В холле ребят встретил мистер Кроу. Внимательно выслушав их сбивчивый рассказ, он согласился подтвердить перед кем угодно правоту Никодемаса, но убеждать Ди в подвал все же не пошел.
Перед закрытой дверью друзья замерли в нерешительности. Странная учительница вызывала у ребят смешанные чувства. Наконец, Робин робко постучала.
– Пусто? – бесцветным голосом спросила Эмили.
– Стучи громче! – посоветовал мальчик.
Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтоб угадать с одного раза, куда помчится Лягушонок с первыми звуками сигнала на перемену. Само собой, не за булочками и чаем в кафетерий! Время колотилось в висках горячей кровью.
Роби повторила попытку, на этот раз более уверенно. Но по ту сторону тяжелых дверей все еще царила тишина.
– Может, ее нет? – Эмилия взяла себя в руки. – Каков другой план?
– Другого нет, – признался Никодемас. – Одного Кроу никто и слушать не станет.
– Почему? Он взрослый! – возразила она.
– Он изгой, забыла? – Коридор отозвался вялым эхом.
– Помолчите, вы, я что-то слышу... – шикнула на друзей Би.
Ребята притихли. Легкий шорох, похожий на дождь, коснулся их ушей, прежде чем на пороге возникла черная фигура.
– Почему вы не на уроке? – Вполне резонный вопрос.
– Нас выгнали, – призналась Эмили.
– Вот как... – Хоуп Ди'Анно нахмурилась. – Я не ваш куратор и ничем не могу помочь.
– Можете, – хором заверили ребята.
– Что ж... уже интересно, – женщина устало улыбнулась. – В таком случае, входите.
Учительница зажгла свет над столами, чтоб друзья могли сесть.
– Помните сочинение, которое мы писали? – без долгих предисловий начал Никодемас.
– Допустим, – кивнула та.
– Эми обвинили в списывании. – Слова резали сердце. – Мы стали спорить и за это оказались в коридоре.
– Не очень-то справедливо, – согласилась мисс Ди'Анно. – Только чем могу помочь я?
– Мы решили, что если вы и мистер Кроу скажете мадам Нанс, что видели, как Эмили писала сама, все будет хорошо. – Он испытующе посмотрел учительнице прямо в глаза.
– Ведите, – коротко отозвалась та, звякнув ключами.
Каспар Кроу присоединился в холле, и у девочки появилась надежда на то, что правда восторжествует, как и положено.
Знакомый кабинет. У Калдор Нанс полным ходом шел урок со старшеклассниками, когда мисс Ди'Анно постучала и попросила ее выйти на минутку.
– В чем дело? – настороженно осведомилась старушка, заметив своих учеников, подозрительно тихо стоящих в сторонке.
Эмилии удивительно трудно оказалось пересказывать неприятный момент, но обстоятельства требовали этого именно от нее.
– И вы, господа, беретесь подтвердить версию моих ребят? – уточнила мадам Нанс.
– Да, – кивнула учительница.
– И я, хоть мои слова не имеют веса, – заверил сторож.
– Тогда постараемся уладить конфликт как можно быстрее, – подытожила старушка. – А вы, молодые люди, посидите в моем кабинете: мне в любом случае будет что вам сказать.
Стараясь слиться со стеной, друзья проследовали за своим куратором через весь класс. Недоумевающие старшеклассники провожали их любопытными взглядами. Эмили слышала, как мадам Нанс дала тем задание, а сама скрылась за дверью.
– Что теперь? – спросила девочка.
– Ждать. – Никодемас опустил руки в карманы.
– Не волнуйся, – постаралась поддержать подругу Роби. – Пускай Тодворд натуральная жаба, но против двоих... троих... у него нет шансов.
– Тем более наша старушка терпеть не может его и его методы, – подхватил мальчик. – Лягушонок считает всех детей «недочеловеками».
– Зато себя любит просто жуть. – Робин выпучила глаза, растянула рот пальцами и, копируя манеру неприятного учителя, продолжила: – Всем молчать! Писать! Не уставать! Думать, о чем я скажу!
– Очень похоже! – Никодемас последовал ее примеру. – Я тощая лягушка, все обязаны стать такими, как я.
Кривляния друзей вернули Эмилию к жизни окончательно. Она успокоилась и нашла в себе силы ждать.
– Слушайте, – встрепенулся Никодемас. – Тут же все наши данные... в столе! Предлагаю диверсию!
– Отставить! – усмехнулась Би. – Тоже мне... диверсант. Мы еще со старыми проблемами не разобрались, а ты спешишь заработать новые.
– Да ладно! – отмахнулся тот. – Ничего не будет. Никто не узнает, а мы посмотрим, что написано в моем личном деле. Спорю на что угодно, что это интересно почитать!
– Нет, – отрезала Эмили. – Не хватало, чтоб мадам Нанс на нас обиделась.
Мальчик поджал губы и притих, потому как спорить с подругой сейчас – бесчеловечно.
Кабинет куратора чем-то неуловимо напоминал комнату Гретты: ничего лишнего. Просто стол и просто стулья, голые стены, запертый наглухо шкаф, стеллаж, уставленный всевозможными глобусами.
– Что она преподает? – Эмили вертела головой.
– Теоретическую Суммологию, – мечтательно отозвалась Робин. – Мадам Нанс еще маму мою учила.
– И о чем это? – Никодемас жадно посматривал на ящики учительского стола.
– Сядь смирно, тогда скажу. – Би изобразила непреклонность.
– Будет тебе... я только одним глазком! – расстроился он.
– Сказано – нет, – повторила та.
Значение слова «нет» доступно не всем и не всегда, но обе девочки демонстрировали готовность втолковать его другу во что бы то ни стало.
– Сдаюсь, – обреченно бросил Никодемас и сунул руки обратно в карманы.
– Теоретическая Суммология, – тоном учителя начала Робин, – наука о вселенных. Не космических, а планумарных.
– Ты вот что сейчас такое выдала? – Друг нахмурился. – Я тоже знаю много страшных слов.
– Мне мама рассказывала, – смутилась Би. – Она главный инженер на подстанции, где следят за природными порталами и направляют кристаллы поиска, чтоб люди не сталкивались.
– Везет тем, у кого мама есть... – Черные глаза сделались влажными.
– Прости, – она отвела взгляд и прикусила язык.
– А что случилось с твоими родителями? – осторожно... почти прошептала Эмили.
– Вот поедем к тебе, там и расскажу. – Никодемас отвернулся и часто-часто заморгал.
Говорить резко расхотелось, все трое смотрели каждый в свою сторону и напряженно молчали. Девочке казалось, что дождь ворвался к ней в душу и выкрасил там все серой краской.
