– Вы первый.
– Моя история проста. Я родился в Мэне, на ферме; эта земля уже много поколений принадлежит моей семье. Джейни Тейлор была моей соседкой. Мы влюбились друг друга где-то в восьмом классе, сразу после того, как она перестала бросать в меня бумажные шарики. Больше двадцати лет мы все делали вместе. Поступили в Нью-Йоркский университет, поженились, родили чудесную дочь. – Его улыбка начинает гаснуть, но он спохватывается и распрямляет плечи. – Пьяный водитель выехал на встречку и врезался в нашу машину. Джейни и Эмили погибли на месте. И тогда моя история, если можно так выразиться, пошла под уклон. С этого момента я один. Переехал в Сиэтл, думая, что новый вид за окном поможет. Мне сорок три, если вам интересно. Вы похожи на женщину, которой нужны подробности. – Он наклоняется вперед. – Ваша очередь.
– Мне сорок шесть. – Я начинаю с этого, хоть мне и неприятно. К сожалению, мою историю можно найти в Википедии, так что лгать нет смысла. – Я закончила факультет журналистики Университета Вашингтона. Сделала карьеру на телевидении и стала знаменитой. У меня было успешное ток-шоу «Подруги». Работа была смыслом моей жизни, но несколько месяцев назад я узнала, что у моей лучшей подруги рак груди. Я бросила работу, чтобы быть с ней. Очевидно, это была непростительная ошибка, потому что теперь я рассказываю свою историю, вместо того чтобы блистать на экране. Я никогда не была замужем, у меня нет детей, а из родственников осталась только мать – она называет себя Облачко. Это ее самая точная характеристика.
– Вы ничего не сказали о любви, – тихо говорит он.
– Верно, не сказала.
– Ни разу?
– Однажды, – признаюсь я. И уже тише прибавляю. – Возможно. Это было сто лет назад.
– И…
– Я выбрала карьеру.
– Гм.
– Что «гм»?
– Просто в первый раз слышу такое. Вот и все.
– В первый раз? Что именно?
– Ваша история печальнее моей.
Мне не нравится, как он на меня смотрит – я чувствую себя незащищенной. Я допиваю остатки мартини и встаю. Что бы он ни собирался сказать, слышать мне этого не хочется.
– Спасибо за имитацию свидания, – говорю я. – Прощайте, доктор Грант.
– Десмонд, – говорит он мне вдогонку, но я уже иду к двери.
Дома я глотаю две таблетки снотворного и забираюсь в постель.
– Мне все это не нравится, эти таблетки, снотворное, – говорит Кейт, прерывая мой рассказ.
Вот что значит лучшая подруга. Она понимает тебя. Как говорится, видит насквозь. Хуже того, ты смотришь на свою жизнь ее глазами. Так было всегда: Кейти – голос в моей голове.
– Да, – признаюсь я. – Несколько ошибок я совершила. Хотя лекарства не худшая из них.
– А какая худшая?
Я шепчу имя ее дочери.
3 сентября 2010 г., 8:10
В больнице течение времени замедляется. Джонни сидел на неудобном стуле, придвинутом к кровати Талли.
Вытащив из кармана сотовый телефон, он некоторое время растерянно смотрел на него. Затем нашел список контактов и позвонил Марджи и Баду. Теперь они жили в Аризоне, по соседству с овдовевшей сестрой Марджи, Джорджией.
Марджи ответила после третьего гудка; она слегка задыхалась.
– Джонни! – Он понял, что она улыбается. – Как я рада тебя слышать!
– Привет, Марджи.
Он умолк.
– Что случилось?
– Талли. Она попала в автомобильную аварию. Подробностей не знаю, но она здесь, в больнице Святого Сердца. – Джонни помолчал. – Плохо дело, Марджи. Она в коме…
– Мы вылетаем ближайшим рейсом. Бад поедет прямо в Бейнбридж, чтобы встретить мальчиков, когда они вернутся из школы.
– Спасибо, Марджи. Вы знаете, как сообщить ее матери?
– Постараюсь разыскать Дороти. А Мара уже знает?
При мысли о том, что нужно позвонить дочери, Джонни тяжело вздохнул.
– Еще нет. Честно говоря, я понятия не имею, захочет ли она разговаривать. А может, ей вообще наплевать.
– Позвони ей, – сказала Марджи.
Джонни попрощался и отключил телефон. Потом на секунду закрыл глаза, собираясь с духом. Его дочь ходит по самому краю жизни, и даже легкое дуновение может ее столкнуть.
Рядом попискивала аппаратура, напоминая, что именно она поддерживает жизнь в Талли, дышит за нее, дает ей шанс.
Шанс, в который не очень верил доктор Бивен.
Джонни заставил себя снова вывести на экран список контактов и позвонить.
Мара.
8
3 сентября 2010 г., 10:17
Книжный магазин «Черная магия» в городе Портленд, штат Орегон, гордился особой атмосферой: приглушенный свет, курящиеся благовония, черные портьеры. Пыльные полки были заставлены старыми книгами; здесь были разделы, посвященные чудесным исцелениям, викканству, языческим обрядам и медитации. Даже самому невнимательному наблюдателю становилось ясно, что этот магазин так и был задуман – мрачным и одновременно возвышенным. Единственной проблемой были воры. В тусклом свете и заполненном легким дымком курящихся благовоний воздухе уследить за товаром было сложно. Слишком много книг покидали магазин в карманах и рюкзаках.
Мара Райан несколько раз говорила об этом хозяйке, но та упорно не желала опускаться до прозаических земных забот.
Поэтому Мара оставила все как есть. Честно говоря, ей было все равно. Еще одна тупая работа в череде тупых работ, которые она сменила за два года после окончания школы. Единственное достоинство – никто не доставал ее по поводу внешнего вида. Работа была не тяжелая. Но на этой неделе инвентаризация, и Маре приходилось являться в магазин очень рано, что ей очень не нравилось. К тому же в этом не было никакого смысла – глупо пересчитывать книги, которые все равно никто не купит. В большинстве магазинов инвентаризацию проводят после закрытия. Но только не в «Черной магии». Здесь этим занимаются на рассвете. Почему? Мара понятия не имела.
Она стояла в разделе вуду, подсчитывая количество черных свечей в виде черепов и записывая цифры в тетрадь, и раздумывала, не бросить ли эту дурацкую работу, но мысль о поисках нового места или о переезде вызывала у нее еще большее уныние.
У нее все вызывало уныние. Она не умела смотреть в будущее – могла только мириться с настоящим. Так когда-то сказала ей психиатр, женщина с глазами акулы, почти всегда лгавшая Маре. Доктор Харриет Блум.
Время лечит все раны.
Скоро станет легче.
Не держи в себе свое горе.
Любые твои чувства – это нормально.
