Через час и все музыканты оркестра, включая
солистов-виртуозов, были готовы. Официанты с большим трудом оттащили
гастролеров в номера. Начался немыслимый концерт. Храп, носовой свист, стоны, дьявольский
хохот и бредовые выкрики слились в потрясающую симфонию.
Тогда Геннадий и Джон Грей взялись за свое дело. Им нужно
было закончить его, пока не явился с совещания маэстро Грегори фон Нофирогерг.
Во внутреннем дворе гостиницы возле пожарной лестницы уже
ждали легоперы во главе с Рикко Силлой. Хозяин гостиницы, левый полузащитник
дублирующего состава, был предупрежден. Геннадий и Джон Грей заходили
поочередно во все номера и везде делали свое дело.
Работа была уже почти закончена, когда друзей застигли в
коридоре звуки быстрых шагов и веселые голоса. Скрыться было негде. Джон Грей
прислонил к стене футляр с контрабасом И на всякий случай сунул руку в карман,
где у него лежал всегда пружинный нож.
Голоса приближались, и вот из-за угла коридора появилась
группа людей, впереди которой крупным командирским шагом шла не кто иной, как…
родная, личная, неповторимая бабушка Геннадия Мария Спиридоновна Стратофонтова!
Первым желанием Геннадия было, не раздумывая, броситься в
объятия родному человеку. Вторым желанием было немедленно спрятаться за футляр
контрабаса, что он и сделал Бабушка! Его бабушка на Больших Эмпиреях! Уму
непостижимо, как она сюда попала! Но что это? Рядом с бабушкой, отставая на
шаг, шествует со своей застывшей улыбкой генеральный консул Старжен Фиц, а за
ними несколько ленинградских, явно ленинградских девочек, и среди них Доллис,
вернее, не Доллис, а самая настоящая Наташа Вертопрахова. А дальше группа
почтенных эмпирейских и советских граждан, и отец Наташи, доктор геологических
наук Вертопрахов, и огромный ленинградский поэт Борис Горошкин. Уж не снится ли
это ему? Уж не галлюцинация ли это? Уж не результат ли это нервного напряжения?
Из-за контрабаса Геннадий услышал голос Наташи:
— Девочки, посмотрите, как похож этот бледный красивый
музыкант на Джона Грея — Силача-Повесу! Бон суар, месье!
— Бон суар, мадемуазель! — быстро ответил «бледный
красивый музыкант».
Геннадий схватил Джона за штанину.
В полном смятении чувств провел Геннадий всю ночь на Львиной
лестнице. Тревожно вслушивался он в каждый, шорох, вглядывался в темные воды
бухты. Ни Доллис, ни Чаби Чаккерс не явились.
Глава 14
в которой над кашлем, хлюпаньем и хрустом коленных суставов
преобладает мощный голос Марии Спиридоновны, а также звучат стихи огромного
поэта
Благосклонный читатель должен простить автору то, что в этой
главе он вынужден прервать описание напряженных драматических событий, оставить
своего героя в сомнениях и тревоге на Львиной лестнице Оук-порта и совершить не
очень-то грациозный скачок в недалекое прошлое, в прохладные июльские дни
города Ленинграда.
Было прекрасное дождливое утро, когда Наташа Вертопрахова
приехала на дачу Стратофонтовых в Лисий Нос. Мария Спиридоновна в это время,
напевая песенку «Мы парни бравые, бравые, бравые…», неумелыми пальцами
мастерила котлеты, похожие на аэростаты заграждения.
— Мы должны действовать, — коротко сказала она,
выслушав рассказ Наташи о вчерашнем лондонском звонке.
— Но как? — пролепетала растерянная
девочка. — Мария Спиридоновна, я очень тревожусь за Генку, ведь он такой
фантазер! Однажды в турпоходе наша группа столкнулась с огромным стадом. Стадо
шло мимо нас очень долго, и всё дрожали, боясь быка. И вдруг, представьте, мы
видим — верхом на быке едет ваш внук, и бык помахивает хвостом, словно
обыкновенное домашнее животное…
— Моя школа! — не без гордости сказала
подполковник — Я совершенно не боюсь за Геннадия: он смелый, находчивый и
благородный мальчик. Но мы должны действовать, мы должны узнать хотя бы, что
там происходит.
— Но как? В газетах совсем ничего не пишут об этой
маленькой стране.
— Мы должны поехать на Большие Эмпиреи!
— Мария Спиридоновна, но это же нереально!
— Нереально? — сверкнула очами штурман, смешала в
бесформенную массу «аэростаты заграждения», вышла и вернулась в голубой
аэрофлотской форме с орденской колодкой.
И при взгляде на нее Наташа поняла, что это реально, что все
реально, что в мире нет ничего нереального.
Бабушка начала свою деятельность с Публичной библиотеки
имени Салтыкова-Щедрина. Здесь в кратчайшие сроки она проштудировала все
материалы по Республике Большие Эмпиреи и Карбункл. Помогли и семейные архивы.
В частности, в походном сундучке адмирала бабушка обнаружила русско-эмпирейский
словарь, составленный врачом клипера «Безупречный» Фогель-Кукушкиным. В
результате не прошло и недели, а Мария Спиридоновна уже прекрасно разбиралась в
истории, этнографии и экономике далекой, но близкой страны и могла сносно
объясняться по-эмпирейски.
После этого бабушка обратилась с запросом в общество
«Альбатрос», которое занималось культурными связями с народами Океании.
— Увы! — сказал научный консультант. — Наши
связи с Большими Эмпиреями очень ограниченны. Мы пытаемся наладить с ними обмен
книгами, картинами, просто добрым словом, но увы… страна эта так далека, а их
единственный дипломат Старжен Фиц, проживающий в Токио, не отвечает на наши
письма.
— Это дело поправимое, — энергично сказала
бабушка, и консультант приободрился.
Бабушка направилась в соответствующие организации с
предложениями усилить работу «Альбатроса» по части связей с Большими Эмпиреями.
Соответствующие организации отнеслись к ее предложениям положительно.
— Пусть сокращаются большие расстояния, — сказали
они. — А вам, Мария Спиридоновна, спасибо за хорошую инициативу. Видим,
что есть у вас еще порох в пороховницах.
