Златков покачал головой. Сонным он уже не казался.
– Вы более информированы, чем я думал, комиссар. Однако наш случай полностью укладывается в рамки матричной гипотезы. Белый потому может помнить события и детали прошлой жизни, что он в момент изменения отсутствовал в нашей Метавселенной!
В рубке наступила тишина. Ромашин переваривал полученную информацию, но чувствовалось, что он внутренне был готов услышать столь необычные, поражающие воображение вещи.
– Наверное, я все-таки ограничен от природы, – с виноватой усмешкой произнес он наконец, – потому что до сих пор не могу понять, что же такое время. Каждая версия, а их, по моим подсчетам, набралось уже восемь, объясняет природу времени по-своему, и каждая не претендует на звание истины.
Усмехнулся и Златков.
– Как говорил Антифонт: «Время есть мысль или мера, а не сущность». Попробуйте опровергните его.
– Не смогу. Впрочем, вы, по-моему, тоже. Мне надо осмыслить ваше предположение. Оно многое меняет в моем мироощущении. Ведь, если вы правы, вполне возможно возвращение наших ребят, уходивших в Ствол из нашего пространственного континуума. Чем это может закончиться, трудно представить.
Златков, который давно обдумал и просчитал многие варианты взаимодействий Ветвей времени, промолчал. Он занимался хронофизикой более пятидесяти лет, но чем больше углублялся в дебри разных теорий, тем с меньшей уверенностью мог сказать, что такое время. Несмотря на осмысление этой удивительной темы, создание теории хронопереноса и воплощение идеи в хроноускорителе.
– Это все, что вы хотели выяснить, комиссар?
Ромашин ответить не успел. В стенах рубки вдруг вспыхнули алые огоньки, раздался басовитый мужской голос:
– Отмечаю локацию с земной поверхности в диапазонах «один ноль два» и «один и шесть». Мощность девяносто, пучки узкие, направленные. Предполагаю использование станций наведения…
– Уводи станцию! – отреагировал Ромашин на сообщение инка спутника, вскочил. – Быстрее отсюда, Атанас! Кажется, нашу секретную базу все-таки нащупали. Интересная петрушка получается…
Один за другим они нырнули в кабину метро, швырнувшую обоих по «струне» транспортировки на одну из лунных станций, и уже не увидели, как пронзившая атмосферу Земли ракета вонзилась в спутник и превратила его в лопнувший огненный шар.
Домой Златков возвращался затемно.
После встречи с Ромашиным, которую засекли «санитары», он проанализировал случившееся – уничтожение спутника – и понял, что не учел сноровки и технической оснащенности своих бывших хозяев. «Санитары» все же не потеряли его из виду, вычислили местонахождение и попытались локализовать объект на орбите с кодовым выходом метро. А когда это не удалось, уничтожили спутник. Это означало, что резидентам «хирургов» Златков перестал быть нужен как специалист и помощник и теперь следовало ждать волны покушений на его жизнь.
До вечера Атанас находился в Центре по ликвидации последствий, продолжая работать с проблемным инком Центра, занимаясь расчетами и моделированием своей новой идеи, консультируя коллег, десятки специалистов, занятых проблемами времени в общем или частными научными вопросами, которые так или иначе касались работы хроноускорителя. О своей безопасности он задумался, лишь когда прощался с начальником Центра. Долго колебался, просить ли Ромашина о подключении «кольчуги», но так и не решился. Значение своей персоны для мировой науки Златков никогда не оценивал сам, полагаясь на мнения окружавших его людей, поэтому и на этот раз не стал доказывать даже самому себе важность своих умозаключений.
Шел одиннадцатый час вечера по времени Злата Бряга, когда он посадил такси-пинасс на освещенной фонарями лужайке возле своего дома. Отпустил машину, но в дом не спешил, ощущая некий дискомфорт, неприятный холодок в спине, словно от дуновения морозного ветра. Внимательно оглядел сад, рощицу тополей и каштанов, начинающих терять листву, ничего подозрительного не заметил и, расправив плечи, пошел напрямик через цветник с увядшими гладиолусами. Интуиция сработала еще раз прямо у двери: нахлынула вдруг слабость, ноги отказывались переступать порог коттеджа, а в спине застрял тяжелый кирпич чужого взгляда.
Облившись потом, Атанас отступил, оглянулся и, повинуясь инстинкту, бросился ничком на землю.
Взрыв был не очень мощным, но направленным, и если бы Златков остался на прежнем месте, от него не осталось бы ничего. А так его только отшвырнула прочь ударная волна, располосовав на спине прочнейший кокос и срезав клок волос на затылке вместе с кожей. При ударе о гранитную скамейку Златков сломал два ребра и левую руку, но сознание потерял еще раньше и поэтому не видел развития событий.
Из-за дома со стороны водоканала вывернулся полосатый неф аварийной службы, метнулся к телу ученого, застрявшему в кустах, однако его пассажиры сделать ничего не успели. Откуда-то на огромной скорости вылетел галеон со звездой правительственной инспекции на борту и с ходу разнес неф залпом из аннигилятора. Покружив над садом в поисках затаившихся ликвидаторов, он опустился возле Златкова, из него выбрались двое парней в серо-синих комби, подобрали ученого, уложили в просторной кабине и улетели. Уже в воздухе один из парней включил рацию:
– Первый, все в порядке, успели. Ранен, но будет жить, везем в сотую Склифа. Дом проверит вторая группа.
– Добро, – отозвалась рация мыслеголосом Ромашина. – Не спускайте с него глаз.
Глава 6
Полуянов не знал, вся ли его группа состоит из «санитаров» или только один Марич, но на всякий случай стерегся всех. Для этого он разбил группу на двойки и шел в арьергарде, сориентировав сторожевого инка следить больше за спиной. Кроме того, он «привязал» к себе одного конкистадора, установив с ним кодированную связь. Теперь восьминогий механический паук слушался только его команд и, по сути, стал телохранителем командира группы.
Впереди и сзади разведчиков бежала еще дюжина конкистадоров, готовая прийти на помощь в любой момент, однако Федор не был уверен, что Марич не подстраховал себя, как он сам.
Первого паука они отправили с донесением спустя час после старта, пройдя около пяти километров по черному, пустому, словно вымазанному сажей и копотью коридору переменного сечения, то прямоугольному, то овальному, то круглому.
Ничего удивительного не происходило, ничего особенного они не увидели, если не считать самого коридора, который, казалось, тянется в бесконечную даль и пульсирует как живой.
Затем постепенно стали накапливаться странности: послышались тихие необычные звуки – скрипы, вздохи, щелчки, струнные аккорды, топоток маленьких ножек по металлу, зудение мух и посвисты ветра; изменился поток излучения – в сторону увеличения плотности гамма-лучей и нейтрино; началось «порхание» электромагнитных и гравитационных полей, отразившееся на самочувствии разведчиков не лучшим образом. Скафандры излучение выдерживали, и тем не менее вибрации полей отзывались в телах людей ломотой суставов и ухудшением зрения. Лишь максимальным напряжением защитных генераторов удалось снять эти негативные явления, а о том, что ждало разведчиков впереди, приходилось думать с тревогой. Во всяком случае, ничего подобного Федор до этого не испытывал.
