Дохлый тролль! Да так даже лучше! Меньше кривотолков будет, потому что в среде магов целомудрие не ценится.
Кирстен занял ту же позицию — в смысле, отрицать не собирался. Мой синеглазый сообщник был весел, но сдержан, всем своим видом доказывал: девушка не шпаргалки писать приходила, а по иному, куда более личному поводу.
Впрочем, встречных было немного, хотя мы через весь коридор третьего этажа прошли — просто здесь, как и в женском общежитии, умывальни общие, в самом конце коридора расположены.
И опять-таки, как и у нас, умывален две. У той, что справа, было пусто, а у той, что слева, отирались четверо. Все старшекурсники, но из знакомых только Норт.
— О, привет! — сказал он.
Остальные одарили понимающими улыбками.
— Привет, — отозвался Кир, отпустил мою руку и легонько подтолкнул в спину. — Иди, солнышко.
Вот теперь до меня дошло: парни не просто так у умывальни стоят. Девчонок ждут. Ну и охраняют заодно. А ещё вспомнилось, что сегодня первый из двух выходных… О Всевышний, вчерашняя ссора с Киром вкупе со статьёй в «Дурборском вестнике» совсем из колеи выбила.
Я сделала три шага вперёд, осторожно толкнула дверь умывальни и скользнула внутрь. Вошла, чтобы тут же услышать тихое, но предельно изумлённое:
— Эмелис?
— Доброе утро, Силлин. — Я улыбнулась и присела в лёгком реверансе. Да, в нашей среде подобные приветствия не приняты, но… просто настроение хорошее.
Целительница, в отличие от меня, не улыбнулась. В два прыжка оказалась рядом, взяла за подбородок.
— Что случилось? — спросила девушка обеспокоенно. — Кирстен довёл?
Хотела ответить, но Силлин мой ответ, как оказалось, не требовался. Приятельница понимающе вздохнула, мол, ох уж эти парни! Приказала:
— Глаза закрой.
Я подчинилась, а спустя полминуты ощутила холодок и лёгкое покалывание исцеляющего заклинания. Не видела, но знала — отёк стремительно спадает.
— Спасибо, — прошептала я.
Девушка махнула рукой и снова к зеркалу вернулась. Она, как и большинство магичек, предпочитала брюки, поэтому её манёвр… в общем, я с такой скоростью передвигаться не могу. Интересно, Кира моя медлительность не раздражает?
— О! Ну надо же! — воскликнула появившаяся в дверном проёме Бонара. Сокурсница не просто умыться зашла — она душ принимала. Собственно, из душевой и вышла.
— Привет, — пискнула я.
Бонара одарила пристальным, но крайне весёлым взглядом.
— Кабинки во-он там, — сказала, указав рукой.
— Знаю… — А как не знать, если их общежитие точь-в-точь как наше?
Кошкой прошмыгнула мимо сокурсницы, уже у кабинок столкнулась с ещё одной защитницей, но с пятого. Та тоже удивилась моему явлению и тоже обрадовалась.
В общем, день обещал быть приятным…
— Любимая, ты долго этот салат мучить будешь? — спросил Кирстен шёпотом и носом о моё ушко потёрся.
Я закусила губу, но смешок сдержать не смогла. Во-первых, щекотно. Во-вторых, безумно приятно, что он рядом. В-третьих, когда сидишь в обнимку с парнем за самым дальним столиком, а все окружающие косятся и думают, будто эти нежности — последствия бурной ночи, не веселиться трудно.
— Мелкая… — в голосе Кира смешалось всё — смех, нетерпение, нежность.
Но когда повернулась, пробежалась пальчиками по колючей щетине и придвинулась, чтобы поцеловать, протесты прекратились.
— Эмелис?
Я захватила его губы в плен на полминуты, не больше…
— Мелкая, это нечестно, — выдохнул Кир.
Что именно «нечестно», уточнять не стала, просто вернулась к еде.
Сам боевик тарелки уже подчистил. Каким-то невероятным образом он успевал всё: и обниматься, и зарываться носом в мои волосы, и щекотать дыханием ушко, и шутить, и есть! А я так не умею. Мне, чтобы позавтракать, сосредоточиться нужно.
— Любимая, ты невыносима, — продолжал вещать синеглазый. — Раздразнила, а сама…
— Любимый, из нас двоих только у тебя совести нет.
— Это ещё почему? — возмутился боевик.
— Не знаю, — ответила я. — Но чувствую!
Брюнет усмехнулся, попытался притянуть ближе. Хотя ближе уже некуда, только если на колени пересадить.
— Кир… — Я кокетливо повела плечиком, отодвинулась на миллиметр.
Тут же схлопотала нежный поцелуй в шею. Потом ещё один. Третий…
Я не спорила, искренне наслаждаясь и прикосновениями, и новой стадией наших с Кирстеном отношений. Ну и что, что любовь понарошку? Ведь об этом никто, кроме нас, не знает. Зато теперь мне можно ходить к синеглазому в гости, и… чувство одиночества отступило.
Минувшая ночь доказала — боевик не бросит. Интересно, смогу ли хоть когда-нибудь отплатить ему за добро?
Когда с салатом было покончено, Кир придвинул тарелку с блинчиками. Есть уже не мешал, но внимательно следил, чтобы не халтурила и доела до конца. Чай тоже под его присмотром пила, в перерывах ловила лёгкие, ненавязчивые поцелуи.
А на выходе из столовой услышала закономерное, но всё-таки неожиданное:
— Какие планы на эти два дня?
— Лабораторная по физану и… — Я на миг задумалась, пытаясь вспомнить, что там ещё, и несколько удивилась, сообразив — других планов нет. — И всё.
Кирстен улыбнулся, наклонился к ушку:
— Значит, придётся сперва сходить за твоей тетрадью…
Я удивлённо приподняла бровь и тут же оказалась в капкане его рук.
— Мелкая, ну ты же понимаешь — после всего, что случилось ночью, отпустить тебя не могу.
Фраза прозвучала двусмысленно, но я сообразила. Да, Кирстен прав. Совместная ночь обязывает и требует продолжения. Иначе подозрительно, недостоверно.
— Как скажешь, любимый, — прошептала я. Прикрыла глаза, требуя поцелуя.
Кир намёк понял, вредничать не стал. Наклонился, потёрся носом о мой нос. Потом его язык скользнул по губам, а когда ахнула, не в силах вынести столь откровенную ласку, боевик завладел моими губами по-настоящему.
Разум поплыл, душа расправила крылья, сердце привычно сошло с ума. Зимний холод отступил, не сумев совладать с обуявшим меня жаром. Мир перестал существовать. Казалось, Кирстен не целует, а пьёт, медленно и со вкусом, словно бокал драгоценного бонтейского вина. И я, как ни удивительно, тем же занимаюсь.
Не думаю, а знаю — это могло продолжаться вечно, если бы не ворчливый голос, прозвучавший поблизости:
— Другого места для поцелуев найти, конечно, нельзя…
Кир не сразу, но отстранился, а я с запозданием поняла, что стоим на крыльце столовой, причём ровно посередине, и всем мешаем.
