Книга Когда вырастают дети, страница 19. Автор книги Ариадна Борисова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Когда вырастают дети»

Cтраница 19

Курили на крыльце «дворца» вдвоем с Лехой, и он сказал:

– То Кислицына сигареты стреляла, то теперь ты.

Санька удивился:

– Юлька курит?

– Как ты, от расстройства, – засмеялся Леха. – Ты же смотришь на нее мимо кассы.

А ведь Саньке казалось, что проследил все линии (шестигранник + Мишкина любовь к Ирэн) как Штирлиц.

…Отцовский прогноз был точен: гости засобирались ровно через полчаса. Санька стойко вытерпел салатно-винный поцелуй в щеку от тети Леночки и прощальные вопросы Василисы Онисифоровны о «герлах». Едва за могучей спиной ее четвертого мужа закрылась дверь, мамик побежала в кухню.

– Дмитриевский! Ты видел Васину шубу? Видел?! И тебе не стыдно, что я, как обдергайка, в китайской норковой хожу? Даже не в греческой!

– Душно дома, – рассеянно сказал отец. – Пот градом, а Василиса в шубе по такой жаре… Чуть я ее индюшатину не проворонил. С ума они в ТЭЦ посходили, что ли, так топить?

– Начальник ЖКХ распорядился заглушки с труб снять, – пояснил осведомленный Санька.

– Сашхен, не мешай! – мамик отстранила его крепкой рукой. – Ты слышишь меня, Дмитриевский? В «Кипеже» на манекене последняя соболья осталась. Все разобрали, а было три!

– Ну и что ты хочешь этим сказать, – отец заложил в книгу чайную ложечку.

– Я хочу шубу.

– Соболью?

– Норковую!

– Сама же плачешь, что у тебя норковая.

– У собольей цена занебесная, мы не потянем, – затараторила мамик, – мне такая длинная и не нужна, я же машину вожу, я там короткий вариант приглядела, из норки, «Автоледи» называется, такая хорошенькая светлая шубка с хвостиками под горностаевую мантию, нам по карману… если ты найдешь халтуру!

– Где?

Мамик подбоченилась, прищурила глаза.

– А вот это, Дмитриевский, не мое дело. Иди на свой «Парнас» и думай.

Санька помог ей вымыть посуду. Голова пухла от духоты, запахов пищи и досады. Если мамик чего-то завожделела, ее не переубедить.

– Дура Ленка, – сердилась она вслух. – Заколебала талдычить об экологии. Однова живем, чего жалеть?

– Рядиться в шкуры зверей – атавизм, – не выдержал Санька. – Человек не пещерное существо.

– Не надо ля-ля, – отмахнулась мамик. – Человек такой же зверь, и лучше быть хищником, чем сусликом. Ты не урвешь – другие прихватизируют. А Ленка просто завидует. У нее ж ни красоты, ни квартиры, и мужики от нее в вечность ка́нуют без зазрения совести… Как правильно, Сашхен, сказать «канули», если они кануют вот сейчас?

– Кана́ют.

– А Василису возьми – все при ней. Мужики – выбирай не хочу, то таксист, то прораб, и руки не крюки, сантехника звать не нужно кран менять. Везет же некоторым…

– Завидуешь?

– Дурак, – правый уголок ненакрашенных, «домашних» губ мамика поехал вбок и вниз. – У меня есть ты. Сын. У Ленки с Василисой в этом плане швах, и годы за пазухой не спрячешь. Мариша дочь замуж выдала как отрезала. Так что это они мне завидуют. Они знают: я тебе высокую планку ставлю, чтоб ты над нами всеми возвысился. Ты ж у меня не слюнтяй и сусликом не будешь.

– Ясно, – усмехнулся Санька. – Буду хищником. Вознесусь орлом и сусликов стану клевать.

– Не над музейным же добром трястись, ему в обед сто лет, и все равно не твое!

Санька неопределенно пожал плечами, и мамик разъярилась:

– Ты вокруг глянь! Кто не умеет хапнуть – тот без прав! Какие музеи?! Я тебя умоляю! Понятно – Третьяковка там или Эрмитаж, а тут кое у кого антиквариат в домах покрасивше, чем в фондах! Что, отцу денег девать некуда, хоть жопой ешь?

– Мамик, ты почему-то добро в одном смысле понимаешь.

– Это в каком-таком смысле?

– Тебе оно больше нравится в магазине, чем в душе.

– Ой, отвянь! Душа – воздух, ее в банк на счет не положишь. У нас в стране только олигархи хорошо живут. Купаются в фонтанах шампанского, икру жрут золотыми ложками. Богатой тетки у нас в америках нету, самому придется вверх лезть. И ты залезешь!

– В икру?

Мамик глянула затуманенными глазами:

– В экстра-класс. Наследство у тебя подходящее – отцовский ум и моя воля, вот что главное…

Она вдруг отвлеклась от воображаемых капиталов сына и подозрительно принюхалась.

– Ты курил?

– Нет, – соврал Санька.

– От тебя табаком несет.

– А от тебя – вином, – огрызнулся он.

– Смотри! – погрозила кулаком мамик. – Увижу – всю морду разобью!

В дверях показался отец.

– Что за шум, а драки нету? Лиза, я подумал. Позвонил кое-кому и нашел деньги. Возьмешь завтра свою «Автоледи».

– Где нашел? Кто дал? В долг?

– Красть не умею, – развел руками отец. – Деньги дадут сейчас, а летом в отпуск отработаю. Оформительскую работу предложили.

– Я помогу, – обрадовался Санька.

– Чего «помогу»! – с ходу взвинтилась мамик. – И думать не смей! Тебе к экзаменам готовиться надо, в экономический поступать! Зря, что ли, я как дура доцентшу с прошлого года окучиваю?!

Опомнившись, смачно поцеловала отца:

– Спасибо, Дмитриевский.

Ее сжатые щепотью губы напомнили Саньке что-то виденное недавно. Да: индюшачью гузку.

В груди теснило, хотелось покурить. От сигарет першит в горле, и голова кружится, зато табачная горечь перебивает другую. Санька включил торшер, прилег. Полистал книгу, выхватывая глазами абзацы и строки. Не читалось. Не по настроению, и Цезари оказались до изумления кошмарными людьми. Вскоре выяснилось, что не спится. А дом смолк и уснул. Гасли одно за другим окна напротив. За ними засыпала жизнь со всеми своими привязанностями и любовью, но чаще с привычкой, терпимой, как неизбежность. Покой плохонький, да свой. Свои погремушки и скелеты в шкафах, «посторонних просим не беспокоиться».

Санька прокрался в прихожую, бесшумно оделся и, не щелкая замком, притворил дверь.

Иней кутал игольчатым кружевом ветки бабушки-ели в Новогоднем парке. Белые балетные пачки топорщились на нижних лапах елочек, березы сливались со снегом, и казалось, что черточки на их стволах нарисованы прямо на сугробах. Луна сеяла в воздух пыль сизого света. Сигаретный дым тек, как туманный ручей в перевернутое вверх дном ущелье, повторяя все изгибы его и выступы. Голова снова кружилась, но легко и приятно. Вместо того чтобы вернуться, Санька перепрыгнул через штакетник детской площадки. Днем этот маленький двор жил шумно и весело в объятиях большого двора. Снег спрессовался здесь до крепости наста. Чей-то грузовичок так и не довез до точки назначения ворох жухлых листьев. За столиком под крышей заснеженного мухомора ждал хозяина плюшевый медвежонок.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация