Объяснение могло быть только одно: ему не угодила сама Роксолана. Чем? Сулейман спрашивал о младшем сыне, что такого натворил Баязид?
Желудок, постоянно болевший после многих страшных событий, снова свело так, что даже о Гульфем думать больше не могла, позвала лекарку. Конечно, это не Гюль и не старая Зейнаб, которые могли снять боль одним прикосновением пальцев, но данное лекаркой снадобье помогло, султанша заснула.
Проснулась она от шума, когда солнце давно не только взошло, но и поднялось высоко в небо.
– Муфида, что случилось? Что за шум?
– Госпожа, это Гульфем Султан. Она хочет вас видеть.
Роксолана усмехнулась: вызывает к себе?
– Скажите, что я нездорова.
– Она потому и пришла сама, чтобы проведать и поинтересоваться здоровьем.
А вот этого допускать никак нельзя, нельзя показывать Гульфем, что она больна.
– Попроси подождать, сообщи на кухню, чтобы принесли сласти и фрукты, и дайте мне одеться.
Служанки расторопны, Чичек, подавая платье, сообщила, что Гульфем Султан предложено подождать султаншу в кешке, там прохладней, туда уже несут угощение. Они помогли Роксолане одеться, привели в порядок волосы, нанесли немного румян на бледные щеки.
– Только не перестарайтесь, чтобы я не выглядела раскрашенной.
– Что вы, госпожа. Просто оживим цвет лица, вы бледны сегодня.
– А вчера нет?
Чичек – девушка не из робкого десятка, склонила голову, кося лукавым взглядом:
– Это потому, что вы ничего не едите. Выпейте вот это…
– Снова снотворное? Ты хочешь, чтобы я заснула прямо перед Гульфем Султан?
Удивительно, но у самой Роксоланы необходимость добавлять к имени соперницы слово Султан раздражения не вызывало.
Чичек рассмеялась:
– Нет, госпожа. Это, наоборот, поможет быть бодрой.
Роксолана шла к кешку, где уже сидела Гульфем, и пыталась понять, что чувствует и как себя вести. Для всех она всесильная султанша, одного взгляда которой достаточно, чтобы передвигались горы, но вот пожелал султан, чтобы заботилась об отставленной когда-то наложнице, и она будет это делать.
Кто Гульфем теперь? Соперница, но в чем? Почему Сулейман вдруг принял решение вернуть ее в гарем, вернее, перевести из Старого Дворца в Топкапы?
Гульфем, конечно, постарела, но была красива той породистой красотой, которую неспособны уничтожить даже годы. У султанов не бывает некрасивых наложниц, даже у будущих султанов. Поставщики красивых девушек всегда знали свое дело, они подбирали для гаремов не тех, кто хорош сиюминутной красотой юности, а умели высмотреть среди красавиц таких, что не оскорбят взгляд и в старости. Даже старых уродливых рабынь не бывает.
– Гульфем Султан… как я рада вашему приезду! Аббас-ага все сделал как надо, вы довольны своими покоями или есть какие-то пожелания?
Гульфем явно смущена, забормотала:
– Да, все хорошо, все хорошо…
– Как ваше здоровье?
– Спасибо, неплохо. А ваше? Я слышала, вы были больны?
– Да, была. Трудно остаться здоровой, наблюдая, как устал Повелитель. Спасибо за ваше беспокойство. Прошу извинить, Гульфем Султан, но у меня столько обязанностей, что даже поболтать с вами некогда. Мы еще побеседуем, а пока прошу меня простить, Повелитель не любит безделья.
– Да, конечно, я просто хотела вас проведать и поблагодарить за хорошо подготовленные комнаты.
Когда, откланявшись, Роксолана уже ступила ногой на порог кешка, Гульфем вдруг добавила:
– Только комнат будет нужно больше.
– Вам тесно? Что же вы сразу не сказали, Гульфем Султан?
– Не мне. – Глаза наложницы смотрели почти насмешливо. – Через несколько дней приезжает незаконнорожденная дочь императора Карла Габсбурга Каролина.
– Куда приезжает?
– Сюда. Каролина – испанская принцесса и моя внучатая племянница, Повелитель разрешил ей погостить у нас, поскольку он очень интересуется императором Карлом и всем, что с ним связано.
– Она ваша племянница? Как такое может быть?
– Моя сестра была замужем за немецким дворянином из Регенсбурга. Ее дочь стала фавориткой императора Карла.
– Повелитель ничего не сказал мне о приезде принцессы. Вероятно, он намерен поселить принцессу не во дворце?
Только сама Роксолана знала, каких усилий стоило не выдать бушевавших внутри мыслей, но ей удалось сдержаться, в голосе звучала лишь озабоченность.
– Я вам говорю. Она будет жить во дворце.
– С каких пор вы стали передавать мне распоряжения Повелителя, разве для этого нет Аббаса-аги?
– Повелитель просил меня передать вам и Аббасу-аге, что принцессу нужно разместить в лучших комнатах.
Роксолана рассмеялась:
– Но лучшие комнаты отданы вам, Гульфем Султан, не могу же я приказать вас оттуда выселить! Или вы согласны уступить свои покои своей внучатой племяннице?
– Придется, – неожиданно вздохнула Гульфем, что несказанно изумило Роксолану, – только ей нужно добавить комнат, а мне можете подготовить три вместо четырех.
– Это приказ Повелителя или ваша придумка?
– Это воля нашего султана.
Роксолана вернулась в кешк, присела, внимательно глядя на Гульфем:
– Кто такая эта девушка, что Повелитель к ней столь внимателен? Ну-ка, рассказывайте подробней хотя бы для того, чтобы я представляла, как готовить ей комнаты.
Гульфем выпрямилась и принялась говорить, не глядя на султаншу, словно произнося заранее заготовленную речь:
– Каролина – незаконнорожденная дочь императора Карла.
– Кто ее мать?
– Не знаю…
– Как это не знаете, если это ваша племянница? Вы говорили, что ваша сестра вышла замуж за немецкого дворянина из Регенсбурга.
– Да, – словно вспомнила выученный урок Гульфем. – Ее мать Барбара Бломберг. Сейчас она замужем за каким-то дворянином.
– Кто замужем, ваша племянница или ее дочь?
– Моя племянница. – Похоже, Гульфем окончательно взяла себя в руки, но эта путаница очень не понравилась Роксолане. Подозрительно, при дворе уже однажды появлялась лже-принцесса, выдававшая себя за сестру шаха Тахмаспа Перихан, хорошо, что ей не удалось отравить султана.
– Как ваша племянница оказалась в Стамбуле?
– Она пока еще не в Стамбуле, прислала письмо из Неаполя с просьбой укрыться при дворе нашего султана, потому что отец не желает признавать свою дочь и ей угрожает расправа. Я показала письмо Повелителю, он разрешил принцессе приехать и пожить здесь.
