А вот мысли его сейчас доступны только ей, девушке с острыми ушами.
— Но ведь это очень трудно, с вашим инструментом?
— О, вовсе не так трудно. Ветровое колесо в каменоломне приводит в действие множество медных пил, собранных воедино. Человек, следящий за устройством, лишь подсыпает под те пилы песок…
"…Тебе, должно быть, неизвестно, что девушек из знатных семей осматривают ежемесячно, и куда тщательнее, чем наложниц в гареме какого-нибудь владыки. Утрата невинности — полбеды, эта проблема решается… Есть среди жрецов-целителей Храма такие умельцы, что восстановят порушенную невинность за дюжину золотых колец, и ещё дюжина заткнёт им рот до могилы. Но вот сторонняя беременность… Её пресекают сразу, как заметят…"
Огромные нечеловеческие глаза смотрят напряжённо и внимательно. Она понимает. Она всё слышит.
— … Каллиграф наносит на поверхность камня нужные знаки, после чего уже не торопясь высекается надпись, рассчитанная на века и тысячелетия.
"… Мою мать никто не спрашивал, хочет она этого ребёнка или нет. И отец бессилен был помешать… Меня точно не было бы — подмешали бы матери в питьё нужное зелье, либо открыто влили в рот, силой, и все дела… Но вмешался случай. Правда, я не могу назвать его счастливым…"
Она смотрит и слушает. Там, в потайных каморках за стенами золотого зала слухачи-шпионы старательно заносят произнесённые вслух ненужные слова. Слова непроизнесённые и нужные — для неё одной.
"… Тот мор был страшен. Болезнь, как помнится, принесли дикие кролики. Сперва возникал слабый зуд, становившийся всё сильнее и сменявшийся болью. На всём теле вскакивали шишки… Кролики умирали за три дня, человек жил на день дольше. Из всей богатой и знатной семьи уцелела только моя мать, мор её почему-то не тронул. Осиротевшую девушку взяли в Храм — благо Храм с удовольствием принимает сироток с богатым приданым — где я и появился на свет…"
— Не лучше ли делать записи на глиняных табличках?
— Видишь ли, госпожа моя… Камень, как мы видим, пребывает в неизменности миллионы лет. Многие миллионы. Что станет с керамикой даже через десять тысяч лет, никто не знает.
"… Их счастье было довольно долгим. Я рос, окружённый заботой матери, в садах, где порхали и пели птицы… Так было до трёх лет. А на четвёртый год, когда отец уже стал Верховным жрецом, некоторые решили, что пост сей он занял не по праву, и пора бы освободить его"
Она смотрит и слушает. Она видит все его мысли. Значит, она понимает, что у него на душе.
— Но ведь это нужно очень много места, чтобы хранить столь массивные записи.
— О, места у нас достаточно, госпожа моя. Подвалы при Храме, отведённые под хранилище скрижалей, столь обширны… И потом, ведь записи на скрижали подлежат отнюдь не все сведения, только самые важные…
Пустой разговор для отвода глаз. Для тех, кто сейчас записывает
"… Они ужинали вместе, и мама выпила бокал, как я понимаю, предназначавшийся отцу. Это был вполне хороший яд, первые признаки отравления возникли лишь спустя пару дней. А ещё спустя пять её не стало"
Нечеловеческие, огромные глаза, наполненные слезами. Она понимает и чувствует его боль.
— Любопытно было бы взглянуть на эти ваши Хранилища Мудрости, — её голос дрожит, но те, кто слушает через слуховые трубы, тонких нюансов не улавливают.
— Это вполне возможно устроить, госпожа моя…
"… Время не лечит, время просто рубцует раны. Лишившийся ног может приспособиться, привыкнуть к их отсутствию. И днём, в суете, даже не задумываться особо. А ночами кричать от боли в ногах, которых больше нет. Был я полу-сирота. Теперь вот полный…"
И тут случилось то, чего не должно быть. Потому что кто такой он, мохнорылый хомо, жалкий эфемер, рождённый, чтобы поскорее сдохнуть, и кто она, бессмертная эльдар, прекрасная, как мечта?
Фионна медленно, осторожно провела рукой по волосам Киллиана.
— Бедный…
Глава 10
Апокалипсис
Дождь пошёл сильнее, и деревья, густо заросшие чёрным свалявшимся мехом, принялись неохотно сворачивать громадные перепончаные листья, очень напоминающие собой крылья летучих мышей. Серо-свинцовое небо нависало над головой. Варда чуть поморщилась — это Майар воссоздал тут, на прогулочной палубе, пейзаж Ратаны… А впрочем, вполне соответствует нынешнему настроению команды. К тому же шум дождя успокаивает.
Словно услышав, ливень припустил в полную силу, на песке возникли лужи, густо усеянные крупными пузырями. Только в узком круге, словно очерченном невидимой границей, не падало ни капли. В центре этого круга горел огонь — самый натуральный, в кружке закопчённых камней, с золой и головёшками. От огня веяло теплом… почти настоящим.
— Итак, что мы имеем на данный момент, — Майар сунул руки почти в самое пламя, потёр ладони. — Доблестные хомо, задавив гоблинов как конкурирующий вид, достигли поразительных успехов в размножении. Сохранили древние знания, полученные путём "плода мудрости", старательно перенесли их на каменные плитки… Похвально, весьма похвально. И в настоящее время собираются творчески использовать сбережённую мудрость. Первый шаг — огнестрельные орудия, второй — боевые отравляющие вещества…
Майар вскинул глаза, в которых плясал огонь.
— Про уровень морали разговор отдельный. Чем такая цивилизация, лучше вообще никакой. Что дальше? Скажи, о наша мудрая начальница, как мы будем проводить коррекцию, когда подопечные развиваются столь однонаправлено и целеустремлённо? Боевые отравляющие газы в условиях бронзового века… пожалуй, Громма Три войдёт в учебники.
— Как только вернёмся домой, я тебя спишу, Майар, вот честное слово, — вздохнула Варда. — Ты опытный работник, но стоишь массу нервов… Зачем же так больно?
Воцарилось долгое молчание.
"И тем не менее ты прав. Без крайней степени коррекции тут не обойтись"
"Значит ли это, что с цивилизацией хомо будет покончено?" — Илуватар тоже протянул ладони к почти настоящему костру.
"Да. Все их города и всё население тех городов… Они должны полностью утратить подаренные им знания. Забыть всё"
"И всё начнётся с нуля. Дикари с каменными копьями, бегающие за добычей"
"Да, Илу. Да"
"Как быть с гоблинами? Остатки их ещё таятся в горах"
"С ними проще. Они прошли точку возврата. Их одичание необратимо. Когда нет никого, способного прочесть и правильно истолковать древние знаки, руны превращаются в красивые таинственные рисунки. Да и… мне кажется, демографическая точка возврата тоже пройдена. Останься они одни на планете, восстановление вида ещё было бы возможно. Но даже одичавшие остатки хомо не дадут им подняться"
"Остался последний вопрос. Как быть с эльдар?"
"Мне тоже интересно, как ты ответишь на этот вопрос" — Майар пошевелил головню в огне копытом. — "Замена изначально разумных аборигенных видов одним искусственным… какой там параграф? Так что спишут нас всей командой"
