— Может, при императоре Петре будет лучше?
Хименес задумчиво посмотрел на сидящих на палубе суровых солдат из десанта — русские, прошедшие пешком всю Мексику с запада на восток, вызывали уважение. И с англичанами дерутся безжалостно, их месть за разрушение Форта Росс будет страшной.
С такими можно служить вместе, плечо к плечу, а их государь никогда не даст прозябать своим новым подданным. А он сам этим дерзким набегом приобретет в «Царстве Сибирском» неплохую репутацию, что поможет получить достойный возраста чин.
«Хорошо бы альмиранте!»
Родриго решил для себя твердо — если северные провинции Мексики перейдут России, то он, как и многие кабальеро, охотно пойдет на русскую службу — лучше жить в сильной и могущественной империи, чем в дряхлеющей монархии, в которой вечно неладно и лучшей жизни уже никогда не будет — только еще хуже!
— Синьор капитан! Ямайка!
Хименес зловеще улыбнулся — его отряд прибыл вовремя. Вряд ли англичане ожидают неожиданного нападения. Тем хуже для них — недаром у русских есть поговорка насчет долга и его платежа…
Калькутта
Поход в Индию русско-французского экспедиционного корпуса проходил на удивление удачно. Персидский шахиншах не только пропустил союзные войска по своей территории, но и оказывал всяческую помощь, предоставляя продовольствие и верблюдов для караванов.
Войска шли по заранее проложенным маршрутам, которые были заблаговременно подготовлены офицерами русского генерального штаба, что долгое время под различными личинами жили в Персии и создали разветвленную сеть агентуры из купцов, мелких торговцев, дервишей и прочих обывателей, живущих размеренно или беспорядочно, но любящих звон металла, который почему-то именуется «презренным».
Нет, шпионаж с предварительным сбором информации о противнике во все времена являлся делом крайне нужным и полезным, но вот его размах показался Бонапарту поистине всеобъемлющим.
Только сейчас, став начальником штаба у Суворова, Наполеон понял, как нужно готовиться к войне!
Кроме рутинных приготовлений, известных каждому военному, есть две вещи, которые необходимо постоянно использовать, ибо эффект дают просто поразительный.
Разведка стояла на первом месте, но на втором, не менее важном, организация союзных войск и подготовка, как выразился император, давая Бонапарту свои напутствия, «пятой колонны». И только здесь, в Индии, Наполеон понял, что скрывалось за столь мудреным, зашифрованным термином.
Русско-французский экспедиционный корпус ждали в княжестве Майсур, которому тайком долгие годы через французских и голландских торговцев оказывалась помощь из России, а потому шпионская сеть здесь была всепроникающей. Одно дело — работать иностранцу, который сразу подпадет под подозрение, и другое дело — местным жителям, которые знают все ходы и выходы, умеют втереться в доверие и раздобыть нужную информацию.
Кроме княжества на стороне союзников выступила могущественная Маратхская конфедерация, так что объединенные силы оказались внушительными, и в битве при Хайдарабаде пять тысяч англичан и их союзники были полностью разгромлены, город взят штурмом и подвергнут тотальному разгрому Особенно старались майсуры, имевшие к местному населению длинный список обид и давних счетов.
Сейчас экспедиционный корпус получил подкрепление из пяти тысяч казаков под командованием Платова, который проделал чрезвычайно трудный путь через пески Бухары и афганские горы, с немалыми потерями и трудами, где с боем, а где с уговорами, добрался до Индии…
— Они сдались, Павлуша!
Суворов ворвался в шатер, как вихрь. Новость оказалась радостной, вот только лицо фельдмаршала выглядело опечаленно. Наполеона это озадачило, но посыпавшиеся слова разъяснили ситуацию.
— Я не могу получать ордена за этих бездельников, которые не желают сражаться. Стыдно! Суворов — не попрошайка!
Фельдмаршал перепрыгнул через стул, затем через диванчик и бодрой, совсем не стариковской походкой выскочил из шатра.
Наполеон улыбнулся. Он теперь узнал уязвимое место, «ахиллесову пяту» Александра Васильевича, состоящее из двух противоречивых чувств — тщеславия и гордости.
Победы в Индии все же никак не тянули на заветную Георгиевскую ленту, которую еще никто не получил. И если император получил орден ниже классом за взятие Константинополя, а сам Александр Васильевич стал кавалером такого же креста за полный разгром стотысячной турецкой армии, то тут пропорция противников совсем иная.
Против тридцати тысяч русских и французов, да еще при поддержке вдвое большего числа индусов, победить семь тысяч англичан в Калькутте, у которых осталось едва десять тысяч сипаев, ибо остальное бенгальское воинство разбежалось, — не запредельная по своей трудности задача, а даже совсем наоборот.
Тут Суворов полностью прав — стыдно будет, в Петербурге даже куры засмеют. Получить первым в российской армии черно-оранжевую ленту, и за что?! Здесь и Анненская была бы очень достойной наградой, ну, может, с добавлением алмазов к ордену и кресту.
Прав император, когда постоянно приговаривает: «Уровень не тот! Нечистая работа!»
Мангалуру
— Ничего себе!
Крузенштерн с изумлением рассматривал мощные крепостные укрепления: здесь его поражало все. Он ожидал увидеть старинные бомбарды времен плавания Васко да Гамы, допотопные фальконеты или в лучшем случае полевые пушки, захваченные в сражениях у англичан.
— И откуда они их взяли?
Сейчас моряк прямо таращился на знакомые 36-фунтовые дальнобойные морские пушки с родным клеймом «Олонец 1784 год».
Да и туземцы больше походили на вышколенных стрелков американских рот — поджарые, в легком обмундировании, они были поголовно вооружены русскими дульнозарядными штуцерами с кремневыми замками. Однако стоящая у двухэтажного здания охрана взяла на «караул» перед морским офицером уже барабанные винтовки Кулибина с примкнутыми кинжальными штыками, на лезвиях которых ходили блики.
— Ничего себе здесь порядочки! — задумчиво пробормотал Иван Федорович себе под нос. — Какие там туземцы?!
То, что Крузенштерн сейчас увидел, больше походило на хорошо обученных где-нибудь в Кенигсберге русских солдат. И если бы не смуглые лица, пальмы и жара, тюрбаны с сандалиями да долгое плавание по южным морям, то так бы он и подумал.
В кабинете коменданта было прохладно, мебель стояла почти европейская, исключением были маленькие фигурки слоников, какие-то статуэтки танцовщиц да пара золотых масок местных божков, один из которых прижимал к животу сразу шесть рук.
Благообразный туземец преклонных лет, смуглый лицом, с седой головой, но с видимой военной выправкой, легко поднялся из кресла и вышел из-за стола навстречу.
— Российского императорского флота капитан второго ранга Крузенштерн!
