Мистический зелёный свет ночника сильно раздражал, я и повернул лимб. Фары-искатели светят, куда попало, надо поправить, ничего толком не видно! Вертя головой в обе стороны, медленно спустился на рельсы и крадучись пошёл к корме. С неудовольствием опять включил амулет, мир вновь стал зелёным. Но и фонарь не выключал!
Страх никуда не делся, рождая новые страхи. Ступая осторожно, я постоянно слышал позади шорохи. Остановился, назад подсветил на автомате — никого… Только двинулся с места, и опять услышал. Надо ведь посмотреть, что с ребятами! Нет, так не пойдёт. Забравшись в машину, я правильно развернул фары, проверил картечницы, закинул разбитый крысом фонарь Боба. Через минуту снова стоял в тоннеле и пялился в подсвеченную часть тоннеля. Казалось, что из темноты на меня кто-то смотрит! Четвёртый! Брось, Гунн, никого тут нет, все участники схватки мертвы.
— Кроме тебя, Гунн, — сказал сам себе.
Вот и следы крови на шпалах.
Безголовый Боб Адамс, он же Сергей, как выяснилось в последний момент, лежал поперёк путей, вытянув ноги. Центр перекушенного пополам туловища — прямо на рельсе, будто по нему прокатился метропоезд! Головы поблизости не было. Труп второго монстра, крепко побитый пулями, лежал чуть дальше, когтистые крысиные лапы всё ещё обнимали то, что осталось от Зинки: тварь успела оторвать обе руки и одну ногу, вспорола живот… Подсветил фонарём, поддавая зелени, и меня сразу вырвало. Думал, вроде бы и нечем! Торопливо вытер лицо и выкинул платок.
В этот момент я ничего не соображал — тело тряслось в спазмах. Глубоко подышал, пытаясь отвлечься от мистического шороха вокруг. «Надо срочно выбираться отсюда!» — вот и все мысли.
— Посмотри, что впереди, — приказал сам себе.
Хорошо авантюристы разобрали первую жертву, одни внутренности, шкура и кости. Вроде и опытные были ребята, да не во всём.
Здесь я увидел голову Боба Адамса — крыс бросил добычу, готовясь к новому прыжку. Такому же удачному. Застывшая в гримасе ужаса голова Боба смотрела в сторону бункера, разинув рот в так и не случившемся крике. Хватит!
Охренев от пережитого, бросился к тачанке, споткнулся о какой-то кабель и упал, больно ударившись о калёную сталь коленкой. Быстро перевернувшись, вытянул перед собой автомат, луч света отразился от параллели заблестевших рельс. Мрак подземелья отступил, впереди опасности не было. Встал, не обращая внимания на боль в ноге, и тут же опять услышал шёпот, насмешливый такой… Крутясь юлой, я начал пятиться назад, полосуя тоннель тоненьким направленным лучом.
— Вали, мля!
Запрыгнув в тачанку, первым делом надёжно закрыл и запер все двери и люки.
Сидели бы вы в клетке, камрады, ничего бы и не случилось! Запустил дизель на прогрев, проверил курсовую картечницу — пуста… Молодец, Зинуля, всё всем показала и свою крутость оправдала. Жалко их… В то же время я понимал: случившееся было лишь вопросом времени. Левая курсовая фара вдребезги, поэтому фару-искатель развернул чуть в сторону.
Так. Управление вроде нехитрое. К задней картечнице дотягиваюсь? Да не автомобиль это, тачанка по рельсам бежит, в случае чего можно и в корму прыгнуть. Поехали.
Машина тронулась с места и, набирая скорость, плавно заскользила по рельсам.
Вдобавок к шёпоту со всех сторон начал раздаваться ещё и скрежет. Я прибавил скорость, торопясь выскочить из страшной зоны. С водительского места зеркала заднего вида позволяли хоть как-то контролировать пройденный участок. Показалось, или ещё один силуэт мелькнул? Страх куда-то пропал, спокойно переполз назад и вжарил из автомата двумя короткими. Чисто на всякий случай.
Чтобы помнили.
Я не предполагал, что «Семёновская» так близко.
На убогом заслоне станции пятеро бойцов, высунув головы над мешками с песком, напряжённо всматривались в темноту, люди были напуганы доносившимися выстрелами и рёвом дерущихся крыс. Старший поста отреагировал в самый последний момент. Увидев приближающийся свет фар, он заорал в мегафон и только потом вскочил, лично бросаясь к пулемёту. Ни объясняться с рядовыми-молодыми, ни рассказывать я не стал — молча протянул «открывашку», правила проезда одинаковы для всех секторов.
Опять толпа неряшливо одетых людей, отблики костров, запах дыма и немытых тел…
Позвали старосту.
Мужик средних лет, неопрятный, лысый, как бильярдный шар, но давно небритый, протиснулся сквозь строй любопытных.
— Ты команду дай… В тоннеле лежат два неразобранных крыса. Большие, мясные. Примерно с километр. Меньше шести бойцов не посылай, могут ещё бегать. Пусть моих людей похоронят. И вот что, распорядись, чтобы забрали мясо из багажника, целая туша… Взамен прошу шланг с тёплой водой, тачанку помыть бы надо.
— Всё понял, — торопливо кивнул тот. — Сейчас девчата помоют… Карпин, готовь людей на выход! Товарищ журналист, может, чайку? С ликёрчиком вишнёвым, а? Новости послушаю, свои соображения выскажу. Проходьте в контору, значицца! Перегон впереди безопасный, там партизаны патрулируют. А за мясо отдельное спасибо, у нас ведь нет сил на крыса охотиться… Так что, пойдём, иль сразу для восстановления из фляжечки?
Нет уж, хрен тебя знает, что ты за пойло там держишь.
Я кивнул, показывая в глубь перрона. Пойдём. Передохнуть надо, хоть часок.
Хорошо впечатлений отхватил. Тут и на книгу хватит.
Глава 12
Возвращение. Окончательный анализ
Путь по аллее к выходу из парка к «Партизанской» дался мне легко. Психологически. Не успел я проникнуться подземкой и её штампами. Не привык за короткое время просмотра метроужастиков бояться враждебного в секторе открытого пространства — для меня оно по-прежнему доброе и милое. Как в Попадонецке.
И всё же… Жим-жим. Есть мандраж. Ощущаю.
Два угрюмых спутника Зондера шли настороженно. Телохранители по совместимости? Парни пристроились по бокам с тылу, изредка поводя стволами импортных штурмовых винтовок. Богачи! Сам Зондер, подтянутый мускулистый парень с обесцвеченным гидропиритом ёжиком жёстких волос и с чёрными усиками под Гитлера, привычно бодрился, показывая заезжему журналюге, что местный альфа-барс плевать хотел на все опасности поверхности Метрозоны.
Деревья-то как разрослись без техногенного воздействия! Измайловский парк и раньше впечатлял, ныне же тут — вообще чащоба из сказки. Давненько я в этом районе Москвы не бывал, пожалуй, придётся довольствоваться устаревшими школьными воспоминаниями. Здесь можно было покрутиться на колесе обозрения, взять напрокат ролики, велосипед, прокатиться на лошадке… Лодочная станция на прудах… Зимой, помню, в парке работало малое колесо обозрения, каток и лыжная база. В снежные зимы детей катали на упряжках. Намёрзнешься — можно было похавать в многочисленных кафешках.
Теперь тут Дикий Мир.
Ещё помню знаменитый Черкизон, но это чуть дальше.
У Зондера на том самом трёхточечном ремне висит чёрного цвета «Калашников», обвешанный и обклёпанный разными шнягами так, что опознать исходник невозможно. Не знаю, как к этому украшательству относиться. А спросить неудобно, я же не ремба… Как-то раз имел беседу с Герцогом, тогда и ребята подключились, высказались. Именно Герцог прошивал мне мозг откровениями про цацки.
