Железяка попробовал прикинуть, сколько это все стоит, и зажал рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Содержимое коробочки явно тянуло на стоимость небольшого дома, пусть не в центре Фалленблека, а поближе к окраине, пусть одноэтажного, но в любом случае полностью каменного и с небольшим фруктовым садом, окруженным забором…
Настоящая же ценность коллекции была в том, что такую тончайшую работу могли делать только гномы. Еще, пожалуй, некоторые эльфы из северных племен, но таких эльфийских мастеров были единицы. В большинстве своем эльфийский народ увлекался спиннингом и нахлыстом – в этих видах рыбной ловли с ними редко кто мог поспорить. Впрочем, и гномам мало кто мог составить серьезную конкуренцию в ловле на мормышку.
– Я вот на эту во время отборов ловил, на «Чугунчик», – сказал Четвеерг и положил на блюдце маленькую мормышку с черным крючочком. – И еще вот на эту. – Он выложил на блюдце мормышку размером с овсинку темно-серого цвета, с маленьким красным глазом. – Это «Рубинчик», я ее так зову потому, что глазок у нее из настоящего рубина.
– А это? – Тубуз показал пальцем на шарик медного цвета с необычно длинным крючком.
– Этого «Болванчика» три года назад мне мой дядя подарил – Четвеерг сто девяносто пятый. «Болванчик» этот из сплава со съедобным запахом, поэтому на него никакого мотыля можно не насаживать. Поймать на него проще простого, поэтому он так и называется…
– Гр, а то кто? – Пуслан ткнул пальцем в мормышку серебристого цвета, и она тут же впилась ему крючком под ноготь.
– Ой! – сказал тролль и собрался поднести палец ко рту, чтобы отцепить мормышку зубами, но Четвеерг не позволил это сделать.
– Замри! – вскричал он. – Я сам отцеплю! А то дернешься, и потом без ножа не вытащишь. Это платиновый «Хват» – так в пасть рыбы впивается, что она вообще никогда не срывается. Такие зацепистые крючки только гномы рода Четвеергов умеют делать. Сколько раз предпринимались попытки у нас рецепт изготовления украсть – ничего не вышло, мы эту тайну храним пуще золота и прочих богатств. «Хвата» особым способом надо из рыбы вытаскивать, причем не позже, чем через полминуты после вынимания ее из воды…
Освободив мормышку из пальца тролля, Четвеерг убрал ее обратно в коробочку.
– А вот таких форм я вообще никогда в жизни не видел, – сказал Железяка, разглядывая очередное чудо, явившееся его взору.
Мормышка и в самом деле была необычной: совершенно черного цвета, размером с маленькую горошину, но в форме куба с зазубренными краями. Крючок на мормышке лекпин смог увидеть только боковым зрением, то есть в ту долю мгновения, когда поворачивал голову к гному, чтобы задать вопрос. Алеф тут же обратно повернул голову, чтобы разглядеть крючок получше, но того словно и не было. Вновь взглянул на Четвеерга, и вновь крючок успел засветиться-зацепиться за зрительную память, только когда Железяка отвел глаза.
– А знаешь, почему не видел? – интригующе спросил гном. – Да потому, что мормышка эта называется «Де-е-ед». И таких мормышек никогда раньше не было и никогда больше не будет.
– Это почему же не будет? – спросил Мухоол.
– Да потому!
– Почему?
– Потому что…
– Ну что, что?
– Потому что это почечный камень моего деда, вот почему!!!
– В каком смысле?
– Да в таком, что однажды мой дед – Четвеерг сто восемьдесят девятый – ловил рыбу сразу на три поплавочные удочки, и, когда у него на одной из них рыба крючок оборвала, он решил новый привязать; взял крючок в рот, ну, как плотники гвозди берут, но в это время на второй удочке поклевка произошла. Он подсек, стал тащить, но и эта рыба тяжелой и сильной оказалась, а дед мой так старался, так пыхтел, что нечаянно крючок, что в зубах был, проглотил. Рыбу, правда, вытащил. А через полтора года у него начались почечные колики. Мучился дед, мучился, даже сознание несколько раз терял. И пока без сознания был, все кричал: «Де-е-ед, де-е-ед, выходи-и-и!» А потом – раз, и вышел из моего деда этот «Де-е-ед», то есть крючок, а вокруг него камень наросший, вот такой вот формы. То есть дед мой как бы его родил.
– Родил? – не удержалась Ксана. – Как это родил?
– Ну… – Четвеерг неожиданно покраснел. – Ну… понимаешь…
– А где крючок-то? – спросил Тубуз, чтобы замять возникшую неловкость.
– Самое интересное, – оживился Четвеерг, – что крючка никто, кроме моего деда, так и не смог увидеть. А он видел, и мотыля на него насаживал, и рыба на эту мормышку попадалась. И очень много попадалось. Дед в свое время много раз на наших гномьих соревнованиях благодаря этой мормышке чемпионом становился. Причем без всякого колдовства – колдовство специальная комиссия пресекала. Я своими глазами много раз наблюдал, как он на этого «Де-е-еда» крупную рыбу ловит. А вот крючка, сколько ни пробовал, даже на ощупь ни разу не почувствовал. Парадокс какой-то…
– А мне крючок показался, – вдруг сказал Железяка.
– Ха, показался! – не поверил Четвеерг.
– На него, как бы со стороны глядеть надо, как бы мельком. – Алеф скосил глаза в сторону мормышки и, как бы отводя их, протянул к ней руку, сомкнул пальцы миллиметрах в трех от тельца и поднял «Де-е-да» в воздух.
– Ха! Надо же! И впрямь увидел! Однако, ты мормышечку-то на место положи.
– Будь у меня такая на отборах, я бы точно первым стал, – вздохнул Железяка, кладя мормышку обратно на блюдце.
– Гр, не стать, – сказал Пуслан. – Первый все равно я стать!
– У тебя такое сокровище, – вновь вздохнул Алеф. – А у меня из всех мормышек только пять более-менее нормальных, которые я, между прочим, у гномов купил. – Он достал из жилетки и открыл свою маленькую коробочку. – Вот они.
– Вот эти? У гномов?!
В руках у Четвеерга появилось увеличительное стекло, через которое он стал рассматривать мормышки лекпина.
– Э-э-э, да тебе, милый, всего-навсего подделки под гномью работу всучили.
– Как подделки?!
– Поверь мне – точно подделки! Докажу – легко!
– Ну, докажи, докажи, – встрял Мухоол.
– Во-первых, клейма! – авторитетно принялся объяснять Четвеерг. – На этих мормышках примитивные выдуманные клейма, которые среди гномьего народа просто не существуют. А я, уж поверьте мне на слово, знаю запатентованные клейма всех гномьих мастеров мормышки во всем Среднешиманье, да и дальше к западу и северу! Во-вторых, крючки. Что это за крючки!!! Они же тупые и очень даже малопрочные.
В доказательство своих слов гном щелкнул пальцем по одной из мормышек, и крючок на ней с глухим звуком отломился.
– Ты, ты, ты, что делаешь! – опешил Железяка.
– Проверка на прочность, – невозмутимо заявил Четвеерг и щелкнул пальцем по второй мормышке, до бившись такого же результата.
– А-а-а! – завопил Алеф. – Это же мои лучшие мормышечки!!!
