Ей принесли вермут, она посмотрела бокал на свет и удовлетворенно вздохнула.
– L'heure de 1'aperitif
[9]
. Какой цивилизованный обычай. А, это, должно быть, месье Пауль Вери. – Она посмотрела на француза в углу. – Мадам сказала, он достаточно красив, чтобы из-за него кончали жизнь самоубийством. Едва ли кому-нибудь еще здесь подходит эта характеристика. Он из Парижа, что-то делает с антиками.
– Это волнует.
– Второй одинокий мужчина – англичанин, школьный учитель. Его зовут Джон Марсден, и он почти наверняка бойскаут и к тому же трезвенник.
– Господи, почему?
– Потому что в эти дни любая одинокая особь мужского пола в пределах моей досягаемости оказывается и тем и другим, и в придачу избегает женщин. Это правильное слово – избегает?
– Думаю, да.
– Во всяком случае, из-за него никто не совершит самоубийства. Хотела бы я знать, почему он такой серьезный? Как ты думаешь, он читает «Куда идет Англия?» или что-нибудь подобное?
– Нет, это Т. Э. Элиот, «Четыре квартета».
– Вот как! – Луиза не видела в поэзии прока, и мистер Марсден был сброшен со счетов.
– Полагаю, вон та пара – американцы? – спросила я.
– Да. Их зовут Корнелл, или они приехали из Корнелла, или что-то в этом роде. Моих знаний французского не хватило понять. А Мама и Папа под пальмой только что из Шотландии.
– Из Шотландии? – переспросила я рассеянно.
– Так мадам проинформировала меня, Шотландия – это север Англии, n'est-ce pas
[10]
? Мне нравится дочка, а вам? Юная Идея.
Я осторожно оглянулась. Пара под пальмой словно сошла с картины «Провинциальные англичане за границей». Только британцы могут так вырядиться в субтропиках, то есть точно так же, как оделись бы для отпуска на северо-восточном побережье Англии. Они сидели, потягивая коктейли с настороженным удовольствием, и рассматривали свою семнадцатилетнюю дочь с видом домашних кур, неожиданно высидевших фламинго. Ибо она по меньшей мере удивляла. По обычным английским меркам она считалась бы хорошенькой, но предпочла замаскироваться, зачесав волосы плоской толстой завесой на пол-лица. Из-под волос выглядывал один глаз, обведенный голубыми тенями так, что создавалось изумительное впечатление распущенности. Алые ногти, босоножки на высоченных шпильках, широкая цветастая юбка в сборку и обтягивающая трикотажная блузка, наполненная невероятными пропорциями невероятной фигуры… Голливуд пожаловал в Авиньон из Шотландии. И было очевидно, что весь этот немалый заряд очарования полностью обращен на кого-то.
– Мужчина в углу…– пробормотала Луиза.
Я бросила взгляд на месье Пауля Вери, который, однако, проявлял полное равнодушие к затраченным ради него усилиям. Слегка нахмурив брови, он водил бокалом по скатерти, словно это было единственное стоящее занятие в мире.
– Боюсь, она впустую тратит время, – заметила я.
Словно услышав меня (что было невозможно), француз поднял глаза и встретился со мной взглядом. И долгую минуту демонстративно разглядывал меня, холодно и оценивающе. Затем, так же демонстративно, поднял и осушил бокал, не сводя с меня глаз. Я отвернулась в сторону и уставилась на загривок толстого немца, надеясь, что не покраснела.
– Она в самом деле впустую тратит время, – тихо сказала Луиза, игриво приподняв бровь. – Здесь есть металл более притягательный.
– Не будь идиоткой, – ответила я довольно резко. – И сдерживай свое воображение, ради Бога. Не забывай, мы в Провансе, и, если женщина настолько глупа, что попадается на разглядывании мужчины, то сама напрашивается на дерзость. Здесь это называют oeillade
[11]
, что по-французски означает заигрывающий взгляд.
– Хорошо, – сказала Луиза спокойно. – Ну, вот и все, что рассказала мне мадам. Думаю, остальные – шведы; кто еще, кроме них и американцев, может себе позволить такой роскошный вульгарный автомобиль, и они в Авиньоне проездом. Среди постояльцев есть еще миссис Бристол, то ли вдова, то ли разведенная. Et voila tous
[12]
. Закажем еще по коктейлю?
Затем появилась блондинка, прошла по двору и села возле решетчатой стены, через два столика от мистера Марсдена. Прелестные, обтянутые нейлоном ноги она положила одну на другую, вытащила сигарету и улыбнулась официанту. Произошло некоторое замешательство, разрешившееся движениями трех мужчин. Но толстый немец почти на голову опередил официанта и мистера Марсдена и поднес огонек к ее сигарете. Однако мистер Марсден выиграл по очкам, потому что зажигалка не сработала, а у Марсдена были спички. Она бросила улыбку Толстошеему, заказала коктейль у официанта и посмотрела на Марсдена поверх пламени спички глазами, в сиянии которых огонь потускнел. Какое-то время после этого Марсден пытался читать «Четыре квартета», держа книгу вверх ногами. Я была права, сравнивая ее с гаммельским Крысоловом.
– Избегает женщин, – сказала Луиза, – предположение было явно неверным. Полагаю, перед нами миссис Бристол.
Я уже собиралась поправить ее, но в этот момент официант, вышагивая, как победитель дерби, объявил:
– Коктейль для мадам Бристол.
Поставив бокал на стол, он с поклоном удалился.
Миссис Бристол откинулась на спинку стула и огляделась. Вблизи она выглядела так же очаровательно, как издали, что говорило о многом. Ее красота была экзотической красотой чужеземного цветка. Метафора затасканная, но лучшей не подобрать. Гладкая кожа, огромные светло-голубые глаза необыкновенного оттенка, пышные густые волосы, изящный нос. Нежный запах ее духов казался естественным и неотъемлемым. Но руки у нее не успокаивались, и в уголках губ и глаз озабоченность прорезала тонкие линии. Они вдруг стали глубже, и я поняла, что из отеля вышел Дэвид. Мальчик шел следом за официантом, несущим коктейль Луизе. Проходя мимо нашего столика, он увидел меня и извиняюще улыбнулся. Мадам Бристол этого не заметила, официант закрывал Дэвида от нее. Но тут же странное, угрюмое выражение появилось на лице мальчика, и он сел напротив матери. Она одобрительно посмотрела на его чистые шорты и белую рубашку и что-то спросила; он не ответил. Секунду она глядела на его склоненную голову, затем снова стала небрежно рассматривать постояльцев за столиками.
Двор быстро заполнялся, и официанты раздавали меню.
– Ты встречала этого мальчика раньше? – спросила Луиза. – Или это был еще один заигрывающий взгляд?
Я сказала, что разговаривала с ним минуту во дворе. По причинам, не поддающимся анализу, мне не хотелось рассказывать о Дэвиде, и я вздохнула с облегчением, когда она сменила тему без дальнейших расспросов.
