— А почему привязан? — Удивление зашедшего Василия Васильевича казалось искренним. — Буйствовал?
— Никак нет, Василий Васильевич, это так, мера предосторожности. Парень резкий, стреляет метко, пришлось стреножить…
— Ничего-то тебе, Локтев, поручить нельзя, — вздохнул Василий Васильевич, — а вы, Корнеев, чего сидите? — И он махнул рукой старичку.
Тот весьма сноровисто развязал мне лодыжки, потом ослабил петли, через которые были просунуты мои запястья. Да тут целая система! Я-то думал, просто веревками примотали.
— Корнеев Петр Андреевич! — официальным голосом начал Василий Васильевич, держа перед грудью какую-то бумажку. Посмотрел поверх бумажки, убедился, что я внимательно слушаю. — Вы задержаны распоряжением по Департаменту контрразведки. Имеете что-то сказать?
— За что задержан?
— Что значит «за что»? Вам никаких обвинений не предъявляют. Пока. Вы задержаны для снятия допроса. — Тут Василий Васильевич позволил себе улыбнуться: — Хотите сделать признание?
— Вопрос хочу задать, Василий Васильевич…
— А задавайте, Корнеев, — разрешил агент. Вот так, сначала устанавливаем коммуникацию…
— А два вопроса можно?
— Можно-можно, только осторожно, — разрешил контрразведчик, но посмотрел смурно. Не нравится, когда правила игры нарушают…
— Вы, Василий Васильевич, как в Ярославль поспели? Гнали всю дорогу?
— На самолете прилетел. На «Аисте». Это все?
Ничего себе, важная шишка! Или про меня уже все решили? И второй вопрос:
— Наташу нашли?
— Много будешь знать — скоро состаришься! Половинкам-то эльфийского века не положено!
— Не злорадствуйте, Василий Васильевич, не нашли, так никто вас не винит…
Вот уж шпилька контрразведчику в одно место. Локтев, помощничек, аж взвился! Да и Вась-Вася рожу кривит. Только железный старикан смотрит равнодушно — ему все равно кого мучить. Надеюсь, у него простатит. В крайнем случае — геморрой. Согласен и на язву желудка. Пусть хоть гастрит. Ну хоть раны боевые у него к непогоде ноют? Да откуда у него боевые раны? У инквизитора контрразведческого? Вась-Васю я достану, Локтев сам себя съест при таких импровизациях, которые со мной вытворял, а вот художества старикана останутся неотмщенными. А есть у меня подозрение, что это он меня вырубил — у Локтева вряд ли получится так ловко. А больше никого не вижу — даже писаря какого захудалого.
— Теперь моя очередь вопросы задавать, — провозгласил Вась-Вась, кивая Локтеву, севшему за низенький столик с писчей бумагой и чернильницей-непроливайкой. — И сейчас я приглашу в допросную колдуна, который сможет засвидетельствовать, правду вы говорите или лжете. И вы предупреждаетесь, что лгать в контрразведке нельзя. За это по законам Ярославского княжества каторга положена. — Контрразведчик не смог сдержать торжествующей улыбки. — Не возражаете против проверки ваших показаний магическим жезлом?
Педант он все-таки, этот Василий Васильевич, все прям по протоколу чешет.
— Только «за»!
Старик-палач молча подошел к двери, распахнул ее, впуская новую личность — медведеподобного джентльмена-пришлого с окладистой рыжей бородой, в черном мундире с иголочки. Не говоря лишнего, этот громила нахмурил бровищи, так что они совсем сошлись у него над переносицей, выхватил откуда-то из-за спины уставной жезл с навершием из тускло светящегося горного хрусталя, побарабанил по нему пальцами, недовольно скривился, подбирая, видимо, настройки, и направил свой инструмент на меня. Если Вася «в квадрате» выглядел самым вальяжным из контрразведчиков, его помощник Локтев — самым неопытным, изверг-старикан — самым опасным, то этот маг — самым занятым, спешащим и недовольным. Вот он кивнул Вась-Васе, показывая готовность к работе.
— Итак, — откашлялся контрразведчик, — вы Корнеев Петр Андреевич, полуэльф?
— Да.
— Назовите ваш возраст и место рождения.
— Мне тридцать лет, родился в Тверском княжестве, в Твери.
— Семейное положение?
— Не женат, но намереваюсь жениться…
— Нас не интересуют ваши намерения, задержанный. Вы были в городе Сеславине, когда исчезла Наталья Ивановна Бороздина?
— А у нее Бороздина фамилия? Не знал… Хотя она же дочка Ивана Сергеевича!
— Постарайтесь впредь только отвечать на вопросы, — достаточно спокойно заметил контрразведчик. — Не вопросом на вопрос, не комментировать вопрос, а именно отвечать на мои, — он выделил интонацией слово «мои», даже паузу сделал, — вопросы.
Василий Васильевич повторил вопрос, а я вместо ответа недоуменно уставился на него. Молчание затягивалось.
— Не хотите отвечать, Корнеев? — без видимых знаков нетерпения спросил контрразведчик.
— Вы же знаете ответ: сами меня видели на балу в Благородном собрании. Забыли?
— Я не для собственного удовольствия с вами беседую, а по долгу службы, — прокомментировал мой выпад Василий Васильевич.
Погоди, дорогуша, это цветочки еще. Пусть на вопросы о себе я ответил четко, это еще не значит, что так дальше пойдет, пока третья степень устрашения в бездействии обретается… Тут я скосил глаза на безмолвно стоящего у стены седого унтера.
— Запиши: признается, — кивнул Вась-Вась Локтеву, строчившему протокол.
Хороший ход. Если ему удастся убедить меня, что я признаюсь, то дальше будет легче: признался в одном — признаюсь и в другом. Например, в том, что именно я являюсь негласным лидером членов ордена Созерцающих и главным жрецом богини смерти Кали. И ее мистическим мужем, по совместительству.
— Имели вы контакты с Натальей Ивановной Бороздиной, пока находились в городе Сеславине?
— Не такие, каких хотел бы.
— Отвечать на вопрос без двусмысленностей! Прямо и точно! Нам нужны прямые ответы! — Это уже Локтев спешит отметиться, отрабатывает свой недавний промах. Вась-Вась только глазки закатил, показывая, как он намучился со мной, бестолковым. То ли еще будет…
— Повторяю вопрос! Имели вы контакты с Натальей Бороздиной?
— Задавайте прямые вопросы. Я что, обязан знать, что вы подразумеваете под словом «контакты»?
Василию Васильевичу уже хотелось крови. Локтеву тоже. Полинялому унтеру у стены ничего не хотелось — в его глазах я не мог прочесть никаких желаний, никаких эмоций. Машина, не человек. А это плохо. Колдун же выглядел заинтересованно и слегка озабоченно.
— Вы же образованный человек, Корнеев, — сказал Вась-Вась, старательно восстанавливая спокойствие. — Мы надеемся, что вы проявите немного сообразительности.
— Нет.
— Что нет? — Глаза у Василия Васильевича выкатывались из орбит, так он удивился.
— Я не человек. Нелюдь, если угодно.
