Мэтт тяжело вздохнул и, устремив взгляд куда-то вдаль, заговорил монотонно:
— Когда наступят Последние Дни, должен явиться Невинный маг, рожденный, чтобы избавить мир от крови и смерти. Он войдет в Дом Узурпатора. Он узнает их привычки, заслужит их любовь. Он положит на алтарь свою жизнь. Наследница Джервала узнает его, укажет путь и…
— Положит жизнь на алтарь? То есть умрет? — Эшер покачал головой. — Эй, Мэтт…
— Знаю, знаю… Но ты подумай, — быстро перебил его конюший, — ведь над тобой уже был занесен топор, а голова твоя лежала на плахе. В этом смысле Пророчество уже исполнилось! Тебе не придется умирать.
— Ерунда. Умер другой. — Ему было больно и говорить, и даже вспоминать об этом. Он же никого не просил умирать за него! И никогда бы на такое не согласился.
— И все же ты чуть не умер, — продолжал настаивать Мэтт. — Так было предсказано. И это помогло Гару понять, что тут речь идет именно о твоей жизни. Если посмотреть на все случившееся с такой точки зрения, то получится, что Пророчество сбывается.
Эшер сердито махнул рукой.
— Твое Пророчество — просто кусок дерьма, Мэтт. Его можно крутить как угодно и видеть что хочется.
— Ну, так забудь, о чем оно говорит, и доверься своим чувствам! — продолжал настаивать Мэтт. — Стена, построенная Барлой, рушится. Я это чувствую. Ты тоже это почувствуешь, если только позволишь себе прислушаться. Не бойся того, что ты чувствуешь внутри себя. Прими это. Открой свои чувства и почувствуй, как живет мир вокруг тебя. И ты увидишь, что я прав. Ты ощутишь то же самое, что и я. Сделай это! И сейчас же, пока еще не слишком поздно. Прежде чем все будет кончено, и тогда уже нас не спасет ничто!
Поддаваясь мольбам Мэтта, Эшер вспомнил то, что знал когда-то давным-давно. Сделал, о чем его просили. Он закрыл глаза и отворил разум…
Тьма… клубящаяся тьма… Злобная, враждебная сила… Колеблющийся свет. Стена, возведенная некогда самой Барлой, содрогаясь, начинает разрушаться. На ней появляются мелкие трещины, постепенно расширяются зияющие проплешины на местах, где осыпались камни, из которых она сложена. Она тает словно мираж, а вместо нее надвигается страшная жуть чернее самого черного мрака.
Усилием воли Эшер погасил видение, или как там это называется. Погасил ту часть сознания, которая, оказывается, всегда жила в нем и которой он отказывался обладать. Тяжело вздохнув, он открыл глаза.
— Ну, видел? — спросил Мэтт. — Дафна была права. Пришли Последние Времена. А ты — Невинный маг.
Дафна… Другая боль…
— Да, говорила, — сказал он. — Послушай мой совет, Мэтт. Не надо верить всему, что слышишь.
Тяжелая рука Мэтта, привыкшая укрощать резвых скакунов, опустилась на его плечо. Резко, одним движением, конюший тряхнул друга.
— Послушай! — гневно произнес он. — Прежде чем Дафна родилась, ее судьба тоже была определена заранее. Ей выпала участь сохранить Пророчество в сердце и мыслях своих. Ей пришлось забыть о всем том, о чем мечтает каждая женщина, вообще забыть о том, что она женщина. Она не имела даже права мечтать о своем доме и сердечных привязанностях. Ей выпала участь каждый день рисковать собственной жизнью, чтобы сохранить Пророчество и охранить тебя от бед. И она делала это, потому что знала — так надо. Хотя это доставляло ей огромную боль и страдания. Особенно потому, что, полюбив тебя, она знала, что случится после того, как ей придется рассказать тебе всю правду.
Но Эшер вновь отстранился и отступил на шаг. Он не желал слушать всю эту чушь. Не желал, чтобы Мэтт защищал шлюху, которая лгала ему, дурачила его, водила за нос. Которая разбила ему сердце.
— В королевство вторглось нечто злое, Эшер, — со вздохом, словно выпустив злость и раздражение, добавил Мэтт. — И это именно то, с чем ты призван сразиться. И только ты можешь сразиться с ним.
Нет, нет, нет! Довольно! Прошлой ночью он уже наслушался бредней от старой Вейры. Только Мэтта еще и не хватало.
— Послушай меня, Мэтт! — воскликнул он. — Я всего лишь рыбак, не воин. Как я буду сражаться с этим вашим злом? Рыбьими потрохами его закидаю?
— Нет, конечно, — нетерпеливо ответил конюший. — Ты будешь сражаться с ним с помощью магии.
— Вот вы и сражайтесь с ним с помощью магии! — взорвался Эшер. — Ты и твой проклятый Круг! Это же вы практиковали ее последние шестьсот лет. А я вообще не имею представления, как это делается.
— Если бы могли, мы бы сразились с ним, поверь, — сказал Мэтт. — Но магия олков недостаточно могущественна. И ни один из нас не может овладеть магией доранцев. Без твоей помощи мы обречены.
— Но почему это должен быть я? — закричал он. — Почему вы не можете найти кого-нибудь еще?
— Больше никого нет, как же ты не понимаешь! Только ты! Потому тебя и называют Невинным магом!
— Так вот, я не желаю быть Невинным магом! Я никогда не просил об этом! И у меня еще хватит ума прямо сейчас просто уйти от вас и никогда больше не вспоминать!
Он с вызовом посмотрел на Мэтта, однако тот выдержал его взгляд и не отвел глаз.
— Да, Эшер. Ты можешь уйти. И у меня не хватит сил остановить тебя. Этого никто не сможет сделать. Ты можешь уйти, а мы все можем умереть. Это нехорошо, это несправедливо, но это так. Все просто. Ты уходишь, мы все погибаем.
Загнанный в угол, прижатый к стене собственной совести, Эшер украдкой посмотрел на свои руки. Где-то там, совсем близко к поверхности кожи, появилось ощущение, будто у него закипает кровь. Кончики пальцев начало покалывать. Невероятная сила наполняла его. Если бы он сейчас закрыл глаза, то, наверное, смог бы увидеть, как растекается по венам ослепительно-яркая река сверкающего пламени. Со времени последнего прорыва прошлым вечером это ощущение силы не оставляло его, не уходило, не позволяло забыть о себе. Эшер сделал глубокий вдох, стараясь смирить слепящий поток переполняющей его энергии, и постепенно ему это удалось. Осталось только странное чувство: будто щупальца мрака пытались опутать его разум.
— Ты просишь от меня слишком многого, Мэтт, — прошептал он. — Одному человеку не под силу бороться с этим Злом.
— Но ты не один! — воскликнул Мэтт. — У тебя есть я. Дафна. Вейра. Остальные члены Круга.
Эшер хмыкнул.
— Мне кажется, ты говорил, что магия олков практически бесполезна.
— Я говорил, что она не может победить то Зло, с которым мы пытаемся сейчас бороться. Но нам тоже хватит работы. Все мы дали клятву помогать тебе, Эшер. И каждый из нас готов отдать, если потребуется, даже свою жизнь.
Мэтт снова подошел к нему почти вплотную, его лицо болезненно скривилось.
— Хотел бы я, чтоб был другой способ. Хотел бы я, чтобы этот наш разговор состоялся раньше. Я бы очень хотел, чтобы ты никогда не испытал того, что тебе пришлось испытать. Когда все это закончится, если так уж хочешь, накажи нас за обман. Можешь никогда не разговаривать с нами, и мы все это поймем. Но умоляю тебя, Эшер, не уходи. Не уходи, когда ты так нам нужен. Когда ты — это все, что защищает наш мир от полного уничтожения.
