявила инициативу и поцеловала Малача. Блаженство длилось лишь одно мгновение – и все равно стало незабываемым. Теперь профессор Малач сам целовал ее, и Офлу даже затрясло от вкушаемого наслаждения.
– Эй! Эй, вы чем это там занимаетесь? – гневно спросил начальник ночной смены.
– Не позволяйте ему приближаться! – шепнул Малач, слегка отстраняясь. – Пока!
– Нет, нет, все в порядке, в порядке. – Офла повернулась спиной к узнику, лицом к Тасману и замахала руками, показывая, чтобы тот оставался на месте.
– Милая Офла, – еле слышно произнес сзади Малач. – Помните, мы договаривались, что, когда я попрошу оказать мне одну услугу, вы ее выполните?
– Да, – выдохнула она, не поворачивая головы.
– Тогда прошу вас сейчас же полностью раздеться и бросить одежду себе под ноги. А потом попросить стражника подать ее вам.
Несмотря на необычность просьбы, повторять ее не потребовалось. Офла завела руку за спину, потянула за какую-то лямочку, и платье соскользнуло вниз. Дальше раздеваться не потребовалось: помимо платья на красавице ничего не было.
– Ой! – воскликнула она, опустив руки, однако предоставив на рассмотрение остолбеневшему Тасману свои идеальной формой груди с темными окружьями задорно торчащих сосков. – Как же это случилось?
Вопрос повис в воздухе. Тасман, хоть и открывал рот, словно выброшенная на берег рыба, но, как и рыба, не мог издать ни звука. Наконец почувствовав легкий шлепок по заду, Офла, переступив через платье, сделала шаг в сторону и с упреком обратилась к стражнику:
– Ну подайте же, подайте мне платье, господин Тасман главный. Я не могу сама поднять его, не могу, мне очень неловко наклоняться, я очень стесняюсь, стесняюсь…
Забыв про амулеты, способные охранить от владеющего магией узника-эльфа, и вообще забыв про все на свете, не видя перед собой ничего и никого, кроме обнаженной богини, Тасман бросился выполнять ее просьбу. Припав на колено, он схватил с пола платье, дрожащими руками протянул его Офле, но тут из-за решетки камеры резко высунулась рука, пальцы железной хваткой сжали горло стражника и с силой рванули на себя. Удар о металлические прутья лишил Тасмана Младшего сознания.
– Ой, – на этот раз не воскликнула, а сказала Офла, глядя на оседающее на пол тело и на хлынувшую из разбитого носа кровь. – Зачем вы его убили?
– Никто его не убивал, – громко зашептал Малач. – Шевелитесь же, сударыня.
– Как, как мне шевелиться?
– Обыщите его, найдите ключи и откройте камеру.
Забыв про свою наготу, сударыня принялась шарить по карманам Тасмана.
– Да вон же ключ, на поясе висит! – подсказал эльф. – Быстрее! Через несколько минут все выходы из тюрьмы будут блокированы магическим заклинанием…
Наконец ключ оказался в руках у красавицы, она поднесла его к замочной скважине и… остановилась.
– Я выполнила, выполнила нашу договоренность, дорогой Малач. Надеюсь, теперь вы сделаете следующий шаг?
– Какой шаг, Офла? Если я сегодня не выберусь из тюрьмы, завтра мои шаги будут направлены прямиком на эшафот!
– Я говорю о шаге к нашей взаимной любви! – с жаром сказала она. – Посмотрите на мою красоту, разве я вам не нравлюсь? Разве Я не нравлюсь ТЕБЕ?
– Нравишься, очень нравишься, – не стал грешить против истины эльф. – Но, Офла, я люблю другую, понимаешь? Другую!
– Ах другую! – вскипела красавица. – Ну так и оставайся сидеть в своей камере. Пусть другая тебя спасает.
Надув губки, Офла вновь повернулась к эльфу спиной. Но не ушла, а так и осталась стоять, притопывая ногой по своему дорогущему платью. По прошлым встречам Малач успел хорошо изучить нетерпеливый характер журналистки и был уверен, что надолго ее упрямства не хватит. Но в сложившейся ситуации дорога была каждая минута. Поэтому эльф опять протянул руку через решетку и сначала легонько шлепнул, а затем, поглаживая Офлу по заду, проникновенно сказал:
