Вечером того дня, когда был похищен Геннадий, уличные споры
и стычки усилились. «Кроты», обычно не показывавшие носа в Оук-порт, теперь
заполонили улицы, бары, кафе. На причале возле «Алеши Поповича» волновалась
большая толпа.
— Надо прощупать русских! — кричали «кроты».
Поговаривали, что каждый из них получил за свои хулиганские выходки по
двенадцать клуксов и по бутылке «Горного дубняка». Ночью страсти не утихали, а,
напротив, разгорались. Воя, носились по узким улочкам мотоциклы «кротов» со снятыми
глушителями. На стенах крепости, отражаясь в черной воде, колыхались факелы.
Никто из приглашенных не явился на грандиозно задуманный вечер «Вальс
незнакомых цветов»… Мадам Накамура-Бранчевска в одиночестве скользила по
паркету, тревожно вглядываясь в темноту парка, принюхиваясь к розам и орхидеям.
Утром горожане стали находить в почтовых ящиках, на ступенях лестниц, на
столиках кафе желтые листочки. Какие-то негодяи за ночь распространили
«Обращение капитана Рикошетникова к народу Республики Большие Эмпиреи и
Карбункл». «Вы, несчастные лежебоки, — гласило «Обращение», —
набрались наглости вызвать нас на соревнование по футболу. На что же вы
рассчитываете со своей черепашьей медлительностью? С презрением мы отвергаем
ваш вызов! Капитан Рикошетников».
Оскорбленные горожане направились в порт. Напрасно Нуфнути
Куче, Рикко Силла, Токтомуран Джечкин и другие прогрессивные деятели пытались
убедить их, что обращение — фальшивка.
Простодушные, как дети, впервые столкнувшиеся с такой
грязной игрой, они верили всему. Почти каждый горожанин тащил с собой
футбольный мяч.
В порту горожане устроили перед советским кораблем
неслыханное футбольное представление. Сотни мячей летали в воздухе. Все от мала
до велика, включая женщин, демонстрировали усомнившимся русским свое умение
играть в футбол, технику обработки мяча, финты, обводку, пасы…
Рикошетников несколько раз пытался со спардека обратиться к
народу, но его всякий раз встречали свистом. Как? Мы медлительные черепахи,
тупые ослы? Мы не умеем играть в футбол? А вот смотрите-ка!
На мачте «Алеши Поповича» давно уже трепетал флаг «Синий
Петр» — «Всем на борт!» Только двух членов экипажа недоставало: не явился из
увольнительной кот Пуша Шуткин и бесследно пропал лаборант гидробиологического
сектора Геннадий Стратофонтов.
Моряки и ученые мрачно взирали на футбольную вакханалию,
охватившую город. Первый помощник Хрящиков проводил среди экипажа
разъяснительную работу. Видавший виды Шлиер-Довейко почесывал в затылке.
Капитан Рикошетников не выпускал изо рта трубки.
Надо ли говорить о том, как волновался капитан за судьбу
своего юного друга! Конечно, можно заявить официальный протест, начать розыски
через газеты, но не будет ли это стоить жизни его другу? Бандиты с Карбункла не
дремлют, а эмпирейцы… Эх, эмпирейцы! С горечью смотрел капитан на так легко
обманутых горожан.
Час уходил за часом, а Геннадий все не появлялся. Между тем
футбольные страсти стали затихать. Утомленные граждане кучками рассаживались на
набережной и приступали к обеду. Собственно говоря, никакого большого зла к
капитану Рикошетникову они не испытывали. Показали, что умеют, и ладно. Они
были не способны долго злиться, эти чудаки эмпирейцы,
Вдруг с крепостных стен послышались крики. Около дюжины
«кротов» разворачивали на площадке башни «Толстая Эльза» чугунное корабельное
орудие, снятое еще в XVIII веке с поверженного «Белого лебедя». Жерло дурацкой
пушки поворачивалось в сторону «Алеши Поповича».
— Русские! Отдавайте швартовы!
— Убирайтесь!
— Сейчас мы вам вспомним Сильвер-бей!
В толпе на набережной начался ропот:
— Эй, кроты, вы это уже слишком!
— Оставьте в покое нашу пушку!
— Рехнулись, что ли?
«Кроты» не шутили. Один из них вкатил в орудие ядро, второй
взялся за фитиль. Наступила тишина, в которой слышался только хохот Володи
Телескопова.
— Ой, умру! Ой, сейчас лопну!
Не понимал серьезности момента безответственный «божий
плотник».
И вдруг на башне появилась гигантская обнаженная фигура
Рикко Силлы. Растолкав «кротов», великий легопер снял пушку с лафета и поднял
ее себе на плечи. «Кроты», взвыв от обиды, бросились на кумира нации. Рикко
Силла с пушкой на плечах прыгнул с башни в воду бухты.
Что тут началось! «Кроты» стали прыгать за ним. Эмпирейцы
целыми семьями тоже ринулись в воду. Рикко Силла, отдуваясь, плыл к берегу,
спасая историческую ценность и собственную жизнь. Вокруг в прозрачных водах
кипела борьба. Гвалт стоял невообразимый! Кое-где в узких улочках затрещали
автоматные очереди. И тогда на борт «Алеши Поповича» взбежал сенатор Нуфнути
Куче.
— Капитан, вы видите, что устроили эти негодяи? Выхода
нет, вам нужно на два-три дня покинуть порт. Капитан, нам кажется, что на
архипелаге действует мафия или что-то в этом роде. Патриоты начеку, капитан.
Следы мальчика, как я и предполагал, ведут на Карбункл. Сегодня ночью мы
высадимся на остров, а с вами будем держать связь по радио. Уходите, капитан…
Вот в каких условиях капитану Рикошетникову пришлось выйти
из гавани Оук-порта направиться на север.
Глава 9
в которой впервые, как средство связи, появляется
ультразвук, вновь слышится пение кота и музыка ночного Оук-порта
Часовой с юго-западной сторожевой вышки острова Кар-бункл,
осмотрев пролив и не заметив ничего подозрительного, опустил бинокль.
Широкая лунная дорога пересекала пролив. Маленькие волны
беспорядочно плясали в лунной полосе, и в этом мелькании тени и света даже
самый зоркий взгляд не заметил бы крохотной черной точки, головы одинокого
пловца.
Геннадий Стратофонтов, мерно дыша, плыл вольным стилем в
сторону Оук-порта. Движения его были точно рассчитаны на большой заплыв, а в
голове царила сумятица: он все еще не мог прийти в себя от всего того, что ему
довелось увидеть и услышать немногим более часа назад.
Весь вечер после ужина ему никак не удавалось остаться
наедине с мадам Накамура-Бранчевской — полковник не отходил от нее ни на шаг.
Геннадий был уверен, что полковник — участник заговора; больше того, он был
уверен, что вилла Накамура-Бранчевской кишит его людьми. Как предупредить
хозяйку об опасности, как рассказать ей о разговоре в сенате, о странных
телефонных переговорах в подземелье?
