— Эмелис, что случилось? — вновь позвал боевик.
Я мотнула головой, призналась:
— Померещилось.
— Что именно? — В голосе Кира зазвучало напряжение.
— Глупость. Показалось, будто Карас в окне увидела.
Ведь в самом деле глупость. Ну как может осуждённая магичка оказаться в харчевне посреди Деката?
Однако Кир отмахиваться от моей галлюцинации и не думал. Нахмурился, взял за руку. После сделал шаг в сторону харчевни и замер снова. Меня одарили долгим-долгим взглядом, сказали строго:
— Любимая, давай договоримся? Оставить тебя здесь я не могу, поэтому пойдём вместе. Но от меня ни на шаг, и никакой самодеятельности, поняла?
У меня от удивления даже рот приоткрылся.
— Дорогой, мне привиделось!
— И никаких споров, — ответил боевик, решительно направляясь к широкой, украшенной еловым венком двери.
Я, разумеется, следом — сложно оставаться на месте, когда твою ладошку сжимают, словно в тисках.
Две дюжины шагов, рывок. Дверь с петель, разумеется, не слетела, но мне стало жутковато. Посетители харчевни, по большей части, тоже перепугались — жевать перестали, да и разговоры утихли. Даже вышибала, сидевший на стуле подле входа, растерялся.
А Кирстен переступил порог, увлекая меня за собой, и застыл. Взгляд сделался холодным и цепким. Я украдкой выдохнула, тоже заозиралась, вот только зря — магички в зале не было.
— В чём дело? — пробасил кто-то из посетителей.
— Что вам нужно? — отмер дородный бородач за стойкой. Видимо, хозяин заведения.
Кир удостоил второго пристальным взглядом, отпустил мою руку и скомандовал:
— Жди здесь.
Боевик направился к подсобным помещениям, вызвав ещё один приступ удивления и у меня, и у хозяина, и… и у вышибалы, который, наконец, отмер.
— Эй ты! — воскликнул последний. — А ну стой!
Драки, к счастью, не получилось. Кирстен тихо нарычал на подскочивших к нему вышибалу и хозяина харчевни, второй, кстати, сильно побледнел при этом. Быстро обыскал немногочисленные хозяйственные помещения и вернулся ко мне.
Очень хотелось напомнить: я ведь говорила, что померещилось! Но я прикусила язык и постаралась выбросить произошедшее из головы. В конце концов, в жизни действительно бывают ситуации, когда лучше перестраховаться. И это, несомненно, одна из них.
Инцидент был исчерпан, и спустя четверть часа мы уже прогуливались по первому этажу городской ратуши. Тут в честь праздника выставку искусств устроили. Сама выставка не впечатляла, тем более единственным «гвоздём программы» была картина, которую лично я видела раз двадцать и искренне не понимала — «Красный овал», кисти мастера Вилевича. Зато Кирстен впечатлял очень…
Он не упускал возможности обнять, коснуться губами виска, щеки, шеи… Шептал на ушко приятные глупости про самую красивую защитницу на свете, про глаза цвета летнего неба, про рассыпающееся по плечам золото. Причём, вспоминая о «золоте», беззастенчиво пытался развязать ленту, стягивающую мою косу, чем ужасно смешил.
Ещё рассказывал о девчонках с вредным характером и о бессовестных бабушках, которые добавили в гардероб костюм, который привлекает слишком много мужских взглядов. И я не уверена, что тихие рыки, которыми сопровождались подобные рассуждения, были притворными.
Я, разумеется, отшучивалась. Изредка пыталась увернуться от поцелуев и объятий. Пространно рассуждала о том, что маги с синими глазами излишне самонадеянны, чересчур ревнивы и слишком настырны. Кир, как ни странно, не спорил, а прижимал теснее и опять рычал.
После выставки искусств мы гуляли по заснеженным улицам, и хотя никаких достопримечательностей в Декате не было, прогулка понравилась очень. Есть в таких маленьких городах нечто волшебное. Нечто непередаваемое, едва заметное, но очень-очень важное. Может быть, душа?
А от холода и усталости спасались в харчевне. Не той, что возле ратуши, в другой, за пару кварталов. Кир предпочёл жаренное на углях мясо и крепкий эль, я — рыбу и лёгкое вино, сделанное якобы по эльфийскому рецепту.
И всё было хорошо, но маленький инцидент, случившийся по приезде в город, всплывал в памяти снова и снова. А ещё вспоминался Кейн… И если с Карас и её подругами всё было ясно, то судьба защитника оставалась тайной.
После случая на тренировке, когда парень заявился пьяным и схлопотал удар от Леора, Кейна не видели. Ходили слухи, будто защитника исключили, но официальных заявлений от ректората по этому поводу не было. Госпожа Флесса тоже молчала. И даже Кирстен пояснений не давал, хотя я спрашивала.
Теперь, глядя, как боевик опустошает вторую кружку эля, я решилась на ещё один, далеко не первый, заход.
— Кир, и всё-таки что с Кейном?
— Кейн? А кто это?
Я невольно закатила глаза. Ну вот, опять…
— Кир, я серьёзно. Ты же знаешь, почему он из академии исчез. Скажи, он сбежал, да?
— В версию с исключением ты не веришь?
Я помотала головой.
— Та выходка не может служить основанием для исключения. Ведь Кейн без пяти минут выпускник. Слишком много сил и времени потрачено на его обучение, да и вообще…
Боевик растянул губы в грустной улыбке и всё-таки признал:
— Всё верно, любимая. Не исключили.
— Что тогда?
— Кейна забрали в резиденцию Ордена. Он закончит учёбу в столице, по особой программе и под присмотром.
— А дальше? Что его ждёт потом?
— Дальний гарнизон, — сказал Кир. — И волчий билет лет на десять.
— Ох, Всевышний…
— Что тебя не устраивает, любимая? — вмиг посерьёзнел синеглазый. Он что, моих претензий ждёт? Возмущения? Заступничества?
— Меня? — переспросила тихо. — Меня всё устраивает. Просто… жаль парня. Спустил свою жизнь в… выгребную яму. И ради чего?
— Не он первый, не он последний, — отозвался брюнет.
Я молча кивнула. Да, тут не поспоришь. Кейн сам свой выбор сделал. Да и Карас… он же сам её отпустил, верно? Мог побороться за внимание девушки, добиться, заставить её забыть о соперничестве за Кирстена, а вместо этого? Сидел и надеялся, что сама одумается… Глупейшая позиция, как ни крути.
— Ладно, хватит о грустном, — вырвал из раздумий Кир. Потянулся кружкой к моему бокалу, в явном желании чокнуться.
Я жест поддержала, улыбнулась. Да, думать о грустном точно не стоит. Не сегодня, не сейчас.
Глава 15
В обратный путь мы отправились много позже полудня. Небо к тому времени затянуло белёсыми тучами, в воздухе закружились редкие, не больше игольной головки, снежинки. Я, вопреки желаниям и недовольству Кирстена, восседала на «собственной» лошади, и чем дальше, тем яснее понимала — мужское седло не для меня. Неудобно! Так что в первый и последний раз на подобную авантюру иду, но к Киру не пересяду из принципа.
