— Попроси своего племянника Убальдо заняться этим делом,— произнес фон Росбах.— На ночь он может остаться у двоюродной сестры, а затем, утром, вернуться обратно.
— Si, сеньор,— ответил Епифанио. Кто же решится задавать вопросы такому большому и злому человеку, в виде которого сейчас предстал Дитер.— Я так и сделаю.
Фон Росбах неревел взгляд на Гриего. Сжав руки в огромные кулаки, он злобно произнес:
— Надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, смердящий пес.
Виктор сделал глубокий вдох, пытаясь унять приступ удушья, и затем, покачнувшись, медленно встал и вышел из комнаты. Дитер обернулся к Саре и, всплеснув руками, произнес:
— Мне так неловко… Прости меня, пожалуйста.
Сара двинулась по направлению к двери.
— Да нет, это я виновата. Все дело только во мне…
Однако внутри женщины все ликовало. Даже если бы она решила спланировать подобный сценарий, то он вряд ли бы сработал. Сейчас же ситуация требовала того, чтобы Сара играла приличную женщину, которую просто ужасали произошедшие события.
— Пожалуйста, не уходи,— взмолился Дитер.— Я сейчас вернусь. Мне нужно только передать кое-какие бумаги для Гриего, вот и все. Ты подождешь?
Женщина, закусив губу, опустила взгляд. Наверное, было бы лучше оставить его прямо сейчас, заставив мучиться и переживать. Самым неприятным в этой истории было то, что она так ничего и не выяснила. «Почему я не осмелилась задать вопрос Гриего?— терзалась она.— А ведь он мог бы рассказать мне много интересного о старине Дитере. Думаю, на следующей неделе надо будет организовать небольшую поездку в Асунсьон».
— Ну хорошо,— ответила она, поднимая взгляд.— Я подожду.
Оставшись в комнате одна, Сара позволила себе расслабиться. Желудок представлял собой сплошной клубок нервов. Облегченно вздохнув, она подумала: «А ведь Гриего хотел мне сказать что-то невероятное. Самый верх нахальства для человека проявляется в том, что он говорит сущую правду, однако ему никто никогда не верит. Как хороню, что Виктор показал себя таким нахалом!»
Неужели между ними наконец-то воцарится мир? Судя по реакции Дитера на комичную сцепу, произошедшую здесь несколько минут назад, на подобное развитие событий можно было вполне рассчитывать. Но истинное положение дел станет понятным с течением времени.
«Что же скрывается за такой страстной реакцией фон Росбаха? Ведь не может же быть, чтобы этот мужчина просто влюбился в меня без памяти?» Сара пожала плечами. Она совсем не нуждалась в романтике с внешностью Терминатора, который хотел проникнуть в ее жизнь. Если такое сходство было неслучайным, то подобный человек оказался бы совсем нелишним.
Сара тряхнула головой. Самой главной задачей в настоящее время было не попасть впросак. Да, им с Джоном предстоит приготовиться к переезду, и как только появится подобная возможность, им следует моментально реализовать свои планы. Но как же Дитер? Сара чувствовала себя в полной безопасности на протяжении такого длительного промежутка времени. Ей так надоело прятаться и скрываться, говорить неправду. Хуже всего — это разочарование в глазах сына. Джон, без всякого сомнения, заслуживал лучшей участи. А она наивно предполагала, что наконец-то они добились своего.
Фестиваль фильмов в Торонто, настоящее
Рональд Лабейн лежал в одежде на широкой кровати прекрасного гостиничного номера. За прошедшие сутки он настолько устал, что к вечеру в голове стучал чугунный молот. Но каждая клеточка его живого существа, за исключением чрезмерно утомленного лица, кричала от радости. Наконец-то он добился успеха! Ошеломляющего, божественного успеха, которого теперь никто не сможет отнять. Зидман и Рот показали свой фильм на фестивале, и он стал хитом сезона. Лабейна приглашали на всевозможные вечеринки, с ними разговаривали неимоверно богатые люди, его интервью транслировали на миллионы, миллионы зрителей. Интересно, чем это закончится? Время покажет!
Зидман передал указания агенту и получил от него следующую информацию: об их успехе передали все крупнейшие новостные телеканалы страны! Фотография, где он зажат между веселыми Зидманом и Ротом, обошла все газеты, и Лабейну все равно нравилось свое лицо.
Рональд продолжал недвижимо лежать на кровати, а темная комната гостиничного номера принялась вокруг него медленно кружиться.
Люди, с которыми ему удалось повстречаться сегодня днем, были умными, творческими, но слишком приземленными. По крайней мере, как показалось Лабейну. Они смотрели на него так, будто автор фильма мгновенно превратился в величайший аромат месяца, который всем необходимо попробовать. Рональд хотел улыбнуться, по чрезмерно утомленное лицо не позволило ему сделать этого. Ему еще ни разу в жизни не приходилось столько улыбаться в течение одно-го-единственного дня.
«Если дела и дальше пойдут так, как я планирую,— подумал он,— то скоро я начну ценить боль». На завтрашний день у него была назначена встреча с одним очень влиятельным агентом, который хотел провести беседу по поводу публикации его книги. Вся будущая жизнь раскрывалась перед ним, словно кинематографическая лента. «О, боже! У меня много, очень много терпения!»
В конце концов, со временем, настанет конец пестицидам, гербицидам, заводам по производству свинины и курятины, которые в невероятной степени загрязняют окружающую среду. Чуть позже люди откажутся от генной инженерии, применяемой в производстве зерна и мяса. Настанет эра новых, чистых источников энергии, что принесет за собой здоровую жизнь для всех обитателей земли. Труд вновь придет на смену механизации и автоматизации — все будут жить долго и счастливо.
Мысли Лабейпа пошли еще дальше— он представил себе маленькие домики, окруженные аккуратными зелеными садами. Именно там и работали люди, выращивая себе средства для пропитания. Каждый человек входит в состав коммуны— нет лентяев, нет бездельников… Вместо того, чтобы лежать перед телевизором, каждый будет выискивать необходимую для себя информацию.
«Исключение будут составлять несколько часов в определенные дни недели,— подумал он.— По телевидению будут передаваться обучающие программы по переработке и запасу сырья, а также сведения о проблемах третьего мира».
Рон разочарованно покачал головой. Подобные перемены потребуют времени, терпения, и что самое печальное, крови… Человеческих жертв избежать не удастся. Но если люди не станут бороться за свое благополучие, они никогда его не добьются.
«Через некоторое время я стану общемировым феноменом,— подумал Лабейн.— Именно мне придется дать сигнал к атаке». В принципе, Рон мог начать свое дело с изобретения какого-либо вируса, который испортит все системы коммуникаций. Стоит только прекратить бюрократические проволочки, и можно смело браться за дело».
Однако сначала нужно наладить взаимопонимание с народными массами, вложить в их разум эту идею, убедить людей в том, что иного способа жизни не может и существовать, что вокруг— темнота и смерть. Сегодняшнее событие— это только начало, приобретение билета… А когда начнется насилие, большинство людей примкнет к партизанскому движению только потому, что не смогут себя мыслить вне этого потока.
