– Нет! – резко сказала она и, ненавидя собственный хлюпающий нос, высморкалась. Потом опустила стекло и выбросила платок в окно, уничтожая свидетельства собственной слабости.
Смайли молча наблюдал.
– Я все помню, – сказала Настя. – Странно, но сейчас я помню лучше, чем вчера, когда мы сидели в кафе с Филиппом Петровичем…
– Так и должно быть, – сказал Смайли. – Сначала наступает улучшение из-за удаления самого «беспамятника». Но остатки фермента, который он выделял, еще сохраняются в организме. Потом действие фермента слабеет, подпитку ему получать уже неоткуда, и твои воспоминания становятся еще более ясными. Но надо понимать, что полностью память не восстановится, какая-то ее часть исчезла навсегда.
– Я не знаю, какие именно воспоминания у меня пропали навсегда, но про шестое сентября я помню, – уверенно сказала Настя. – В тот день мы с Денисом поехали убивать горгону.
– М-м? – произнес Смайли, как будто бы Настя сказала, что в тот день они поехали в ботанический сад. – Которую из них?
– Которую? – Настя вспомнила, что такой же вопрос задавал ей Филипп Петрович. Он сказал, что этих горгон несколько. Вчера, в машине, Настина память никак не откликнулась на эту информацию – словно в бездонный колодец кинули еще одну монетку, а тот сделал «буль!» и снова замолчал. Теперь все было иначе. Если вчера Настина память была сродни старинному манускрипту, часть страниц которого склеилась намертво и посмотреть их содержание не было никакой возможности, то теперь эти страницы легко перелистывались, разве что кое-где текст постепенно бледнел и затем исчезал совсем… Но только кое-где.
– Их ведь три сестры, – сказала Настя. – Так, да?
Смайли кивнул, и Настя заметила, как в его правой руке появился мобильный телефон.
– Так называется их ресторан – «Три сестры», – продолжила Настя. – Мы приехали туда утром, Денис думал, что она там будет одна…
– И он ошибся, – сказал Смайли, нажимая кнопку на мобильнике.
– Да, – согласилась Настя. С этим сложно было не согласиться. Это была ошибка еще почище отрезанной головы графа Артура Валенте.
4
– А теперь расскажи мне все, – сказала Настя.
– Хорошо, – невозмутимо сказал Денис. – Значит, так. Мой отец – известный коллекционер старинного оружия. Он собирает разные сабли, пистолеты…
– Я знаю, что такое оружие. Что дальше?
– Вот этот меч, который ты у меня видела, – это его давняя мечта. Он всегда хотел его достать. Но у него не получалось. А сейчас он немного заболел, не может ездить, не может искать оружие для коллекции.
– Ну, – сказала Настя, поймав себя на мысли, что она не просто слушает рассказ Дениса, она пытается найти в нем несоответствия, она пытается найти в нем симптомы вранья. «Интересно, – подумала Настя, – такое происходит со всеми парами или только с нами? Неужели все на втором месяце начинают подозревать друг друга во вранье? Надо будет спросить у Монаховой».
Денис между тем продолжал:
– Мы с отцом недавно поругались. Я уехал, не помирился с ним. Он на меня все еще сердится. Я не хочу, чтобы он сердился. И я хотел ему сделать подарок – вот этот меч, о котором он мечтал. Я нашел этот меч, договорился с людьми, они согласились его продать.
– С людьми – это которые в подвале сидят? Куда мы сегодня ездили? – уточнила Настя.
– Да.
– Не очень-то они похожи на людей… Ну ладно. Что дальше?
– Они согласились продать мне меч.
– Ты уже говорил. Я все жду, когда ты объяснишь мне про голову, которая была у тебя в сумке.
– А, это… Это очень просто. Чтобы вывезти этот меч из вашей страны в нашу страну, нужны документы. Нужны разрешения.
– Так.
– Эти люди пообещали мне помочь с документами. Но для этого я должен был выполнить несколько их поручений.
– Подожди… А меч ты купил за деньги? Или тоже выполнял поручения?
– Меч – за деньги.
– А почему не мог деньгами рассчитаться и за документы?
– Потому что кончились.
– Понятно. Ну хоть за сок-то сможешь заплатить?
– Не волнуйся, смогу. Просто за документы нужно платить большие деньги. У меня таких сейчас нет, поэтому я согласился выполнить их поручения…
– И первым поручением было отрезать кому-то голову?
– Нет, ты что! – Денис возмущенно замотал головой. – С чего ты взяла?!
– С того, что у тебя в сумке была отрезанная голова, – торжествующе сказала Настя. Против логики не попрешь, вот так-то!
– Это не совсем так, – сказал Денис.
– Не совсем так?! Ну тогда поправь меня – это была не голова? Она была не отрезанная? Она выпала не из твоей сумки?
Сумка, кстати, все еще была при Денисе, она лежала на соседнем стуле. Настя посмотрела на нее и поежилась.
– Вариант Б, – сказал Денис. – Не отрезанная.
– Ее отвинтили?
– Настя, это голова мумии.
– Чего?
– Меня попросили забрать в одном месте голову мумии и привезти в этот подвал. Вот и все. Никто никому ничего не отрезал. Это голова человека, который умер давным-давно. Теперь понятно?
– Давным-давно? Странно, выглядела эта голова…
– Ты хорошо разбираешься в мумиях?
– Нет, – созналась Настя, хотя на секунду ей захотелось сказать «да» и посмотреть, что из этого выйдет. – А ты?
– И я не разбираюсь. Мне сказали – голова мумии, значит – голова мумии. Кто я такой, чтобы спорить? Мне нужны не споры, мне нужны документы на вывоз меча. Что?
– Ничего, – уклончиво ответила Настя. С одной стороны, рассказ Дениса был не слишком убедителен, но с другой – если бы он врал, то его вранье могло бы быть поглаже. Вывод напрашивался такой – он врет, но слегка. То есть чего-то недоговаривает.
И тут возникла дилемма: что важнее – сам Денис или степень его искренности? Можно было поиграть в святую и потребовать полной, окончательной, исчерпывающей правды; можно было забросить сегодняшний день в пыльный чулан и жить себе дальше. Рассмотрев эту дилемму – Денис в это время отошел к буфету, – Настя сделала следующие выводы: во-первых, сама она не святая; во-вторых, если там и была ложь, то эта ложь касалась не лично ее, Насти, а каких-то посторонних дел со странными мужиками из подвала; в-третьих, поскольку сама Настя не святая (см. во-первых), то нельзя исключить, что однажды ей тоже придется наврать Денису. В этом случае ей бы очень хотелось, чтобы Денис ответил взаимностью – то есть не строил из себя праведника, а просто пожал бы плечами, как будто ничего не заметил.
– Йогуртовое пирожное, – сказал Денис, вернувшись за столик и поставив перед Настей маленькое блюдце. – Как ты любишь.
