– Очень может быть, что в результате он потерял дневной заработок.
– Не волнуйся, я ему заплатил. И уверен, он получит другой контракт. В «Фениции» всегда массе людей нужны автомобили. Он казался вполне довольным.
– Тогда хорошо. Он очень приятный парень, между прочим. Я вчера неплохо провела день.
Чарльз стряхнул пепел на какое-то растение.
– Вот об этом я приехал услышать. Раз добиться этого разговора было так трудно, он обязан быть очень интересным. Какого дьявола ты перебежала мне дорогу, маленькая Кристи? Ты вызвала у бабушки Ха такое отвращение, что они решила больше ни с кем не общаться?
– Возможно. Ой, дорогой, как много нужно рассказать! Вообще-то я совершенно не собиралась туда заходить. Но когда мы приехали в деревню, Хамид остановил машину, и дворец выглядел очень близким, таинственным и романтичным… и честно говоря, мне даже не приходило в голову, что она может отказаться видеть кого-то из нас. Вот посмотри вниз. Его отсюда тоже видно. Выглядит великолепно, да? Расстояние увеличивает очарование. Вблизи он просто разваливается на части.
Дворец действительно хорошо был виден сверху. Орлу до него лететь было бы не больше трех четвертей мили. В чистом прозрачном воздухе виднелись даже перистые деревья. Мы смотрели с задней стороны дворца на слепую стену и арки, окружающие мерцание озера. За сералем раскинулись крыши и дворы, в географии которых я так и не разобралась. Издалека казалось, что дворец совсем покинут, руины на солнце.
– Видишь зеленый двор и озеро? Это сераль, где я спала.
– Очень разумно. А бабушка Ха?
– Она живет во дворе принца.
– Похоже на нее. Теперь рассказывай. Хамид рассказал, что ты захватила их врасплох, но в конце концов прорвалась внутрь.
– В конце концов – совершенно верное выражение, а к бабушке я попала только после полуночи.
И я поведала ему о своих приключениях, стараясь ничего не пропустить.
Он слушал, не перебивая и не двигаясь, потом бросил окурок к подножию камня, на котором сидел, старательно раздавил его и посмотрел на меня.
– Увлекательная история. Ну что же, мы ожидали странной ситуации. Но эта даже чуднее, чем ты думаешь.
– В смысле?
Он спросил прямо:
– Тебе показалось, что она в своем уме?
Я часто читала о «моментах истины». Они должны происходить неожиданно, я в них особенно не верила, относила к чудесам, почти Библейским, которые в обычной жизни не происходят. Но в очень личном смысле со мной именно это и произошло.
Вот сидит мой кузен, мальчик, которого я знаю двадцать два года, всю жизнь, задает вопросы. Я мылась с ним в одной ванне, видела, как его шлепают по попе, смеялась над ним, когда он упал с забора и плакал, обсуждала с ним сексуальные проблемы, когда у нас не было друг от друга физических секретов. Позже я относилась к нему с подчеркнутым безразличием. Когда я встретила его на улице Прямой, мне было приятно, но вовсе меня не захлестнул восторг. А сейчас неожиданно, когда он повернул голову, посмотрел на меня и задал вопрос, я будто впервые в жизни увидела серые глаза с длинными ресницами, аккуратно подстриженные темные густые прямые волосы, тень на щеке, капризные восхитительно вырезанные ноздри и верхнюю губу, ум и чувство юмора в выражении его лица…
– Что случилось? – спросил он нетерпеливо.
– Ничего. Что ты сказал?
– Спросил, в своем ли уме бабушка Ха.
– А… – Я взяла себя в руки. – Да, конечно. Она чудная, осипшая, сказала, что все забывает, вообще довольно вредная и противная, но… Не могу объяснить, но выглядела она очень даже разумной. Как бы она ни чудила, ни одевалась и вообще… Глаза у нее умные.
– Именно об этом я и говорю. Нет, подожди, выслушай теперь мою половину истории.
– Твою половину? Ты имеешь в виду, что что-то узнал со времени нашей встречи?
– Так и еще раз так. Позвонил нашим в пятницу вечером сказать, что скоро уеду из Дамаска в Бейрут. Сообщил, что встретил тебя, мы собираемся провести два-три дня вместе и увидеть бабушку. Спросил, хотят ли они что-нибудь передать или что-то в этом роде. Мама сказала, что они получили от нее письмо.
Я удивленно на него уставилась.
– Письмо? Еще одно завещание?
– Нет, письмо. Оно пришло недели три назад, когда я был в Северной Африке. Наверное, сразу после твоего отъезда. Мама вообще-то написала об этом подробно, а когда я позвонил, сказала, что письмо ждет меня в конторе Кука в Бейруте. Более того, она переслала и бабушкино письмо. – Он засунул руку в карман.
– Оно у тебя?
– Взял сегодня утром. Подожди, прочтешь и скажешь, есть ли для тебя в этом какой-то смысл. – Он вручил мне манускрипт на грубой бумаге, может быть упаковочной, почерк раскорячистый и неаккуратный, будто писали испорченной ручкой. Но разобрать можно.
Дорогой племянник, в прошлом месяце я получила письмо от друга и коллеги моего дорогого Мужа Хамфри Форда, который, помнишь, был с нами в 1949, а потом 53 и 54-годах. Он сказал, что недавно получил новости от друга, что мальчик Генри, Чарльз, твой приемный сын, сейчас изучает языки Востока, чтобы потом (он думает) заняться профессией моего дорогого Мужа. Бедный Хамфри не понял ясно и печально бестолков, но он проинформировал меня, что молодой Чез будет путешествовать в этом году в Cupuu. Если он захочет видеть меня, я настаиваю на том, чтобы его принять. Как тебе известно, я не одобряю свободу, с которой сейчас воспитывают молодых людей, а твоего сына моя дорогая Мама назвала бы шалопаем, но он умный мальчик и было бы приятно принять его. Здесь много для него интересного в изучении Восточной жизни и манер.
Я хорошо здесь устроилась с маленьким персоналом, который очень внимателен, и мужчиной из деревни, который присматривает за собаками. Самсон надеется, что молодой Чез его помнит.
Привет твоей жене и моим другим племяннику и жене. Девочка, должно быть, уже выросла, странная маленькая штучка, но достаточно похожа на мальчика, чтобы быть красивой.
Твоя любящая тетя Харриет Бойд.
Post Scriptum – «Таймс» ничуть не улучшился, так что сомневаюсь, что ты хорошо выполнил мое поручение.
Post Post Scriptum – Я купила замечательный могильный камень.
Я прочитала письмо один раз, потом еще раз, медленнее, и мой рот, наверное, все это время был широко открыт. Потом я посмотрела на кузена. Он привалился к колонне, голова откинута, глаза прищурены под длинными ресницами, смотрит на меня.
– Ну?
– Но Чарльз… А когда она это написала? Там есть закорючка наверху, но я не могу разобрать.
– По-арабски. Написано в феврале. Судя по почтовой марке, сразу его отправила, но не авиапочтой, поэтому оно шло почти три недели. Но дело не в этом. Оно точно было написано после Рождественского завещания. Можешь придумать что-то, более похожее на прямое приглашение?
