Книга Хозяин колодцев, страница 336. Автор книги Марина и Сергей Дяченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хозяин колодцев»

Cтраница 336

— Да, Хорт. Но неужели вы думаете, что там, в подворотне, марали руки ради меня? Нет, вы действовали ради собственного представления о благородстве… Тем более что риска не было никакого. Четверо глупых грабителей против внестепенного мага — смешно… А руки и вымыть можно, правда?

Я понял, что уязвлен.

Собственно, не все ли мне равно, о чем болтает белобрысая кукла, управляемая древним чудовищем? Уродливым, между прочим, настолько, что даже стесняется показаться… Не все ли равно, какого она мнения о моей персоне?

И тем не менее я ощущал себя уязвленным, и осознание этого было столь обидным, что силы мои удвоились.

— Вы пустились в это расследование, вы влипли в историю с камушками вовсе не потому, что вам жаль было старика Ятера, — продолжала лже-Ора. — И вовсе не потому, что ощущали обязательства перед его сыном. Вами двигало честолюбие: приспичило покарать мага, и мага крупного, а если повезет — великого… Радуйтесь, Хорт. Вам повезло.

Я скрипел зубами; заклинание-паралич было уже наполовину нейтрализовано моими усилиями. Еще немного — и я вырвусь…

Глиняный болван лежал на столе перед сидящей женщиной. Между двух ее ладоней.

— …Любопытно было наблюдать, что происходило в вашем «доме» после нежданного выигрыша. Роль вершителя судеб пришлась по нраву всем вашим «жильцам»… в особенности аптекарю. Внутреннее зеркало, в которое вы и без того смотрелись, не переставая, отразило теперь картину такую лестную и столь дорогою вашему сердцу, что, даже совершая откровенно низкие поступки, вы не переставали ощущать себя героем… Нет, я, пожалуй, сделала глупость, предложив вам в качестве подарка умение любить. Оно вам действительно ни к чему.

Заклинание-паралич все еще держало. Дергаться в такой ситуации — бесполезно и унизительно.

— При всем при этом Хорт, что бы вы ни думали сейчас обо мне… Я не лгала вам, когда говорила, что вы мне дороги. Я ведь не стала бы возиться с самовлюбленным павлином, если бы натура этой птички не оставляла возможности для маневра. У всех наследственных магов разные глаза, но у вас они настолькоразные, Хорт… Я сразу обратила внимание на эту особенность. И не ошиблась — в вашем «доме» действительно сосуществуют разные, очень разные жильцы…

Я молчал.

— Если бы не заклинание Кары, — продолжала она раздумчиво. — Если бы… Хорт, послушайте, когда я увидела вас впервые, мне показалось, что вы похожи на одного человека, которого я знала раньше. Потом я поняла, что ошиблась. Вы вовсе на него не похожи. Вы надутый себялюбец… Вы даже комнату мне не уступили, в той скверной гостинице, в Дреколе, помните?!

Я облизнул губы.

— Молчите… Знаете, было здорово, когда я увидела вас хорьком. Хищный, не очень красивый зверь… но что-то в вас было. Нечто очень искреннее, очень мужественное. Тот самый жилец, обитающий в самой дальней комнатушке вашего «дома», тот самый, с которым я все хотела встретиться лицом к лицу… Который под действием Кары забивался все дальше в угол. Который, может быть, задохнется там и умрет навсегда… Знаете, Хорт, мне бы очень хотелось вас откорректировать. Давайте подумаем вместе, что можно сделать… Есть ли у нас в коллекции способность к сочувствию? Или хотя бы умение сомневаться?

— Вы считаете, что человека можно осчастливить насильственно? — спросил я сквозь зубы.

— Я вовсе не собираюсь никого осчастливливать… пока. Но явный вред, который я нанесла, к примеру, тому же Ятеру — тысячекратно окупится. Потом. Когда я научусь выстраивать чужие души в соответствии с законами гармонии.

— Законы гармонии! — я взвыл. — Законы гармонии! Верх лицемерия и жестокости… Да, я самовлюбленный болван! Да, старый Ятер издевался над собственными родичами! Да, Март зи Гороф каждую весну выдавал дракону по юной девственнице… Но ты-то, ты ухитрилась разбудить добрые чувства даже в Горофе! Даже в Ятере! Даже я… да, я любил Ору Шанталью! Я любил куклу, которую ты, издеваясь, мне подсунула… старуха! Чудовище! Ты выманивала самое лучшее, самое теплое, что у нас было, чтобы оплевать и утопить в нужнике! За твои сотни лет у тебя не только лицо сгнило — сердце тоже отмерло за ненадобностью… Я убью тебя! Я тебя покараю — теперь знаю наверняка, за что!

Она молчала.

Завозился совенок под темным платком — я совсем забыл о нем; клетка по-прежнему стояла на подоконнике, а под окном кто-то стучал молотком, стучал, напевая под нос пошлую песенку — как будто громкая ссора двух магов ничуть его не беспокоила…

Секундой спустя я понял, что Ора — или как там ее — действительно заговорила комнату от посторонних ушей.

Все предусмотрела.

Я понял, что устал. Что от заклинания-паралича осталось чуть меньше половины, но силы мои — как магические, так и телесные — на исходе.

— Проклинаю тебя, — сказал я шепотом. — Пусть сдохнет твоя…

И замолчал. Покосился на клетку с совенком.

— Видишь ли, Хорт… Когда-то давно я поклялась, что научусь выправлять души. Как лекарь, прежде чем утолить чьи-то страдания, должен сперва… ну, ты понимаешь.

— Лекарь тренируется на трупах.

— Да… Но когда имеешь дело с человеческой сущностью — трупы не в помощь.

— А почемуты поклялась? — спросил я мрачно. — Кто тебя дергал за язык? Или неумеренное любопытство? Девиз жестоких детей — «А что у лягушки внутри?»

Она молчала. Неловко вывернувшись на кровати, я смотрел в ее лицо — жесткое, разом постаревшее, угрюмое, но не злое.

— Была одна история, Хорт… Впрочем, не важно… Самые скверные человеческие свойства подчас живут в одном «доме» с самыми лучшими, самыми добрыми чувствами. Любящий человек всегда оказывается самым изощренным палачом. Любящий — и любимый… Тебе понятно?

— Нет, — сказал я честно.

— Ну и ладно, — она вздохнула. — Хорт, если бы ты знал, как я устала. Как тяжело…

Она не договорила, потому что в этот момент я рывком, будто ветхое одеяло, сбросил с себя остатки паралича.

Удар!

Тяжелый бронзовый светильник сорвался с потолочной балки и рухнул на сидящую женщину.

На то место, где она только что сидела.

Дубовый стул осел на подломившихся ножках. Ора Шанталья — или как там ее звали — стояла передо мной, черное платье ее казалось выкованным из чугуна. Невиданной силы заклинание-приказ швырнуло меня обратно, вдавило в гору мятых простыней; с трудом извернувшись, я полоснул по стоящей женщине коленчатой молнией. Не напугать — убить.

Край простыни затлел.

Ора — или как ее там — пошатнулась. Не упала, но пошатнулась сильно, и платье на ее груди украсилось бурым пятном.

Запах гари выворачивал ноздри.

Мы смотрели друг другу в глаза — напряжение было страшное; мы давили друг друга, вжимали друг друга в землю, Ора возвышалась надо мной, как черный шпиль, а я валялся на бывшем ложе бывшей любви, и это обстоятельство почти лишало меня шансов на победу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация