— Без собак они были, — сказал Илияш после паузы. — Если б с собаками…
— Хорошо, — сказал Станко зло. — Отдавай деньги.
Илияш поднял на него удивленный взгляд.
— Отдавай деньги! — Станко встал. — Ты их не заработал! Отдавай и уноси ноги, а я все равно дойду до замка и зарежу этого мерзавца князя!
При упоминании о князе руки его сами собой схватились за меч. Он шагнул вперед — Илияш испуганно отшатнулся.
— Ты… — Станко несло на какой-то дикой волне куража, — ты проводник мой, понял? Если мне придется и тебя зарезать по дороге к замку, то я и зарежу… А ну, встань!
Станко выхватил меч. Илияш медленно встал — худой, весь какой-то нескладный, съежившийся; стоял, глядя на светлое лезвие в руках парня, и глаза его отражали странную мешанину чувств.
Станко перевел дыхание. Спросил уже спокойно:
— Пойдешь дальше?
— Пойду, — отозвался Илияш, не отрывая взгляда от меча.
Где-то далеко заухала сова. Потом еще раз — ближе.
— Ну, вот и хорошо, — сказал Станко с облегчением и спрятал меч в ножны.
Стало тихо. Илияш взял охапку собранного Станко хвороста и подбросил в затухающий костер. Взметнулось пламя.
— Значит, — медленно сказал Илияш, усаживаясь напротив, — значит, ты действительно… Ты ОЧЕНЬ хочешь его убить.
Сквозь языки пламени Станко видел его задумчивое, сосредоточенное лицо.
— Хорошо… Убей его, парень. Убей.
И лицо Илияша исказила гримаса, показавшаяся Станко гримасой ненависти.
Случай этот сильно сказался на отношениях компаньонов. Станко думалось теперь, что проводник попросту его боится.
Они продвигались вперед медленно, Илияш то и дело останавливался, изучал дорогу, отдыхал, охотился… Ясно было, что путешествие ему в тягость — но он не решался заявить об этом прямо, тянул да хитрил. Два раза Станко ловил на себе странные взгляды — Илияш бросал их исподтишка, когда уверен был, что Станко ничего не заметит.
Так прошло два дня, и в душе у Станко поселилось нехорошее, гнетущее чувство. Он перестал доверять проводнику.
Меч по-прежнему был готов к бою — Станко знал, что уж в схватке-то он сможет защитить себя. Но Илияш, конечно, на открытую схватку не решится. Десять монет у него; чего стоит однажды ночью взять да и сбежать?
Дело было вечером; Илияш неподвижно сидел напротив, поворачивая над огнем костра самодельный вертел с нанизанными на него ломтями мяса. Глядя на его невозмутимое сухощавое лицо, Станко помрачнел.
Он бредет за проводником без дороги и ориентира, о замке ему известно только, что тот где-то на востоке, но чего стоит это знание в непролазных княжеских лесах? На лугах, где полно капканов? На опушках, где рыщут стражники? Если Илияш сбежит, шансы Станко на встречу с отцом сильно поредеют.
Илияш, будто читая его мысли, поднял голову и чуть усмехнулся. Глаза его, отражая пляшущее пламя, глянули на Станко остро, насмешливо, будто бы говоря: а вот поглядим, дружочек! И не успел Станко опомниться, как Илияш уже снова смотрел на свою стряпню, смотрел сосредоточенно, как ни в чем не бывало…
Он все понимает, сообразил Станко, чувствуя, как холодеет спина. Может быть, он задумал сбежать прямо сегодня? А может быть, — тут руки его непроизвольно потянулись к кошельку на поясе, — может быть, уходя, он прихватит и оставшиеся деньги? Те, которые Станко обещал отдать у стен замка?
Илияш неспешно поворачивал вертел, а Станко смотрел на него, чувствуя себя беспомощным и глупым.
Сторожить? Не спать ночь? Другую? Третью? Сколько ночей он сможет выдержать без сна, и сколько дней пути осталось до замка? Ведь они идут медленно, так медленно, а, может быть, Илияш и вовсе водит его по кругу?!
При этой мысли Станко сделалось совсем кисло. Только наивный дурак мог довериться совершенно незнакомому, странному человеку, и вот миссия оказалась под угрозой, и некого винить…
Илияш радушно предложил ему жареного мяса. Станко угрюмо отказался.
Это была тяжелая ночь.
Костер прогорел; только красные огоньки бегали от уголька к угольку, мерцали, но не светили. Станко лежал, не выпуская из руки обнаженного меча; рядом спал Илияш — или не спал, а притворялся, выжидая своего часа.
Станко прислушался, затаив дыхание, и осторожно, как лазутчик, подполз к проводнику. Если бы тот хоть храпел… Но Илияш спал тихо, как ребенок, и Станко долго мостился, пытаясь пристроиться рядом и не разбудить.
Босая нога его касалась колена Илияша, и, если тот пошевелится, Станко мгновенно проснется… Хотя он не спит… Не спит…
Кошелек, тщательно спрятанный под курткой, теперь впился Станко в бок. Хорошо, что он не такой тугой, как раньше… Ему понадобятся деньги, скоро их свадьба с Вилой…
В темноте он различал темную глыбу на месте Илияша, бока ее то поднимались, то опускались. Браконьер был с головой укутан одеялом.
Вот из-под одеяла вынырнули руки, длинные, вороватые, с многосуставчатыми пальцами… Тянутся к кошельку, а Станко не может и шелохнуться…
Он вздрогнул. Кошелек по-прежнему больно давил на ребра. Не спать, не спать… Хоть бы луна взошла…
Ночь, однако, была темная, безлунная, и только ветер возился в черных кронах да кричали совы, заставляя Станко вздрагивать…
…Он открыл глаза.
Полянка была залита светом — из-за деревьев поднималось солнце. На месте костра остался черный круг; на месте Илияша осталась чуть примятая, уже успевшая подняться трава.
Станко машинально потянулся к кошельку — тот был тоже на месте, золото тускло звякнуло.
Меч лежал рядом и был совсем мокрый от росы. Станко провел пальцем по лезвию — сверкающие капельки полетели в траву.
Он снова тупо уставился на место, где недавно лежал браконьер, укутавшись с головой старым одеялом.
Ну и ладно, подумал Станко с горестной решимостью. Остался, с чем был… Меч при мне. Замок на востоке. Дойду.
Он с трудом встал и огляделся. Его заплечный мешок был рядом; мешок Илияша, конечно же, исчез.
Шакал, подумал Станко, натягивая сапоги. Трус. Предатель.
Солнце поднималось, надо было отправляться в путь, а Станко все топтался, будто чего-то ждал, и все не мог выбрать, по которой из двух чуть заметных тропинок ему идти. Решился, прошел несколько шагов — и сразу понял, что возвращается, что проделывает в обратном порядке путь, по которому они с Илияшем пришли вчера.
Угрюмый и злой, Станко вернулся на полянку. Посмотрел на черный круг от костра — Илияш всегда маскировал такие отметины — и сжал зубы. Вытащил из ножен меч.
— Подходи, трус, — сказал он хрипло, обращаясь к одинокому кусту, так и затрепетавшему от страха. — Подходи, мерзавец. Тебе не спастись, слышишь?! Все равно не спастись!!
