И все-таки с нами Бог.
Эти люди, одной с тобой веры, одного подданства, попирают все божьи заповеди, делают это систематически, без раскаяния, обуянные уже не жадностью, а стремлением спасти свою шкуру. Они продолжают оставаться своими – или они уже чужаки? Не так давно в одной газетенке, которую ни один нормальный человек не будет долго читать, была написана одна вызвавшая всеобщее возмущение фраза: «Сейчас от бесчестья не стреляются, сейчас от бесчестья стреляют». Это выражение возмутило многих… но разве это сейчас не так? Самое страшное, что те, кто нажился в Афганистане, кто наживался, как я подозреваю, и в Персии, они такие же, как мы. Они не побегут, не попытаются скрыться. Они ответят пулей на пулю, ударом на удар. Они не отступятся. Они будут защищать свое право совершать преступление с той же яростью, с какой мы будем пытаться их уничтожить. Одна школа.
– Пошли, что ли? – Араб заправил ленту в пулемет, взвел его и забросил себе за спину. Попытаемся пройти тихо, пока будет возможность.
– С Богом.
– С Богом, – синхронно повторил Араб, – за Малька.
– За всех… – сказал я, проверяя и свое оружие. У меня его тоже было предостаточно. Только пастушьего пыльника и «Винчестера» не хватает, а так – настоящий Дикий Запад.
Мы вышли к машине. Я полез на крышу, Араб за руль. На крыше – что-то вроде багажника, но на самом деле это штурмовые лестницы. По ним мы пройдем, по ним же и уйдем.
Я пристегнулся: афганские дороги коварны, выбоина может попасться на самом ровном месте. Постучал в крышу, тронулись.
Дорога короткая. Один поворот – и мы на месте. Стоп.
Я вскинул винтовку, которая до поры лежала в кейсе там же, на крыше внедорожника, прицелился. С крыши как раз можно будет перебросить штурмовую лестницу и оказаться внутри периметра. Как пиратский абордаж.
Двое появились в прицеле, представляющем собой красную букву «Т» вверх ногами с точкой посередине.
Спокойно. Надо дождаться, пока подойдут ближе. Пока нельзя стрелять.
Вот так…
Винтовка дернулась. Еще раз. Готово.
Все, кончились игрушки. Они, не задумываясь ни на секунду, убили людей, направили удар беспилотника в центр крупного города, им было плевать, сколько погибнет людей. Почему я должен щадить кого-то из них, пусть даже и тех, кто получает преступные приказы и исполняет их, не вникая в суть. Ведь эти двое не могли не понимать, что происходит что-то ненормальное, что эти поездки – не от добра. Но ничего не делали, никому не сообщили, мирились с этим. Значит, одни из них.
– Есть!
Водителя в машине мы оставлять не можем. Нас только двое.
Араб хлопнул меня по плечу, я спрыгнул вниз, отступил влево. Араб прыгнул и отступил вправо.
Еще два человека появляются в прицеле. Эти, возможно, что-то слышали, возможно, что-то почувствовали. Понять они уже не успевают. Я нажимаю на спуск и стреляю, пока еще двое не падают.
Ло тирцах. Не убий…
Бежим к зданию. Араб крепит к стене подготовленный заряд – тихо уже не пройти…
И не надейтесь…
Взрыв. Часть стены проваливается внутрь, я просто просовываю в дыру ствол «РПК» и открываю огонь. Не отпускаю спуск, пока в магазине хоть что-то остается. Девяносто патронов достаточно, чтобы подавить всякое сопротивление.
Меняемся. Араб с пулеметом «ПКМ» лезет внутрь. Я перезаряжаюсь и следом.
На первом этаже виллы почти ничего не видно. Пыль, дым, искрит телевизор. Араб идет вперед, а я короткими очередями прохожусь по всему, что хоть немного напоминает человеческое тело или пригодно для того, чтобы его спрятать. Но времени спрятаться мы им не дали…
Со второго этажа начинает бить пистолет-пулемет и, кажется, пистолет. Ответный огонь «ПКМ» с расстояния в несколько метров буквально сносит противника, Араб поднимается по ступенькам и не прекращает стрелять.
Поняв, что у него вот-вот кончатся патроны в ленте, поднимаюсь следом. Бегу – будет слишком громко сказано, в такой защите не побегаешь…
Видно плохо – пулемет покрошил стены, валяются панели фальшпотолка, искрит проводка. Покрошил он и тех двоих, которые пытались защититься – у одного североамериканский «Инграм», у второго табельный «Орел». Русский и афганец, сражались на одной стороне и погибли в одном бою, в одну секунду – просто не рассчитали, что «ПКМ» легко прошьет деревянную панель. Я, кажется, знаю теперь, как замирить русских и афганцев. Ничто так не сплачивает, как совместно совершенное преступление.
Араб отступает в сторону и начинает перезаряжать свое оружие. Я иду вперед.
Первая комната. Просто посылаю очередь прямо через дверь, потом бросаю гранату. Потом иду дальше. Вторая…
Гремит выстрел, просто оглушительный. По мне что-то ударяет… ощущение пренеприятное. Я поворачиваюсь, вижу закрывающуюся дверь. Из обреза, что ли? Стреляю наугад, высаживая все, что осталось в барабане. Из-за бронестекла и дыма видимость очень плохая.
Араб хлопает меня по плечу и занимает место впереди. Я хлопаю по плечу ему и объясняю, что собираюсь делать. Рискованно, но иначе никак.
Спускаюсь вниз. Слышу пулемет, затем гранату. Внизу немного улеглось, я выбираюсь наружу через тот же пролом, который мы проделали взрывом. И тут же – как по заказу – кто-то прыгает прямо со второго этажа… дело в том, что у афганцев чаще всего окна только на одной, на двух сторонах дома. Это-то и губит…
Пулемет, дальше я слышу гранату.
Дожидаюсь, пока спрыгнет второй, и нажимаю на спуск. Живыми нам сегодня никто не нужен. Не заслужили они – быть живыми.
Ло тирцах. Не убий…
Наверху взрыв гранаты, потом ослепительная вспышка, как молния на горизонте, светошумовая. Громкий выстрел ружья, дальше непрекращающийся огонь «ПК». Они просто не ожидали, что кто-то придет и начнет убивать. Без разговоров. Без попытки договориться. Точно так, как убивали они.
Ло тирцах. Не убий…
Все?
Араб появляется наверху и машет рукой. Все нормально.
Пока он спускается вниз, я успеваю найти кузню. В Кабуле – нет централизованного газоснабжения, и газовые трубы и колонки снабжаются газом из баллонов. Это большая и богатая вилла, потому баллонов здесь целых четыре. Я добавляю заранее заготовленное взрывное устройство, поставленное на десять минут. Ignis sanat
[51]
.
Перезаряжаемся. Открываем дверь. Улица уже перекрыта афганской полицией, но бронетранспортеров нет. Афганскую полицию мы знаем хорошо: они не будут предпринимать никаких действий, если не заставить их.
По нам открывают огонь, бестолково и бессмысленно. Араб в ответ начинает стрелять в сторону полицейских машин из «ПКМ» – разлетаются фары, мигалки, полицейские прячутся, чтобы переждать огневой налет. Я успеваю забраться в нашу машину на место водителя, открываю пассажирскую дверь.
