— Возвращайся в башню, только там можно закрыть Проход. Вода смоет символ… То, что смыто, стерто — теряет силу… — ему было трудно говорить — лицо Незнакомца побелело, а из сжатых в кулаки ладоней сочилась кровь, — ключ укажет путь… маятник… кровь… закрыв Проход, уничтожь ключ… забвение… зло… души поглощены — оно набирает силу… ты все поймешь, доверься чувствам… торопись… — Незнакомец шагнул навстречу. — Прошу прощения, мадемуазель Виктория, я несколько переоценил свои силы. Эта тема мне явно не удается. Пора прощаться. В лучшем случае мы больше не увидимся.
— Пойдемте с нами.
— Рад бы, но, увы, — Незнакомец развел руками, — мое тело давно пришло в негодность. В вашем мире я стану назойливым бездомным призраком — это довольно жалкая роль.
— А здесь?
— Дальше — тишина, как говаривал один принц.
— Послушай, неужели мы не сможем тебе помочь? — Логинова, как всегда, опередила меня, высказав то, о чем я только подумала.
— Если возникнет желание, попробуйте отыскать урну с моим прахом и похороните ее на освященной земле, например, возле могилы Софи. Но я не настаиваю…
Вспышка света ослепила и вырубила сознание. Когда я открыла глаза, то увидела фонарь автостоянки, который каждую ночь подглядывал в мое незавешенное окно. Кажется, я вернулась домой.
Часть III. Щупальца бездны
Путешествие по разорванным мирам Незнакомца заняло совсем немного времени, и минутная стрелка почти не изменила свое положение на циферблате. Лавина впечатлений грозила поглотить с головой, но я старалась не думать о пережитом — время воспоминаний еще не пришло. Прикрыв ковриком магический круг и наскоро одевшись, я тихонечко вышла из спальни. Родители спали, и в квартире было темно. На ощупь натянув на себя куртку и сапоги, я беззвучно прошмыгнула за дверь.
Середина январской ночи — не самое подходящее время для прогулки. Город вымер. Его пустые улицы и темные провалы подворотен производили жутковатое впечатление.
Трудно было поверить, что всего несколько часов назад я так же пробиралась в проклятый дом, протискивалась сквозь щель в заборе, поднималась по лестнице… Насыщенное событиями путешествие в Бездну отбросило недавнее прошлое далеко назад. Больше всего меня тревожили зомби, бродившие где — то поблизости. Они не напоминали о себе, не препятствовали моим действиям. С одной стороны, это радовало, а с другой — настораживало.
Комната в башенке выглядела, как давно покинутое людьми, нежилое помещение. Портрет графини Вольской исчез. Я стояла посреди обшарпанных холодных стен, гадая, что, собственно, должна делать. Незнакомец в Черном обещал, что это станет понятно на месте, но он, видимо, переоценил мои умственные способности. Я ничего не понимала. Оставалось вновь и вновь воскрешать в памяти наш последний разговор с черноглазым обитателем тьмы. Слова, интонации, напряженный взгляд, кровь, выступившую на его ладонях… Кровь? О ней говорили и Незнакомец, и графиня Вольская. А еще она твердила об искуплении и о «человеке, в чьих жилах течет кровь тех, кто совершил страшное прегрешение». Этим человеком призрак графини считал меня. Перспектива кровопролития не радовала, честно говоря, я боюсь ходить даже к зубному врачу…
Вспомнив Софию Вольскую, я захотела вновь посмотреть на ставший с недавнего времени открываться медальон. Нащупав под свитером цепочку, я стянула ее через голову. Замерзшие руки были не слишком проворны, и тяжелый диск упал на пол. Самым интересным оказалось то, что он полетел не вертикально вниз, а чуть отклонился в сторону, будто притянутый магнитом. Держа медальон на вытянутой руке, я медленно пошла по комнате. Сперва серебряный маятник плавно раскачивался, а потом дернулся, завибрировал, потянул вбок. Шагах в двух от стены, на которой раньше висел портрет графини, медальон закрутился, с каждым оборотом увеличивая скорость и одновременно сужая круги. Цепочка вырвалась из моих пальцев, и диск намертво прилип к полу. Крышка медальона открылась и торчала вверх, как маленькое круглое лезвие. Зажмурившись, я с силой провела ладонью по серебряному диску. Боли не было. Рука непроизвольно сжалась в кулак, кровь стекала между пальцами и капала на ажурный амулет, свернувшийся в серебряном футлярчике медальона. Расчистив здоровой рукой щебенку и мусор вокруг Прохода, я опустила палец в красную лужицу и начала рисовать лабиринт, центром которого стал мой окровавленный талисман. Внезапно крышка медальона захлопнулась. Я ждала довольно долго, но больше ничего не происходило, тогда, вооружившись флаконом серебряной воды, я начала смывать загадочный символ. Растерла смешанную с кровью и грязью воду рукой, а потом стерла носовым платком. Вытирая пол, я случайно задела медальон, и, отлетев в сторону, он со звоном ударился о плинтус. Неужели Проход закрылся? На мой взгляд, происшедшему недоставало торжественности. Все получилось слишком обыденно, без грозных заклинаний, ужасных ритуалов и прочих спецэффектов, и напоминало школу — написал на доске, стер, и все — урок окончен. Хотя, кто знает, может, в жизни именно так и расправляются с чертовщиной, а всевозможные катаклизмы и ужасы — всего лишь выдумки режиссеров, снимающих мистику и фэнтэзи? Наверное, следовало избавиться от амулета, но, подумав, я решила сохранить заветную вещичку. Она не раз выручала меня в трудных ситуациях, да и мама вряд ли бы одобрила такой поступок. Для нее медальон оставался семейной реликвией, которую непременно следовало передавать из поколения в поколение.
Но расслабляться было рано — еще предстояло вернуть к жизни моих друзей, и это представлялось более важным, чем закрыть таинственный Проход между мирами. По словам Незнакомца, тела лежали в подземелье под домом, следовательно, я должна была спуститься в кошмарный подвал, рассадник бомжей и паразитов. Делать нечего — осмотрев дом снаружи, я довольно быстро отыскала незаколоченное подвальное окошко. Внутри было тихо, как в склепе. Я бродила среди ржавых труб до тех пор, пока какой — то яркий предмет не привлек мое внимание. Это оказался рюкзачок Зизи — тот самый, с которым она в жаркий летний день отправилась на поиски привидений. В нем все так же лежал небезызвестный «Путеводитель по геопатогенным зонам», оборудование для поисков аномалий, знаменитый фонарь. Я нажала кнопку — мощный луч света сделал подвал похожим на прозрачную целлулоидную картинку. Предметы приобрели легкость, стали бесплотными, и только одна стена справа от меня оставалась незыблемой. На ней явственно проступала узкая, но глубокая трещина. Едва я коснулась щели, как плита ушла вовнутрь, открывая вход в подземелье. Вниз вела лестница, которую можно увидеть в любом подъезде, — серый бетон, убогие перильца, девять ступеней пролета… Вся беда была в том, что у нее не предвиделось конца. Я спускалась, спускалась, спускалась, и мне становилось все страшнее и страшнее. Что бы ни произошло, никто не услышит криков, никто не придет на помощь. Ступени, площадки, ступени… Я едва не пропустила отверстие в стене, широкую щель между неровно уложенными плитами. Чутье подсказало — надо идти туда. Точнее — протискиваться, поскольку ширина прохода вряд ли превышала полметра. Я с детства недолюбливала замкнутые пространства, а это к тому же находилось на огромной глубине, и земля всей массой наваливалась на стены узкого лаза. В ногах появилась нехорошая слабость, а в голове мерзкая мыслишка о том, что придется умирать стоя.
