Некоторое время все молчали, созерцая картину на развернувшемся в воздухе виртуальном экране — приземистая башня из грубого камня, забор из жердей и валяющиеся трупы.
— Успокойся, Май, — Илуватар встал. — Не будь у них лучемёта, проект «Хомо» уже был бы закрыт. Как я понимаю, гоблины явились к ним именно с такой целью.
— Варда, это не работа, — игнорировав реплику коллеги, Майар повернулся к начальнице. — Нам следует остаться и всё переделать!
— Что именно переделать, Май? Проект «Гоблин»?
— Не только!
— Мы не будем ничего переделывать, Майар, — Варда тоже встала с невидимого ложа-шезлонга. — Посев закончен. Что вырастет, то вырастет. А кто не сумел, тот не смог.
— Я знаю, что вырастет! — окончательно вскипел Майар. — Вот его остроухие! Все остальные проекты завалены на старте! Намеренно неравные условия…
— Я бы на твоём месте не стала кидать не подумав такие обвинения, Майар, — взгляд Варды посуровел. — Насколько помнится, проект «Гоблин» двигал именно ты. И все твои условия были выполнены, вплоть до "плода мудрости". Или ты хотел "уравнять шансы", поставив этому твоему грязному каннибалу материализатор?
Воцарилось неловкое молчание.
— Куда ты гонишь, Варда? — вновь заговорил Майар, уже на тон ниже. — Всего местный год, ну два-три… пять от силы…
— Так! — тон Варды стал железным. — Мы уходим к Энигме, для проведения плановой коррекции. Оттуда домой. Я сказала!
…
Часть 2
Интерлюдия
— … И всё же нельзя было выходить так близко, Илу. Инструкция для чего?
Варда сердито смотрела на мужа, чуть шевеля ноздрями.
— Брось, Ва. Это же не первый подход, когда нет никаких гарантий. Мы знаем уровень здешней цивилизации…
— Никогда больше не доверю тебе курсор!
— Ну не злись, Ва, правда. Что может случиться? Внешнего контроля у Громмы Три тоже нет, как мы убедились. Ну даже если мои эльдар и сумеют увидеть вспышку, что с того? Это если они организовали Службу контроля неба, что вообще-то не факт. Что касается остальных…
— … То их мои любимчики эльдар уже перебили, — закончил за товарища фразу Майар, зевая после гибернатора.
— Это скверная шутка, Май, — сверкнул глазами Илуватар.
— Может, и скверная, однако не шутка, — ухмыльнулся Майар. — Материализатор у остроухих, кто может им помешать?
— Внутренняя совесть, если ты слышал о таком понятии.
— Ой, да хватит вам ссориться, мальчики, — вмешалась Элентари, тщательно осматривавшая себя в зеркальном отражении одной из стен. — И ты не сердись, Ва. Разумеется, Илу ни за что не пошёл бы на нарушение даже самого маленького пункта священной инструкции, если бы не жаждал поскорее увидеть своих эльдар. Сказать откровенно, я тоже в нетерпении увидеть всходы. Ва, я заказываю праздничный завтрак? Как-никак переход завершён…
— Заказывай, Эли, — улыбнулась Варда, — пока эти двое не съели друг друга.
— Завтрак, это другое дело! — сменил тон Майар. — Кстати, Илу, что ты думаешь по поводу пункта инструкции, предписывающего ложиться в гибернатор с пустым кишечником? По-моему, он также сильно устарел.
— Вот тут ты прав, Май. В следующий раз…
— Болтуны! — не выдержав, рассмеялась Варда.
Глава 5.
Буйные всходы
Лучи восходящего солнца брызнули на вершину зиккурата с такой неистовой силой, что Валхал поспешно зажмурился. Вот уже скоро десять тысяч раз встречает он восход светила на самой высокой точке города, и с каждым годом всё труднее даётся подъём на вершину пирамиды, ступенчато громоздящейся над городом…
Верховный жрец поднял руки, и повинуясь этому сигналу, в толще стен завыли трубы, нагнетаемые мехами. Протяжный утробный рёв поплыл над Гиамурой, напоминая его жителям, что начался новый трудный день.
Валхал открыл глаза, опуская руки. Солнце поднялось чуть выше, и лучи его уже освещали Великий Дом. Крыша дворца сверкала позолотой, и только конёк со стороны фасада темнел провалом — там шли работы. Резиденцию Повелителя окружала могучая стена из обожжённого кирпича, своим густо-красным цветом напоминавшая кровь. За стеной густо зеленели плодовые деревья, над ними лениво шевелили перистыми листьями пальмы, надёжно укрывая от солнца всё, что творилось под их сенью… Жрец усмехнулся. Да, многое из того, что творилось под сенью этих деревьев, солнцу видеть не пристало…
И только два гигантских изогнутых рога, отсвечивая золотом, возвышались над морем садов, как будто там прилёг отдохнуть немыслимых размеров бык. Валхал плотно сжал губы. Скоро, совсем скоро свершится святотатство, и Пирамида Солнца перестанет быть самым высоким строением в Гиамуре. Ибо рога эти были ничем иным, как навершием громадной скульптуры, изображающей собой бычью голову. Скоро голова эта украсит конёк Великого Дома, и рога вознесутся над городом выше вершины зиккурата…
Солнце уже жарило вовсю, несмотря на раннее утро. Постояв ещё несколько мгновений, Верховный жрец вздохнул и направил свои стопы к лестнице. Крутые ступеньки вели вниз, где уже поджидал старого Валхала новый день, полный хлопот.
Спускаясь по крутым ступеням, он думал. Думать — это было одно из немногих удовольствий, оставшихся Валхалу в этой жизни. Он с детства любил это занятие, думать, что и привело его в итоге на вершину Пирамиды Солнца.
Пророчества, произнесённые Девой Дождя, обычно достаточно туманны и допускают те или иные толкования. Для того, чтобы привести их в соответствие с примитивным и грубым пониманием простого народа, при Храме даже существуют специальные толкователи, разъясняющие непонятливым, что означает то или иное пророчество… Но только не в этом случае. То самое древнее пророчество никаких двойных толкований не допускало, и видения, посетившие Деву Дождя, просто уточнили уже известное.
"Настанет день, когда Пирамиду Солнца затмит более великое строение, и кончится время города, и отражения его. Гнев богов сокрушит смертельных врагов, и погибнут они вместе, не увидев лица друг друга, не оставив ни потомства, ни праха, ни имени. Только память пройдёт через бездну времён, пугая народы, покуда не рождённые, ужасной судьбою падших…"
Жрец тяжко вздохнул. Спорить с Хамхером сейчас уже бесполезно, более того — смертельно опасно. Уж если прежнюю Деву Дождя он велел отдать для надругательств прокажённым… Нет, Валхал не хочет стать кормом для крокодилов, содержащихся на заднем дворе Дворца. Да если бы только эта бычья голова, грозящая вознестись над городом выше вершины Пирамиды… Голова, это только верхушка, венчающая огромное здание Тьмы, составленное из тёмных дел, грязных страстей и кровавых злодеяний.
Старик снова усмехнулся. Верно говорят — желая наказать, боги отнимают у человека разум, всё остальное он сделает сам. Похоже, противиться судьбе и в самом деле невозможно. Скоро, совсем скоро золотые рога украсят Великий Дом, и время великого города Гиамуры кончится. А заодно и проклятой Сидоммы — никак иначе истолковать пророчество невозможно. Вот знать бы ещё, что означают остальные слова…
