– Я тоже схожу и вернусь!
Он рассмеялся тем самым обидным смехом, за который так хотелось ударить наотмашь. Последовал приглашающий жест в сторону стены с дверью:
– Попробуйте.
Я подошла и повернула ручку. Она подалась, мало того, подалась и дверь! Не решаясь открыть полностью, оглянулась на мужа:
– Арман, а я смогу вернуться? Я не могу бросить малышку.
– Вы не сможете перейти. Открывайте.
Дверь открылась. За ней была каменная стена!
– Что вы видите?
– Стену, – упавшим голосом удрученно констатировала я.
– А я свою комнату во флигеле. Вот разница между нами – для вас дверь закрыта.
– Ну, так откройте!
– Это зависит не от меня.
Я просто разозлилась:
– Вы тоже видите стену, но мне внушаете, что там ничего нет. Вы лжете!
Он даже не удостоил ответом, просто протянул к стене руку. Я видела, как кисть руки исчезает в камне, его рука действительно проходила на ту сторону. Однажды такое было и со мной, когда Арман в первый раз мне показывал, как можно запросто попасть в прошлое, я тоже протянула руку, локоть которой остался в XXI веке, а кисть оказалась в XVII-м.
Может, и сейчас получится? Я вытянула свою руку и уперлась ладонью в каменную кладку. Нет, для меня это была стена, а для Армана совсем рядом просто открытая дверь.
– А если, пока вы будете там, я прикажу попросту заложить дверь камнем?
Что, съел?! Да, я вполне способна оставить его там!
Арман снова ничего не ответил, только шагнул назад, потом вытянул руку ладонью вперед и чуть провел в сторону. За его рукой послушно переместилась по стене дверь!
Но я не сдавалась:
– Я прикажу всю стену повторить в кирпиче.
– Если мне понадобится перейти, дверь окажется на другой стене, в другом особняке или замке. Неужели вы забыли, что она бывала в старом замке в Бруаже? А чтобы вы не попытались натворить глупостей, отправитесь подальше от Парижа и от соблазнителей тоже.
– Куда?
– В Бретань, и завтра же!
Ого, далеко меня выпроваживает дорогой супруг.
– И где я буду там жить?
– В замке Тонкедек, вернее, в том, что от него осталось.
Почему осталось? Я нахмурилась, пытаясь вспомнить что-нибудь об этом замке.
– Где это?
– Бретань, возле Ланьона, – он смотрел насмешливо, дожидаясь, пока я вспомню.
Вспомнила и взвыла:
– Но там же развалины?!
– Не совсем, но почти. Вы большего не заслуживаете.
Мне хотелось его убить, но останавливало понимание, что, поссорившись, я вообще навечно останусь в этой Франции невесть какого века. Мари вон осталась. Нет, я решила наступить себе на горло и не спорить. Арман обожает дочку, надо этим воспользоваться.
– Но каково там будет маленькой девочке? Или вы вознамерились вырастить из своей дочери пастушку?
– Из нашей с вами дочери я намерен вырастить достойную девушку, которую возьмет замуж лучший жених Европы. Надеюсь, она будет любить своего мужа, и взаимно. Поэтому о Шарлотте позаботится мадам Жанна.
Я ахнула:
– Что?! Вы отдаете дочь на воспитание этой старой мымре?!
– Когда вы, наконец, станете серьезной, сможете воспитывать нашу дочь сами, но пока вам едва ли стоит доверять столь ответственное дело.
– Арман, нет!
– Не будем спорить, завтра на рассвете мы отправляемся в Бретань, где вы немного поживете в глуши, подумаете, может, что-то поймете, а потом я за вами приеду. Спокойной ночи…
– Я не поеду! – это все, что я смогла выкрикнуть ему в спину. Обычно в таком случае Арман просто пожимал плечами, сейчас не последовало даже этого.
В сердцах запустила вслед подушкой и попала во входившую Люсинду. Та с трудом сумела увернуться от снаряда, подхватила подушку с пола и осторожно поинтересовалась:
– Госпожа герцогиня будет ложиться спать? Герцог сказал, что вы завтра выезжаете до рассвета.
– А что еще сказал господин герцог?
Люсинда не обратила внимания на поток желчи в моем голосе.
– Еще он приказал собрать ваши вещи в дорогу. Вы надолго уезжаете, госпожа герцогиня?
– А ты никак остаешься?
– Мне приказано остаться.
– А кому из слуг приказано ехать?
– Милене, Жаку и Августу.
Милене?! Ну уж нет! Эту невозмутимую статую мне и здесь-то хотелось прибить, а там я просто исполню свое желание. Конечно, получу удовольствие, но я не настолько кровожадна, чтобы радоваться гибели неприятной служанки.
– Скажи герцогу, что я желаю с ним поговорить. Немедленно!
Я сидела в кресле, пытаясь придумать, как бы побольней задеть Армана, а он все не шел. Наконец, явилась Люсинда, присела и, не поднимая глаз, сообщила:
– Господин герцог уже принимает ванну. Сказал, что поговорить можно будет завтра во время поездки.
– Завтра я никуда не поеду! Не смей складывать мои вещи без моего приказа.
Она снова присела, с некоторым любопытством стрельнув в меня глазами:
– Да, госпожа герцогиня.
Меня бесило ее сочетание «госпожа» и «герцогиня», она упорно не желала называть меня «Ваша Светлость», но расплескивать злость на Люсинду не хотелось, я должна ее скопить и даже развить, чтобы все высказать завтра Арману.
– Помоги мне раздеться.
Лежала с открытыми глазами, глядя в темный потолок, и пыталась «поговорить» с Арманом жестко. Почему-то подумала, что никогда мысленно не называю его мужем, просто Арман. Но положения дел это не меняло.
Что он себе позволяет?! Этот наглец считает, что меня можно вот так запросто отправить жить в развалины замка где-то на краю обитаемой земли? Между прочим, герцогом он стал только благодаря женитьбе на мне. Это я герцогиня и любимая племянница кардинала. Если уж я не смогу вернуться в свое время, то лучше было бы выйти замуж за короля Англии и сейчас быть королевой, а не униженной супругой этого сноба, умеющего протыкать руками каменные стены.
Не удержавшись, встала и на цыпочках подошла к гобелену. Прислушалась, словно за той дверью можно что-то расслышать. Нет, тихо…
Отогнула гобелен – дверь на месте. А что, если ее открыть? Может, стена – это фокус Армана, а там и впрямь его комната во флигеле на улице Вожирар в XXI веке? Рука, которую я протягивала к ручке, немного дрожала. Ручка подалась, не скрипнув, дверь тоже…
Я стояла перед стеной и плакала горькими слезами бессилия.
