— Я видел, — Умник кивнул. — Мы как раз вылезли из воды на том склоне, где все было в перьях и старой скорлупе. Но гнезда были покинуты. Как будто птицы здесь больше не живут.
— Очень странно, — Чен сдвинул брови. — Утром надо осмотреть тут все еще раз.
— Как мы отсюда выберемся? — робко спросила Рут. — Бригантину… можно починить?
— Вряд ли, — Огневец покачал головой. — Я был там внутри, когда мы вытаскивали девчонок и Марка. Там все перекорежено, шпангоуты просели, в боку дыра. И полно воды. К тому же, посудина застряла между скал, как ты ее снимешь… В общем, попали мы.
— Ну, не совсем чтобы уж попали, — Тритон задумчиво смотрел в огонь, лизавший обломки шлюпки. — Я смогу долететь до Бреля и нанять там какое-нибудь суденышко. Пара побрякушек из пиратских сундуков — и любой рыбак с радостью отправится в море. Вы в ожидании подмоги с голоду не умрете — пошарим на бригантине, отыщем запасы солонины, вина там, сухарей… Вода на острове есть. Но мне все равно не нравятся этот откуда ни возьмись явившийся шквал и так вовремя подвернувшиеся скалы, ага.
— Тихо, — вдруг сказала Мэгги и вытянула шею. — Тихо!.. Слышите?..
Отродья замолчали и прислушались, но никто ничего не услышал.
— Мэгги, — с жалостью начала Целительница, — не надо… тебе почудилось…
— Тише! — Мэгги яростно сверкнула на нее припухшими от слез глазами. — Я слышу чайку! Далеко… Я слышу, говорю вам!
Она вскочила на ноги, поднесла сложенные ладони ко рту и издала резкий чаячий крик. И на этот раз отродья услышали еле различимый ответный зов. Теперь уже вскочили все.
Минуты тянулись, отродья вглядывались в темноту. Птичий зов повторился громче и ближе.
— Летит, — напряженно сказал Умник. — Я ее чую…
Еще через несколько мгновений приближающуюся птицу почуяли все, потом услышали и шелест крыльев. Чайка, появившись в свете костра, спланировала на плечо Мэгги и что-то резко прокричала ей в ухо. Мэгги ахнула и приложила ладонь к дрожащим губам.
— Что? Что она говорит? — отродья придвинулись поближе, глаза друзей в тревоге впились в лицо Мэгги.
— Птиц, — выдохнула она. — Птиц прислал чайку… Они с капитаном на том островке… Макс сильно ранен, не может лететь… Им нужна помощь…
Мэгги оглядела остатки стаи совершенно безумным взглядом.
— Он жив… Понимаете? Птиц жив. Он не утонул. Он не погиб. Он жив, он жив!.. — она заплакала взахлеб, как маленькая, размазывая кулаками слезы, градом катящиеся по щекам. — А я говорила… я не верила… я чувствовала, что он жив… а вы мне говорили…
— Мэгги, Мэгги!.. — Жюли бросилась к подруге и крепко обняла. У нее и у самой глаза были на мокром месте, она гладила Мэгги по спине и бормотала: — Успокойся… перестань… видишь, все хорошо… Сейчас им помогут… Ты скоро его увидишь! — Жюли прикусила дрожащую губу, чтобы случайно не выронить то, что рвалось с языка: «А я уже никогда… никогда…»
— Хватит, — сказал Чен жестко. — Мэгги, твоя чайка может показать дорогу?
Мэгги перестала рыдать и быстро-быстро закивала головой.
— Да… Да, конечно. Скорее! Тритон, Нета! Скорее!..
— Конечно, — мягко сказала Нета. — Конечно, мы летим прямо сейчас.
Тритон вынул из костра горящий обломок подлиннее.
— Огневец… ты можешь сделать так, чтобы факел не потух, пока мы будем лететь?
Огневец сосредоточенно кивнул, снял с факела пламя, перекинул с ладони на ладонь и вернул на место.
— Теперь не погаснет. Но вы все равно поспешите.
Мэгги торопливо говорила с чайкой, гладила белые перья. Наконец, птица согласно вскрикнула, взлетела с ее руки и закружилась над костром.
— Давайте, — сказал Чен. — Удачи.
Нета и Тритон, переглянувшись, с места поднялись в воздух и полетели за чайкой в сторону моря. Отродья долго смотрели вслед огоньку факела, пока его не поглотила тьма.
— Ну, вот, — как будто подводя черту, сказал Чен и первым вернулся к костру. — Теперь только ждать. Я бы советовал всем поспать, а я покараулю на всякий случай.
— Да какой тут сон, — Огневец уселся по-турецки у огня и решительно умостил покорную Люцию у себя между колен, как в гнезде. — Девчонки бы поспали, и то хорошо. Закрывай глазки, малышка. Ты сегодня пережила достаточно — на месяц вперед хватит.
— Правильно, — Умник исподлобья взглянул на молчаливую и бледную Алису. — Некоторым тут сон жизненно необходим.
— А тебе не необходим?.. — Алиса хотела привычно поспорить, но потом вздохнула и призналась: — Я боюсь спать. Мне страшно.
— Мне тоже, — шепнула Рут. — Все время кажется, что из темноты вот-вот полезут вампиры…
— Потерпите, дети.
Никто не заметил, как Слепой Оракул появился из темноты. Все обернулись, а Чен вскочил. Фигура в сером плаще и низко надвинутом капюшоне успокаивающе подняла руку.
— Не надо, Чен. Я вам друг, а не враг.
— Откуда ты знаешь мое имя? — Чен продолжал стоять, загораживая Оракулу путь к костру, его мускулы напряглись — буси приготовился к прыжку.
— Поживи с мое… — в голосе слепого послышалась незлая усмешка. — Я пришел сказать, что ваш путь скоро завершится. Осталось совсем немного. Алиса!
Снегурочка подняла голову.
— На последнем этапе твоя роль будет главной, девочка, — мягко сказал Оракул. — Поэтому ты должна беречь силы. А ты, Умник, береги ее. Постарайся, чтобы она осталась жива.
Умник впился глазами в его лицо, укрытое тенью капюшона, и медленно кивнул.
— Я постараюсь, Оракул.
— Оракул? — Чен слегка расслабился и склонил голову. — Простите меня, о Учитель. Я вас не узнал.
— Мне не за что тебя прощать, Чен, — слепой подошел к костру поближе, откинул капюшон и протянул к огню узкие ладони. — Ты оберегал своих. Ты хороший вожак, тебе можно доверить стаю. Только не сворачивай с пути добра, воин.
— Хатамото буси не ходят путями зла, — ответил Чен, сверкнув глазами и выпрямившись.
— У зла много тропинок, — возразил Оракул. — Иногда трудно не спутать.
— Я знаю, кто враги, — упрямо сказал Чен. — Кровососы — враги. Серый Флейтист — враг. Все, кто не друзья стае — враги.
Слепой вздохнул и покачал головой.
— Нет, Чен. Ты ошибаешься. Вот, например, Кей. Он не друг стае. Он гуляет сам по себе. Однако он не позволил захватить «Недотрогу Молли» в порту Бреля, нашел запертых в каюте девушек и Марка, помогал удержать штурвал во время бури… Выходит, Кей вам не враг, и он это доказал. Потом, горожане Бреля. Они были врагами отродий, потому что отродья внушали им страх. Страх ушел — и они превратились пусть не в друзей, но в мирных соседей.
— А Серый Флейтист? Он враг.
