Книга Ожог, страница 160. Автор книги Василий Аксенов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ожог»

Cтраница 160

Любимая говорила с кем-то. Кто-то что-то ей верещал. Женские дела. Вздор. А что, если во время разговора начать свою очередную – прости меня, моя любовь, – очередную нежную атаку?

– Нет-нет, я не мешаю тебе, продолжай разговор, только чуть-чуть повернись вот так, только чуть-чуть вот так… продолжай разговаривать…

Он наслаждался реальным ощущением жизни, а она продолжала разговаривать по телефону и хмурила брови. Чего она хмурится?

– Нет, это невозможно, – говорила она. – Оба? В один день?

– Но это немыслимо! – говорила она. – Оба и в один день?!

– Ужас какой-то! – говорила она. – Не могу поверить…

Тут у нее начали сокращаться матка и стенки влагалища, она тихонько застонала и выронила трубку.

И все время, пока сокращались налитые кровью органы, пока исторгалась секреция, красная трубка с эбонитовым наушником верещала детским голоском-чиполлино:

– Да-да… представляешь… оба и в один день… оба и в один день…

И вдруг он догадался – его обманывают! Опять ложь! Опять паутина лжи! Он вырвался, не вкусив нескольких последних, самых сладких секунд, и зашагал по комнате, босиком по мягкому ковру и, наконец-то, резко повернулся к окну, к этому дикому глазу!

– Кто эти оба? Что с ними?

Глаз был как глаз: белок, зрачок, сеть кровеносных сосудов, полное отсутствие мысли, чувства, идеи, души – словом, нормальный глаз.

– Почему ты не отвечаешь? Что случилось с парнями?

Она приподнялась на локте. Маленькие груди ее, так сильно им измученные, свесились в сторону, словно зверушки. Она вся была мокрая и очень молодая, несмотря на свой возраст.

– О ком ты, милый? Я не понимаю. Какие оба?

Он заметил – палец ее нажал рычажок, и в трубке теперь пел добрый, но занудливый чехословацкий комарик. Ловушка лжи захлопнулась!

– Опять ты скрываешь от меня истину! Скажи мне прямо, что с ними случилось, с теми учеными, с теми двумя? Они умерли? Загнулись? Не считай меня за дурака!

– Не надо! – отчаянно завизжала она. – Прекрати! Не надо об этом! Все это ерунда! Люби меня, люби, люби!

– А вот истерика – это лишнее, – спокойно тут сказал он. – Ложь никогда не спасает и не приносит добра. Правда – вот единственное наше оружие!

У него давно уже созрел план, но только сейчас, когда она отвернулась в рыданиях, он смог его осуществить. Он сунул за пазуху вожделенную штучку, красненький телефончик, ножницами быстро отхватил шнур, сильно разбежался, оттолкнулся обеими ногами и, как в воду, головой вперед, или вниз, или вверх, прыгнул в глаз.

Легко пройдя сквозь глаз, он оказался в безвоздушном, но вполне пригодном для кувыркания пространстве. Он ожидал увидеть бездну, но ощущения бездны не возникло, хотя конца и краю этому пространству видно не было, и все оно, это пространство, было составлено из неисчислимого множества черных невидимых частиц, а если какая-нибудь частица выделялась из этого невидимого множества, то это могло означать только одно – эта частица подобна тебе, и вы сближаетесь. Да, они сближались с Патриком Тандерджетом.

Добрый старый Пат, как долго я тебя не видел! Где последний раз? Когда? Кто ты в общем-то такой?

Он тоже был без штанов, и все его хозяйство держалось чуть сбоку, ибо в пространстве этом, естественно, царила невесомость.

Слабая улыбка появилась на наших лицах, когда мы сблизились. Жалкие подобия воспоминаний посетили нас. В памяти возникало лишь что-то низменное, какие-то гнусные детали, по которым обычно люди не вспоминают друг друга: унитаз, пьяный стол с размокшими окурками, какая-то постыдная гонка, то ли бегство, то ли преследование, мелькающие во мраке ряшки, чушки, хари, собачье чувство за пазухой, то ли страх, то ли, наоборот, сознание своей неудержимой и хамской мощи… как вдруг…

Как вдруг вспомнилось нечто истинное, нечто тревожное и родное: ночь, крыльцо старого «Наца», поземка широким фронтом идет по Манежной…

– Да мы же на Луну летим! Разве не понимаешь?!

Тогда мы увидели огромную серебристую тарелку, и все стало на свои места, мы обрели верх и низ, тарелка закрыла половину нашего пространства, мы вошли в зону притяжения и стали падать на полянку среди острых и невысоких лунных гор.

Прилунившись, мы увидели перед собой в коричневой и чуть отсвечивающей пыли бетонный безжизненный блок непонятного назначения. Оглянувшись, мы увидели тот же блок. К чему уж хитрить – он окружал нас со всех сторон. Два этажа длинных балконов тянулись вдоль блока, красная полоска лозунга лепилась между ними. Над краем блока в черном космосе там и сям стояли пики лунных гор, похожие на корни зубов, а в одном месте виднелся влажный бордовый склон – как я догадался, моя собственная печень.

Патрик, оказывается, за время нашей разлуки освоил технику речи глухонемых. С ухмылочкой он что-то шурудил своими пальцами, как бы объясняя мне все, что нас окружало и что нас ждет, будто бы он полностью «в курсе дела». Он как бы предупреждал меня об опасности.

– Вздор! – сказал я ему в украденный телефончик, который сейчас висел передо мною в невесомости. – Не валяй дурака, старый дружище! Кого нам здесь бояться? Ясно, что форт этот построен тысячу лет назад китайскими марксистами. Ясно, что все они вымерли. Здесь нет никого!

И тут же мы услышали гулкий голос:

– Ну, здравствуйте! Садитесь и рассказывайте. Что и как?

Убиенный оживлением подполковник в отставке Чепцов медленно, словно вождь тоталитарной нации, двигался по второму этажу лунного блока. Он явно старалася произвести АВТОРИТЕТНОЕ впечатление. Быть может, на англичан такая манера еще и действует, но мы-то, рашены средних лет, достаточно этого нахлебались, и хочется такому деятелю дать только хорошего «пенделя под сраку», как говорили когда-то мужики-пивники в «Мужском клубе».

– Ха-ха, – сказал мне тут мой зарубежный друг, хрустя своими пальцами, пощелкивая себя по горлу, выпучивая глаза и высовывая язык. – Вы, русские, – инертный и туповатый пипл, завороженный роевым инстинктом. Мы, свободные кельто-нормано-англо-саксо-американы, давно уже поперли такую администрацию.

Вдруг Чепцов повел себя самым неожиданным образом. Поравнявшись с нами, он сбросил с себя личину мрачноватого бонзы и перевесился с балкона, будто веселенький старенький кирюха-сторож, весь морщинками пошел от удовольствия встречи с земляками.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация