Голый мальчишеский зад оказался как раз напротив Варбура, и звездочёт ощутил, как внутри разгорается огонь желания. Он взялся за ягодицу, и ученик послушно замер.
— Мылся сегодня?
— Да, учитель…
— Молодец!
Астролог ощупал мошонку и промежность отрока, раздвинул ягодицы, осматривая задний проход — нигде ни волоска. Все ученики знают, их мудрый наставник терпеть не может любой растительности на теле воспитуемых, и либо бреют друг друга сами, либо бегают к старому брадобрею Гахе, который с учеников астролога не требует платы ни медью, ни серебром, ни даже ячменём или пшеницей… А то, чем берёт, так не убудет же…
— Пойдём! — шлёпнул ученика по заднице астролог, и тот без слов направился в опочивальню, вход в которую стерегли малахитовые львы. Остальные провожали его взглядами, одновременно завистливыми и немного сочувственными. Все знали — чем чаще посещаешь опочивальню господина наставника, тем больше времени он уделяет тебе при изучении небесных тайн, тем больше шанс стать вскоре полноправным придворным астрологом. Но вот фантазии глубокоуважаемого учителя порой столь изощрённы…
— Мой руки, малыш, и ложись, — ласково улыбнулся Варбур, расстёгивая пряжку на плече, скреплявшую его одеяние. Мальчик незаметно облегчённо вздохнул — хвала небесам, сегодня учитель торопится, поэтому процедура будет простой и короткой.
Подождав, пока мальчик уляжется на обширную кровать — целый помост, покрытый в семь слоёв разноцветной кошмой и поверх ещё льняными простынями — в нужной позе, лицом вниз и широко раздвинув ноги, астролог навалился на него сверху, чувствуя тугую податливость юной плоти, и только тут заметил волосатые ноги, явно принадлежавшие кому-то третьему.
— Продолжай, продолжай, время у меня есть, я подожду, — Гевар, начальник тайной службы Владыки, беззастенчиво разглядывал главного астролога и его возлюбленного, полускрытого обширным брюхом наставника.
— Проклятье, Гевар, ты всегда находишь для визитов самое удобное время! Я уже не говорю о том, что гости обычно не проникают в дом вот так, незаметно!
— Делать людям приятное, это основа моей профессии, ты же знаешь, — чуть улыбнулся козлобородый.
Астролог, сопя, натягивал одежду. Мальчик смотрел на обоих мужчин, моргая.
— Лежи, лежи, малыш, — снова улыбнулся Гевар. — Готовься, думай о высоком, о звёздах… Твой наставник очень скоро вернётся, и вы продолжите свои научные занятия.
Начальник тайной стражи улыбнулся чуть шире, переводя взгляд на астролога.
— Если, разумеется, у него не пропадёт желание.
…
— Куда прёшь, полудурок! Ох… Простите, господин…
Киллиан невидящим взором окинул стража порядка, только сейчас заметившего браслет с рубиновой звездой, и, ни слова не говоря, прошествовал мимо. Скот, обыкновенный скот. Все они обыкновенные скоты…
Над широкой улицей плыли запахи пота, гниющих фруктов и ослиного кизяка, а также тысячи других, смешиваясь в единый причудливый букет. Рёв ослов, скрип повозок, забористая ругань и вопли висели в воздухе густо — так же густо, как уличная пыль, вездесущая, въедающаяся в кожу…
— Апельсины, апельсины! Самые сладкие, самые спелые!
— Какая падаль?! Да этот осёл час назад был живее, чем ты!
— Кролики, жареные кролики! Налетай, торопись!
— Да ты погляди, какая подошва! Эти сандалии тебя переживут, не опасайся!
Торговцы наперебой предлагали свои товары, стараясь перекричать друг друга, покупатели яростно торговались, не желая без боя расставаться с серебряными и медными кольцами. В пыли возились нищие, умалишённые и прочие уродцы. Время от времени стражники устраивали облавы на расплодившийся сброд, сокращая его численность — разумеется, никто и не думал устраивать суд, попавшихся под руку неудачников просто били по голове медной дубинкой, и потом труповозы, нагрузив свои корявые двуколки, свозили убитых для захоронения за город… Однако проходило совсем немного времени, и сброда на улицах великого города становилось ещё больше.
— … А вот кто ещё желает! Ну, молодцы? Ага, давай, парень!
Здоровенный бритоголовый мужчина в зелёной шерстяной юбке и кожаной кацавейке, обнажавшей могучую волосатую грудь, делал зазывные жесты, приглашая всех желающих повеселиться. Прямо на улице был развёрнут станок палача — рама с кожаными ремнями, широкая доска-колодка с тремя прорезями, для головы и рук. В станке была привязана голая старуха, согнутая в пояснице, седые свалявшиеся космы свисали почти до земли. В двадцати шагах в пыли валялся кусок корабельного каната, обозначавший границу. Мордастый парень с выбитым передним зубом, стоя у рубежа, целился камнем в оттопыренную задницу несчастной. Взмах руки, и камень сочно шлёпнул по голому телу. Старуха взвыла, толпа зевак захохотала — вот потеха…
— Молодец! Давай ещё!
Однако второй бросок не достиг цели — камень ударил в глинобитный забор-дувал и отскочил, откатившись под ноги хозяину аттракциона.
— Э, промах! Давай ещё кольцо!
— Не, так неинтересно! — парень ощупывал связку тонких медных колец на поясе, самой мелкой разменной монеты. — Ты мордой её поверни, а так что…
— Ха! Мордой! Морда не задница, малый. Искалечишь мне матерьял, а платить кто будет?
— Да куда тебе её красу беречь, чай, не девчонка, — подал голос один из зевак. — Парень верно говорит, в морду засветить этой карге, так она ещё потешней станет!
Хозяин аттрациона почесал в бороде, потёр лысину.
— Значит, так… Двенадцать медяков, и твоё пожелание исполнится.
— Сдурел?! — возмутился парень, первым подавший идею. — Да за двенадцать можно девку молодую выпороть в балагане у Кривого Хы! Розгами!
— А в лоб попадёшь? Сдохнет карга, мне убыток. Двенадцать, и ни кольцом меньше!
Чем кончился торг, Киллиан не дослушал. Протиснувшись сквозь зевак, почтительно расступавшихся перед жрецом, завидя браслет с рубинами, молодой человек извлёк из-за пазухи массивное золотое кольцо и бросил под ноги бритоголовому.
— Я её покупаю!
Хозяин подобрал кольцо, подкинул на ладони.
— А забирай, молодой господин!
Бритоголовый распустил кожаные ремни, удерживающие ноги старухи, отпер колодку, и женщина со стоном опустилась на землю.
— А ну встань! Встань, кому говорят! — амбал рывком поднял старую женщину на ноги, накинул ей на шею верёвочный ошейник. — Держи, господин!
— Тряпку ей дал бы, прикрыться, — дёрнул щекой Киллиан.
— Так это… отродясь не приучена она к одеяниям, — ухмыльнулся бритоголовый. — Не сомневайся, дотопает так, как милая.
Толпа зевак дружно захохотала. Более не проронив ни слова, Киллиан взял за верёвку и повёл старушку, точно осла на поводу. Скоты, все поголовно скоты… Боги, да есть ли в этом городе хоть сколько-то людей?
