– Значит, они не добрались до Игнифероса? Не знал, что Лайтфел поддерживает с ним отношения.
Гаст уставился на меня. Я знал, что солгал кое в чем отцу, но все выкладывать не собирался. Особенно то, что Игниферос погиб. Бэйзел же некоторое время сидел мрачный, как грозовое облако, что-то обдумывая, затем поднялся и, ни на кого не глядя, направился к двери. Потом замер.
– Удивительно, что здесь не замешен Нордек… Кейл еще жив? В какой он камере? – когда я назвал, он кивнул и добавил. – Скоро вернусь.
– Я думал, судя по последней встрече, что у вас очень плохие отношения, – заметил Гаст. – Мне тогда казалось, Бэйзел мог убить тебя.
– Нет, я всегда ладил с отцом, хотя не скажу, что отличался послушанием. Но один раз мы сильно поссорились.
– Из-за очередного погибшего учителя?
– Да. А еще из-за Дейры, из-за моего брата, из-за Нордека… Дейра откровенно пыталась поссорить меня с отцом, я срывался на брате, а Нордек – старейший член колдовского совета – всегда придерживался мнения, что надо избавиться от меня ради блага всех остальных, – я досадливо поморщился. – Готов поклясться, что он опять подымет этот вопрос на Совете.
– Тебе не позавидуешь… – задумчиво протянул Гаст и огляделся. – Если честно, не ожидал, что твоя комната окажется такой крошечной и… Тебя в наказание сюда упекли?
– Если бы… Я сам ее выбрал – здесь очень красивые закаты.
Гаст даже не нашелся, что ответить на это. Он вышел на балкон, вдохнул свежий ночной воздух и глянул вниз, в пропасть. Его одежда отливала серебром под светом убывающей луны.
– Правда, сейчас едва ли не впервые пожалел, что пришлось подыматься так высоко… – добавил я.
– Будь я ранен так же, как ты, то не прошел бы и трети, – заметил Гаст. – Хотя, скорее всего, я не дошел бы даже до лестницы…
В голове крутился еще один дурацкий вопрос, и я не смог удержаться, чтобы не задать его.
– Зачем ты сказал Визониану об Игниферосе?
Что-то дрогнуло на лице Гаста. Он сел обратно в кресло и облизнул губы. Словно готовился произнести то, что не решался сказать давно.
– Знаешь, мы ведь всегда были не до конца откровенны друг с другом. Ты в силу своей привычки не особо доверялся, а я… Да, я считал тебя своим другом, но твое происхождение не давало полностью открыться перед тобой.
Меня несколько покоробило это «считал» в прошедшем времени, но я решил пока воздержаться от реплик и выслушать Гаста.
– Что-то произошло после того, как мы не виделись с той встречи с Лайтфелом в его дворце. Я долго не мог понять, что изменилось в тебе. А потом понял: ты ничего не боишься, не боишься даже случайно убить кого-то. Даже смерть Игнифероса поразила тебя скорее тем, что ты просто не ожидал ее. Если ты и сожалел о его смерти, то не особо. Разве нет? Или, если вспомнить тех несчастных, погибших при бегстве Авориэн. Если бы она никак не прореагировала на этот факт, ты бы вряд ли сожалел об их гибели.
Я продолжал молча слушать.
– Что может остановить тебя? Я задумался над этим и испугался. Я испугался тебя и запаниковал. Мне бы следовало все хорошенько обдумать, но я решил переложить все это на своего наставника, который всегда находил мудрое решение… но не теперь. А знаешь, почему я боюсь? Приведу очень простой пример. Ты сейчас развязал меня, но не потому что думаешь, что я твой друг и что ничего не причиню тебе, а потому что ты уверен, что у меня и не выйдет ничего из этого. Даже сейчас, когда ты серьезно ранен. Что бы ты сделал, если я решил воспользоваться твоей мнимой слабостью и напал бы? Только не говори, что подобное тебе и в голову не приходило.
Я тихо рассмеялся, хотя смех стоил новой боли в ране. Сделал глубокий вдох.
– Знаешь, не ранее сегодняшнего утра я задумывался над кое-какими своими… поступками и… мне нечем возразить тебе, Гаст, – я рискнул заглянуть ему в глаза и добавил. – Но ты бы не стал нападать на меня.
– А если бы? – продолжал настаивать Гаст.
– Ты очень удивишься, но ты бы застал меня врасплох. Нет, конечно, ты не смог бы мне ничего причинить, но я бы не знал, что делать дальше. И даже думать об этом не хочу.
Я опустил взгляд на свой кубок, где на дне осталось только несколько кроваво-красных капель. Гаст некоторое время молчал. Потом подлил нам обоим вина.
– Не сердись, но мне тебя жаль, – произнес он. – В конце концов, тебя так воспитали, да и окружение…
Он запнулся от моего взгляда.
– Меня не за что жалеть, – я с трудом подавил злость.
– Ты просто принимаешь все, как есть, но с моей точки зрения… Ты все же мог попробовать немного изменить себя… Но твое положение обязывает этого не делать…
– Наверное, так оно и есть, – признал я.
– Не смотря на недомолвки, что происходили между нами, и все твои недостатки, с моей точки зрения, конечно, я все равно считаю себя твоим другом. Даже если ты думаешь иначе. Меня и самого это удивляет, но все же я действительно принял тебя такового, каков ты есть.
Я чуть улыбнулся.
– Не представляешь, насколько мне стало бы сквернее, если бы ты сказал что-то другое.
Бэйзел вернулся все такой же мрачный. На его одежде я увидел мокрые пятнышки, несомненно кровь, хотя на черном точно нельзя было определить. Гаст тоже их заметил и содрогнулся.
– Знаешь, что, – предложил Бэйзел. – Оставим разговор о Совете назавтра. И, пожалуй, будет лучше, если твой приятель сегодня же отправится в свою обитель. Ретч проводит его.
Я нахмурился – за окном уже стояла глухая ночь.
– Сам его провожу.
– Сам? – Бэйзел усмехнулся. – Ну, как знаешь.
Бэйзел собрался уйти, на миг замер, его рука скользнула по моим волосам, чуть взъерошив их. Я проводил его взглядом и пресек жестом комментарии Гаста по этому поводу.
– Пожалуй, он прав, мне лучше уйти – ты должен выспаться, а завтра у тебя, похоже, тяжелый день.
– Куда тебя переправить? – поинтересовался я. – И как вас принял Лайтфел?
– Никак, – Гаст омрачился. – Он все так же не желает нас лицезреть и возвращать сан светлых колдунов. Мы со Скитом и Инведнисом остановились в Мидле, в Перекрестке у Перла, надеюсь, ты не против? Если что, в любое время найдешь нас там. Кстати… вдруг тебе это интересно, Авориэн действительно вернулась к отцу. Ты понимаешь меня, Тэрсел?
– Почему этот вопрос так тебя беспокоит?
– Знаешь, – Гаст слабо улыбнулся. – С тех пор, как я увидел вас тогда вместе во дворце Лайтфела, меня не покидает одна дурацкая мысль. Если бы брак между вами стал возможен, это оказался бы идеальный вариант прекратить вражду между нашими народами навсегда. По крайней мере, я так наивно полагаю.
– Действительно наивно, – согласился. – Она ненавидит меня…
