Кричать? Не могу. Да и не услышат — слишком далеко.
Оставался только один способ привлечь внимание. Способ, последствий которого можно уже не бояться, потому что… потому что когда из носа хлещет кровь, ноги налились свинцом, а сила атакующих заклинаний не ослабевает, шанс выжить близок к нулю.
Я прикрыла глаза, сосредоточилась. Схема зеркального щита вспыхнула в сознании как по щелчку пальцев — дохлый тролль, не зря я сегодня на визуализацию ходила. И не зря посвятила добрую половину занятия этой, вообще-то запрещённой, картинке.
Удар Даяны, следом удар Карас. Лим пережидает, явно собираясь с силами.
Вдох-выдох, ещё один вдох. Две секунды до новой атаки… одна… всё.
Столь быстрая смена структуры защитного полотна отняла последние силы, сбила с ног. Но оно того стоило, точно знаю!
Тройной удар, тройная атака, остановить которую уже невозможно. Соприкосновение с поверхностью щита. Отражение. Визг. Где-то, очень-очень далеко, прозвучал взрыв. Сквозь сгущающийся мрак я сумела разглядеть зарево магического пожара. В противоположной стороне ещё один взрыв и грохот.
Ну же, девчонки! Последняя атака, и я выбываю!
Зеркальный щит действительно запрещён, причём давно, века четыре назад. Причины запрета просты: угол отражения непредсказуем, потому что щит не статичен, он слегка, но колышется. В условиях настоящего боя даже Всевышний не знает, куда отлетит заклинание.
Ни один здравомыслящий боевик не спустит заклинание, если перед ним зеркалка, ещё и потому, что слишком велик риск поджарить самого себя.
Именно поэтому меняла структуру щита в последний момент и, несмотря на внезапную слепоту, безумно радовалась, что удалось.
Ну же! Ещё один удар! Из принципа! По глупости! Ведь это я знаю, что уже отключаюсь, что ещё минута, и защита спадёт сама собой, а вы-то… вы-то… И терять вам уже нечего — предыдущий удар срикошетил, понятия не имею, куда угодил, но раз что-то где-то взорвалось и загорелось, скрыть нападение уже не сможете. Так давайте. Добейте!
Удар.
Полотно собственной защиты уже не вижу, зато отчётливо слышу треск — всё, не удержу. В паре шагов грязно ругается Даяна, тихо завывает Карас. А совсем далеко ещё один взрыв и… тоже ругань, причём отборная. А ещё топот множества ног…
Наш внеплановый девичник замечен, — мысленно улыбнулась я и провалилась во тьму.
Глава 7
Умирать было не страшно, даже наоборот. Ведь я вообще ничего не почувствовала, исчезла, и всё. За полмига до того, как молчаливая тьма сомкнулась над головой, подумалось: какое счастье, что всё закончилось именно так, без боли.
А когда очнулась…
— О Всевышний! За что?!
Боль пронзила копьём, змейкой пробежала вдоль позвоночника и растеклась по телу. Стремительно, как пятно от опрокинутой на белую скатерть кофы.
Я взвыла, дёрнулась, но чьи-то невероятно сильные руки удержали.
По ушам ударил яростный, исполненный гнева крик:
— Целителя!
И уже тише. Торопливо и очень-очень ласково:
— Мелкая, потерпи. Чуть-чуть потерпи, и всё будет хорошо.
Я не послушалась, взвыла снова.
Меня прижали к кровати, а тот же смутно знакомый голос продолжал шептать:
— Тише, маленькая моя… Тише… Тебе нельзя сейчас двигаться…
Целитель пришёл очень быстро, и минуты не прошло. Хотя на тот момент казалось — жду вечность.
Несколько сложных пассов руками, двойное обезболивающее заклинание, и выть я перестала. Правда, синеглазого брюнета, который продолжал удерживать, узнала не сразу. А уж когда узнала… стало совершенно всё равно, где я, что я и почему.
Кирстен напоминал восставшее из могилы умертвие. Кожа бледная, глаза в обрамлении синяков, щетина… ну, недельная, не меньше. Рубашка расстёгнута до середины груди, измята… Ни тени, ни грамма того сдержанного лоска, коим всегда отличался мой сообщник.
— Кир, что с тобой случилось? — выдохнула я, попыталась дотронуться до его щеки.
Руку перехватили, поднесли к губам. Кир улыбнулся, и образ умертвия несколько померк.
— Всё хорошо, — прошептал боевик. — Теперь всё хорошо…
— Господин Кирстен, будьте добры… — буркнул целитель. Я уже видела этого старичка, но только один раз, мельком. — Господин Кирстен!
Кир с заметной неохотой выпустил из захвата и отступил. Только теперь осознала, что нахожусь в больничной палате. Из обстановки лишь кровать, кресло и низенький столик, на котором стоит пустая чашка и тарелка с нетронутым куском пирога. На мне уже не платье, а тонкая казённая сорочка. Простыни пахнут крахмалом, одеяло немного колется.
— Госпожа Эмелис, расслабьтесь… — Голос целителя расслаблению не способствовал, он был строгим и сосредоточенным. Но я всё-таки заставила себя вдохнуть поглубже и прикрыть глаза.
Стало заметно холодней — это с меня одеяло сдёрнули. Пальцы старика ловко ощупали горло, руки и ноги. После мне велели перевернуться на живот — манёвр дался с трудом, но дело уже не в боли было, в слабости.
— Отлично… — пробормотал старик. И уже громче: — Отлично, госпожа Эмелис. Через пару дней будете как новенькая.
«А что со мной случилось?» — хотела спросить я, но…
Воспоминания накрыли волной, я невольно вздрогнула, вцепилась в подушку.
— Что?! — выпалил Кир, подскакивая к кровати.
Целитель тоже напрягся.
— Ничего, — едва совладав с дыханием, сказала я. — Всё в порядке.
Повисла напряжённая пауза, но так как дёргаться и вопить я уже не пыталась, мужчины успокоились.
— Отдыхайте, госпожа Эмелис, — предложение целителя напоминало приказ. — Я к вам через пару часов зайду, проверю и снова обезболю.
Старик коротко кивнул и направился прочь, а Кир остался. Выгнать его даже не попытались, чему я, честно говоря, обрадовалась.
Осторожно перевернулась на бок, спросила тихо:
— И долго я тут?
— Пять дней, — ответил боевик. Его лицо озарила такая усталая, но такая счастливая улыбка, что сердце дрогнуло.
— А ты… когда в последний раз спал?
— Ну…
Он пожал плечами, улыбка вопреки логике стала шире. Только не говорите, что он всё это время здесь сидел!
— Кир… — протянула я требовательно.
— Эмелис, какая разница? Уж с кем, а со мной точно всё в порядке.
Ага, а ничего, что тебя штормит, а?
— Кир, иди, — выдохнула я.
Синеглазый кивнул, но вместо того чтобы покинуть палату, направился к креслу.
— Сейчас, только второго обезболивания дождусь.
