Последний рывок, и Тубуз окунулся в прохладу Ловашни. Может, лучше так и остаться под водой? – подумал он. – Продержаться, сколько возможно, потом выпустить из легких воздух и захлебнуться! Все лучше, чем сгореть заживо! И все же он вынырнул и даже сделал несколько взмахов руками, совсем ненамного отдалившись от берега, на котором столпились гоблины, решавшие, кто из них полезет за ним в воду. И тут случилось то, чего никто не мог ожидать. Из воды с фонтаном брызг взлетел в воздух серебристый рыбодракон и, прежде чем опуститься обратно, из его раскрытой пасти в сторону застывших в изумлении гоблинов исторгся сноп голубого пламени. Каждый из гоблинов мгновенно превратился в живой факел, визжащий и мечущийся по берегу.
На Тубуза хлынула волна отвратительного запаха горелого мяса. Он развернулся и, собрав последние силы, выплыл на середину реки, где перевернулся на спину и отдался на волю течения, которое понесло его к озеру Зуро…
На берег Тубуз выкарабкался там, где Ловашня впадала в озеро, и откуда до лекпинского квартала и улицы Каменка, где он жил по соседству со своим другом Железякой, было рукой подать. Он брел по берегу озера, не веря в спасение. И лишь когда, ощупывая себя, наткнулся на висевший на шее некогда пышный бант, вздохнул с облегчением и даже позволил себе улыбнуться.
Однако улыбка его была бы не такой безмятежный, знай он, что в это самое время один из обгоревших, но уцелевших в пламени рыбодракона гоблинов передает человеку в черных очках галстук с брошью его двоюродного дяди Чассока…
Глава двенадцатая
БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ В ГОРОДЕ ФАЛЛЕНБЛЕК
Магистр ордена монахов-рыболовов, профессор Женуа фон дер Пропст, проснулся от непрекращающегося мяуканья. Взглянув на светящийся циферблат часов, профессор пошарил рукой по полу, нашел тапок и швырнул его в сторону ширмы, за которой на широком матрасе спал его верный помощник и друг, факультетский кот Шермилло. Мяуканье не прекратилось.
– Тебе что, кошка приснилась? – крикнул Пропст. – Давай, заканчивай! Мне еще целый час спать можно!
На самом деле до рассвета оставалось гораздо больше времени. Но вчера профессор специально лег спать пораньше, чтобы встать затемно и вместе с бакалавром Алесандро Б. Зетто провести ряд опытов над магическими приманками для спиннинга. И вот на тебе, разбудили совсем уж рано!
Профессор поднял с пола второй тапок, но тут мяуканье перешло в настоящий кошачий плач.
– Да что там с тобой?
Не получив ответа, обеспокоенный Пропст встал с кровати, щелчком пальцев запалил свечу и заглянул за ширму. Шермилло, обычно спящий на матрасе на спине, раскинув лапы в стороны, теперь лежал, свернувшись клубком, прижимая передние лапы к груди и потирая ее, словно пытаясь успокоить боль. Открытые глаза его никак не отреагировали на огонек свечи.
– Хватит придуриваться, котяра, – сказал Пропст и легонько ткнул того босой ногой под ребра.
Ответом стало молниеносное движение лапой, и левая коленка профессора окрасилась кровью.
– Совсем сдурел! – отскочил Пропст. – Валерьянки обпился, что ли?
Но Шермилло его не слышал и не видел, только стоны стали сильнее. Пропст наконец начал соображать, что с его адъютантом действительно творится что-то нехорошее. Обув ботинки на босу ногу и накинув халат, профессор выскочил из дома и побежал к главному факультетскому лекарю господину Черму.
Тот жил неподалеку в абсолютно круглом доме, построенном по чертежам самого Черма. По его словам, углы в доме отсутствовали исключительно в целях экономии драгоценного времени главного факультетскогo лекаря. Ведь существуй эти углы, и клиенты могли бы набить себе о них шишки, превратившись в пациентов, которых Черму пришлось бы лечить. На двери лекаря красным фосфорным цветом поблескивал двухголовый угорь – символ клана медиков.
– Черм! Открывай! – забарабанил Пропст в дверь. – Поторопись, Андр!
– Женуа? – послышалось из дома.
– Да я это, я!
Звякнули засовы, и на пороге появился главный факультетский лекарь Андр Черм, облаченный в длинную белую ночную рубашку и в ночной колпак с пушистой кисточкой, которые украшал все тот же символ клана медиков – вышитый красными нитками двухголовый угорь.
– Только не говори, что кому-то срочно потребовалась моя помощь! Я сплю! – заявил Черм, скрестив руки на животе и сверху вниз глядя на Пропста.
– Беда у меня, Андр! Котяра мой, Шермилло, совсем что-то не в себе! Плохо ему очень, стонет, плачет, глаза открыты, но не видят ничего. Боюсь, как бы не помер…
– Да ты, Пропстушка, уф, видно, сам не в себе. Уф! Не по адресу пожаловал, профессор.
– Как так не по адресу? – возмутился Пропст. – Ты лекарь или сапожник какой-нибудь?!
– Уф! Да лекарь я, лекарь! Но! И я, и весь клан медиков лечит людей, гномов, лекпинов, бывает, что троллей с гоблинами… Но не котов, понимаешь? Я лекарь, а не ветеринар!
– Мать честная! – ударил себя по лбу Пропст. – Верно ведь. Совсем я того! Ладно, побегу к ветеринарам факультетским.
– Постой! – остановил его Черм. – Что это у тебя с коленом?
– Да это котяра мой случайно в бреду лапой дернул, – словно оправдываясь, сказал Пропст.
– А чего ж так кровища-то хлещет?
– Так у него когти-то – во! Как у медведя!
– Беда с вами, с профессорами. – Черм опустился на корточки и проделал руками несколько пассов над кровоточащей коленкой Пропста. Глубокие царапины моментально затянулись.
– Уф! – сказал Черм, поднимаясь. – Завтра, Пропстушка, придешь в факультетскую клинику ко мне на профилактику, – и после секундной паузы многозначительно добавил: – В обеденный перерыв. Уф…
* * *
Женуа фон дер Пропсту повезло. Не успел он разбежаться по направлению к корпусу, где отдельно от других факультетских обитали ветмаги, как буквально наткнулся на своего студента, третьекурсника Мак-Дина. Ветеринар прямо посреди улицы обнимался с какой-то девицей.
– Мак-Дин! Вот ты-то мне и нужен! – выпалил профессор. – Быстро пошли со мной!
– В чем дело? – возмутилась девица, еще плотнее прижимаясь к ветеринару.
Но Мак-Дин, непреклонно отстранив ее от себя, сказал совершенно серьезно:
– Господин профессор, я весь в вашем распоряжении…
С тех пор как Пропст покинул жилище, Шермилло ничуть не изменил своего положения – все так же, с укрытыми глазами, лежал, свернувшись клубком, прижимая к груди передние лапы. Только стоны прекратились.
– О, море! Нежели он умер? – вскричал Пропст.
– Спокойно! – сказал Мак-Дин и, склонившись над котом, через несколько секунд констатировал: – Живой!
– Но что с ним?
– Минуточку, господин профессор. – Мак-Дин осторожно перевернул кота на спину и развел передние лапы в стороны.
