Ехали всю ночь.
В семь утра прибыли в Благоево, и Тарасов сдал задержанных – Данилина с его беременной подругой, которая никак не хотела оставаться одна в деревне, и Буй-Тура с Олегом – охране профилактория, в присутствии воеводы Николая и сурового с виду человека, оказавшегося таким же воеводой, но из другого ведомства РуНО – службы «внутренней коррекции» или ППП.
– Я надеюсь, князь разберется, – сказал Владислав, когда за его «клиентами» закрылись двери хозяйственного корпуса. – Если хотите знать мое мнение, то Данилин ни в чем не виноват. Его подставили. Я проанализировал всю историю с убийством Федорова, в ней нет противоречий. Все дело в работе ученого, которого ликвидировали киллеры какого-то ордена.
Тарасов вложил в ладонь воеводы значок в форме глаза.
– Вам знаком этот предмет?
– Разберемся, – сказал воевода ППП. – Если вы понадобитесь князю, он вас вызовет.
– Ваш князь – не мой прямой начальник, – не сдержался Тарасов; ему все больше начинало казаться, что он поступил неправильно, доставив задержанных сюда.
– Вы обязаны подчиняться каждому иерарху этого уровня. Но, повторяю, мы во всем разберемся, полковник. Благодарю за удачное завершение операции.
– Прощайте, Михаил Константинович, – поклонился воевода Николай говорившему. – Помните наш разговор. Идемте, полковник.
Они сели в «Субару» Тарасова.
– Что вообще происходит? – посмотрел на него Владислав. – Почему нами руководит другой князь? Где Всеслав Антонович?
– Скоро будет, – ответил воевода с философским спокойствием. – Может быть, уже сегодня, к обеду. Но отдаю должное вашей интуиции, Владислав Захарович. Происходит действительно нечто странное, чему нет объяснений. Если бы я мог…
Тарасов подождал продолжения.
– Что?
– Нет, это я о личном. Хорошо, что вы не ликвидировали Данилина, а привезли его сюда вместе с полковником Буй-Туром. Воевода Спирин доложит князю, что полковник по своей инициативе помог вам, и это позволит несколько снять остроту ситуации. Узнав о задержании, а не о ликвидации Данилина, князь пришел в ярость.
– Почему он так заинтересован в уничтожении учителя?
Воевода вздохнул.
– Я не знаю. Пока. Но вы теперь в большой опасности, полковник. Да и мы тоже. Я это чую. Будьте внимательны и осторожны.
– Спасибо за предупреждение. Если бы я хоть что-нибудь понимал… Дай бог, чтобы все обошлось и никто не пострадал. Мне лично Данилин понравился, да и Буй-Тур классный мужик. Если бы они захотели повоевать с нами, наверняка были бы жертвы.
– Все позади, Владислав Захарович, отдыхайте.
– Ребят отпустить?
– Да, пускай возвращаются на базу.
– Вас подвезти?
– Не надо, у меня свой транспорт. – Воевода подал руку Тарасову, вылез из машины, направился к главному корпусу профилактория.
Владислав проводил его задумчивым взглядом, подозвал топтавшихся в отдалении бойцов.
– Все свободны, возвращайтесь на базу. Желаю приятно встретить Новый год.
– Может, тебя подстраховать, командир? – предложил Гроза. – Мало ли что придет в голову твоим рыжим недругам.
– Понадобитесь – вызову. Но, думаю, обойдется. Сами будьте поосторожней, не проводите время в незнакомой компании. Я вам раньше не говорил, теперь скажу: за нашей группой началась охота. Кто и зачем – не знаю сам, но если заметите что-нибудь подозрительное – сразу дайте знать.
Бойцы молча смотрели на Тарасова, и он добавил с кривой усмешкой:
– Звучит как розыгрыш, но информация исходит от проверенных и надежных людей. Вы же слышали признание полковника? Если уж он попал под подозрение по чьему-то расчету, то, вполне возможно, и мы превратимся в дичь.
– Выкладывал бы уже все, командир, – покачал головой Батон.
– Пока я знаю не многим больше, чем вы. Буду знать подробности – сообщу. Все, до связи.
Тарасов пожал руки подчиненным и оставил их размышлять о странном предупреждении командира. Люди они были хладнокровные, уверенные в себе, но опытные и думающие, и Владислав надеялся, что его слова заставят их вести себя посдержаннее.
В Москву он приехал в начале девятого и сразу позвонил Яне.
Она уже собиралась на работу – тридцать первое декабря в МИДе было рабочим днем – и очень обрадовалась, услышав его голос:
– Роман?! Ты вернулся?!
– Только что. Предлагаю забить болт на работу, хватать тачку и мчаться ко мне. Начнем провожать старый год с приятного общения в спальне.
– Ой, не могу, – огорчилась Яна. – Сегодня я обязана быть на торжественном приеме всех послов.
– Жаль, – огорчился и он. – А когда освободишься?
– Не раньше двух.
– Ладно, не переживай, все равно празднуем вместе. Я заеду за тобой, а пока буду готовиться.
– Я пообещала маме познакомить вас. Ты не против?
В голосе девушки зазвучали умоляющие нотки, и Тарасов засмеялся.
– Вообще-то я и сам хотел познакомиться с будущей тещей.
– Что ты сказал?!
– Жди, в два буду у вашей конторы.
Он положил трубку, представил, улыбаясь, лицо девушки и снова засмеялся. На душе, несмотря на все беды и горести российской жизни, было легко и радостно. Он знал, что все у них будет хорошо и ничто и никто не помешает им быть вместе.
Зазвонил телефон. Он снял трубку.
– Я люблю тебя, Слава! – с придыханием сказала Яна.
В трубке запульсировали молоточки отбоя. А он остался стоять в ступоре, вслушиваясь в звон, сквозь который в голове продолжали звучать волшебные слова: я люблю тебя, Слава… Она назвала его настоящим именем, что тоже имело большое значение. Такие слова не говорят кому попало.
Телефон зазвонил снова.
Он быстро схватил трубку, поднес к уху, собираясь пошутить: вы ошиблись номером. Однако вместо ожидаемого голоса Яны раздался незнакомый мужской голос:
– Роман Алексеевич Макаров?
Владислав едва не ответил: его заместитель, – но прикусил язык. Голос ему не понравился, он отдавал запахом пороха и войны.
– Кто спрашивает?
Голос пропал, будто говорившему заткнули рот. Вообще исчезли все шумы линии, в трубке на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, словно связь прекратилась, затем трубка посмотрела на Тарасова оценивающе, со злобной иронией, жестко и грозно, и тишина в динамике сменилась гудочками отбоя.
Владислав осторожно, как змею, положил трубку на рычаг, глянул на свою влажную ладонь и выругался. Интуиция подсказывала, что ему позвонил не просто человек, знавший его по имени, не «телефонный террорист», но очень информированный и опасный наглец, по сути, предупредивший противника о своих намерениях. Это мог быть только тот, о ком Тарасова предупреждали князь и воевода, – прибывший в Россию со своими гнусными планами магистр, ордена Раздела Джеральд Махаевски.
