— А ну хватит! — ещё повысила голос Варда. — Итак, что мы имеем к началу первой коррекции. Вариант «гоблин» практически сошёл на нет, задавленный более мощным конкурирующим видом. Не кривись, Майар — я полагаю, та случайная флюктуация всего лишь слегка уравняла шансы. Напомню, после гибели вожака… как его звали?
— Неважно. Важно, что у того хомо, что гостил у нас, благодаря твоей беспримерной щедрости оказался лучемёт.
— Не будем спорить. Всё равно гоблинов в том стойбище были уже сотни, а хомо — он и она. То есть фора была, как ни крути, у гоблинов. Помолчи, Май, не возражай! Я вижу все твои возражения. Разумеется, всё было бы иначе, если бы тому вожаку удалось убить конкурентов в зародыше — что он и собирался сделать. Но кто не сумел, тот не смог. Я считаю первопричиной ограниченную дозу химио-гипно — напомню, этот хитрый гоблин давал своим сородичам не полный "плод мудрости", а кусочки. Боялся, что кто-то составит ему конкуренцию.
— Нужно было всего-то разнести их по разным материкам, Ва, — проникновенно сказал Майар. — Как в учебнике.
Варда помолчала.
— Да, Майар, тут ты прав. Поскольку проект «хомо» курировала я сама, с меня и спрос.
— Ва, ну это же я притащила того аборигена, — сочла необходимым вступиться Элентари, до сих пор понуро молчавшая. — Это случайность, то, что он и гоблины оказались примерно из одной местности. Естественно, он вернулся в родные места, когда угнал спасательную капсулу…
— Это не оправдание, Эли. Для меня не оправдание.
— Ва, не мучай себя, — подал голос Илуватар. — От стойбища гоблинов под руководством любимца Майара до той хибары, что выстроил себе беглец, было добрых четыре дня пути по горам — вспомни, как неспешно передвигаются аборигены Громмы. Это с орбиты кажется, совсем рядом… Майар полагает, что всё решил лучемёт. Всё решили мозги. После инцидента та пара сбежала от мести разъярённых гоблинов, пешком, имея на руках маленького ребёнка. И всё-таки они выжили, а гоблины, уже имевшие зародыш будущего общества, отстали в развитии. Помести мы тех двоих на другом материке, всё пошло бы точно так же. Мудрый вожак помер бы — вспомни, сколько живут гоблины — его недоучки передрались… Нет, эти два вида тупиковые, как я и предвидел. А вот эльдар…
— А вот эльдар, это действительно проблема, — кивнула Варда. — Динамика развития вида совершенно нетипична. Собственно, никакой динамики нет.
Она наклонилась к мужу.
— Где-то ты ещё напетлял, Илу. В химио-гипно.
— Это для тебя Илу, а для своих остроухих он значится как Эру Великий, — вновь не удержался от сарказма Майар. — Создатель Вселенной, как скромно…
— Значит, так… — Варда встала. — Сегодня всем отдыхать, а завтра с утра за работу. Похоже, эта коррекция будет всем коррекциям коррекция… Громма Три, это вам не Энигма.
…
Во рту было мерзко, горько и солоно. Ещё более мерзким было ощущение в голове, как будто надели котелок. В ушах шумело толчками, и сквозь этот шум всё явственней пробивались иные звуки. Например, невнятное бормотание. Поверхность под Фионной мягко покачивалась, куда-то всё плыло… и ещё руки за спиной, неудобно так…
Сознание вернулось разом. Девушка осторожно пошевелила связанными руками — ладони, сжатые в кулаки, находились в каких-то мешочках… Не открывая глаз, Фионна попробовала послать мысленный зов, однако безуспешно — ощущение надетого на голову котелка только усилилось. Похоже, её держат в экранирующей сетке. Это же надо, подумала она отстранённо, быть настолько невезучей… Сколько лет назад последний раз вонючки крали девушку эльдар?
— Гляди-ка, она очнулась, — тот, кого сотоварищи величали Клопом, наклонился над пленницей, лежащей под натянутой палаткой, сооружённой из запасного паруса. — Воды!
Струйка воды, влитая в рот, окончательно пробудила пленницу — девушка закашлялась, отплёвываясь, и распахнула свои глаза — громадные, полные яростного блеска.
— Кто вы такие и как посмели?! — гневный вопрос Фионна задала на синдарине. В ответ бородатые рожи вокруг заухмылялись столь радостно, будто услышали как минимум поздравление. Эльдар повторила вопрос на квэнья, в слабой надежде, что кто-то из этих вонючих эфемеров знает язык богов, хотя бы немного. Разумеется, надежда оказалась тщетной. Если и сохранились ещё такие эфемеры, то они сидят в храмах, а не плавают на лодках по морю.
Старший из пиратов — судя по тону и поведению — заговорил на своём языке, который, в свою очередь, был неизвестен девушке. Языков у этих мохнорылых за последние тысячи лет развелось столько… Уловить же общий смысл посредством телепатии Фионне не позволяла всё та же экранирующая сетка.
Эльдар огляделась, насколько позволял сектор обзора. Она лежала на скамейке, обычной на здешних судах банке для гребцов, бережно, но прочно примотанная к гладко оструганному дереву. Судно было довольно велико, судя по тому, что девушка смогла разместиться от борта до борта, не поджимая ног. Парус из некрашеной грубой дерюги, лишённый обычных для хомо рисунков, служащих для опознания судна издали, надувал свежий ветер, и судя по всему, судно довольно резво удалялось от берега. Кругом толпились до десятка заросших бородами дикарей явно мужского полу, одетых в набедренные повязки — обычный для моряков-хомо костюм в здешних тёплых водах. Рожи пиратов радостно лыбились, причём ни страха, ни раскаяния от содеянного на этих рожах покуда явно не наблюдалось. Вот это влипла…
— Зуб, Рваный, глаз с неё не спускайте. Мордан, ты на руле. До рассвета нужно успеть дойти до Акульей Челюсти, ближе нам не отсидеться, — Клоп ухмыльнулся. — Когда остроухие обнаружат пропажу, шум будет неслабый.
— До рассвета десять часов, мы успеем уйти и дальше, — подал голос коренастый пират с медной серьгой в ухе.
— Дальше как раз не надо, — отрезал главарь. — Ты хоть раз видел вблизи их летающую лодку? А я видел. И остался жив, как видишь, хотя мало кто может похвастать этим после подобной встречи.
Пираты почтительно переглянулись. Клоп сдержал усмешку — не стоит заострять внимание на том, что в прошлую встречу Клоп был ещё салагой, и весь экипаж досматриваемого судна оказался чист перед остроухими. До сих пор не забыть пронзительного взгляда и щекочущего сквозняка под черепом, когда дознаватель читал его скрытые мысли. Тогда это были ещё вполне обычные мысли, как у всех моряков — заработать, мир поглядеть…
Он ещё раз оглядел добычу. Пленница лежала, обмотанная сеткой, со связанными для надёжности руками, притом совершенно нагая. Да, теперь Клоп начинал понимать, за что именно богатеи отваливают столько золота. Дивная, нездешняя красота… И волосы словно из чистого золота. Впрочем, золотоволосые встречаются иногда и среди человечек, живущих далеко на севере, и обычно они смолоду даже бывают хороши собой, пусть и не настолько… А вот нестареющей красой обладают только остроухие. Эта девица останется такой и через десять, и через двадцать лет… впрочем, столько не проживёт либо она, либо её хозяин. Точно не проживёт, и здоровье тут ни при чём.
