Малек спрашивал на фарси. Это почти то же самое, что и распространенный в Афганистане дари, считающийся языком цивилизованных людей, в отличие от простонародного пушту. Несколько лет он провел в Персии, за это время не просто научился говорить на фарси, он освоил несколько его диалектов. Сейчас он разговаривал на хорасанском фарси, который свойственен как для персов, так и для афганцев, это язык, схожий и с классическим западным фарси, и с типичным для Афганистана дари.
– Зачем ты спасла меня?
Женщина снова ничего не ответила. Показала на тарелку – ешь…
– Ну, как хочешь, сестра… – Малек обиделся и уткнулся в тарелку.
Женщина вдруг достала листок бумаги из кармашка в никабе, огрызок карандаша. Начала писать…
12 февраля 2017 года
– Здорово. Так она еще и немая…
– Это Нуаль… – сказал Малек.
– Что? Ты о чем?
– Нуаль. Ее так зовут.
– Здорово… И кто такая Нуаль, ну-ка расскажи нам. Что-то меня начинает тошнить от француженок…
Рассказ был простым и страшным. Эту женщину действительно звали Нуаль, и несколько лет назад она была известной всему Афганистану певицей. Пела на мелодичном дари, на английском и итальянском. Нуаль – это был ее творческий псевдоним, она училась в католической школе, открытой в Кабуле одним из католических орденов. Ее родители, вопреки бытующему здесь обычаю, не продали ее, а постарались дать ей образование, чтобы она смогла продолжить род. Возможно, сыграло свою роль то, что она была единственным ребенком в семье, роды были тяжелые, и мать больше не могла иметь детей, а отец не хотел брать вторую жену, чтобы решить эту проблему. Слишком любил мать – тоже нетипично для Афганистана. Как и то, что ее родители были христианами…
Когда пришли повстанцы – их тогда еще не называли «талибы», это название потом появилось, – ни ее родители, ни одна сама не успели бежать.
Первым делом повстанцы объявили Кабул, более чем миллионный город, населенный людьми, говорящими на чужом им дари, средоточием порока и разврата. Потом они принялись искоренять его. В числе «порочных действий» было и отправление религиозных таинств по христианскому обряду: всех христиан Кабула поставили перед выбором – ислам или смерть. В числе казненных были и ее родители. Она видела, как им отрубили голову на площади.
Перед ней такой вопрос не ставили. Всех молодых женщин – христианок ждала иная участь. В отличие от мусульманских женщин, надругательство над христианкой повстанцы не считали харамом. Но сначала повстанцы сделали своеобразную ярмарку. Первыми выбирали предводители. Лидеры повстанцев. Те самые муллы, которые призывали к благочестию и набожности. Военные амиры повстанцев, которые были заодно с муллами, они выбирали еще раньше них. С тех пор она онемела. Но боевиков это мало интересовало…
Никого это тогда не заинтересовало. Абсолютно никого. То, что в более чем миллионный город ворвались варвары и установили там порядки, больше свойственные для дикарского племени, чем для двадцать первого века. Впервые за этот век массово казнили христиан за то, что они христиане. Никто ничего не сделал.
Мы хватались за голову в Персии, не зная, как прекратить насилие. Англичане пытались справиться с Шестым мятежом, разыгравшимся не без нашей поддержки. А здесь, в Кабуле, умирали на плахе люди за то, что остались с Христом. А другие оставались жить – и неизвестно, что было страшнее…
– Здорово… – подвел итог Араб, – просто здорово…
– Ты ей открылся?
– Нет. Но она поняла, что я не мусульманин. Я ей ничего не сказал.
– Еще бы сказал… – раздраженно сказал Араб.
– Хорошо, что есть, то есть. Я так понимаю, она сейчас содержанка у Ширази, так?
Малек кивнул головой.
– Почему она? Ты не интересовался? Что, нет других?
– Она сказала, что Ширази она давно знает. Еще с тех времен.
– А с чего это она начала с тобой откровенничать, а? – поинтересовался Араб.
– Она хочет, чтобы я его убил. Как только он придет.
– Здорово…
Здорово…
– Чай, – сказал я, – и пока стоп. Голова взорвется.
Иногда – такие моменты надо чувствовать – надо сделать перерыв. Остановиться и подумать, привести мысли в порядок. Иначе завернешь совсем не туда.
Мы заварили чай. Горький, на травах. К нему у нас был кедровый жмых с медом – редкость в Кабуле. В Кабуле была сто и одна зараза, можно было запросто подхватить желтуху, дизентерию, всякую дрянь, поэтому приходилось следить за собой, применяя те методы лечения и сохранения, какие применяли еще наши предки. И еще была черствая лепешка на троих…
– Ты разговаривал с ней о Ширази, – спросил я, пережевывая лепешку, – пытался поговорить на эту тему.
Малек кивнул.
– Кто он? Давно здесь появился?
– Лет семь назад. Не сразу. Он не отсюда, это точно, его здесь никто не знал.
То, что я и подозревал.
– Он крутился вокруг муллы Дадани, с которым она… ну жила, в общем. Делал какие-то дела. Серьезные.
– Дадани погиб еще до нас.
– Да. А этот остался. Он рядом с собой ее держит… непонятно зачем. Ну, с другой стороны, понятно.
Двадцать пятого июля две тысячи шестого года двенадцать стратегических бомбардировщиков ВВС России нанесли удар противобункерными авиабомбами по целям в северном Афганистане. Через несколько минут еще двенадцать бомбардировщиков сбросили в этот район по четырнадцать свободнопадающих бомб весом в тонну каждая.
Целью этой операции было разрушение инфраструктуры и уничтожение лиц, ведущих незаконную добычу ураносодержащей руды. Как показывали исследования, руда эта содержала необычно высокий процент изотопа Уран-235, который здесь доходил до двух-трех процентов, при том что коммерчески годной считалась руда с содержанием этого изотопа от 0,1 %. Эта урановая руда могла использоваться при производстве «грязной бомбы» и радиоактивного заражения местности. После удара до местных жителей было доведено, что попытка возобновить нелегальную добычу руды приведет к бомбежкам населенных пунктов, а также к возможному применению биологического оружия с целью создания зоны отчуждения. Конечно же никто не собирался его применить в действительности, но как следует напугать местных было нужно. Это принесло свои плоды – добыча так и не возобновилась.
Мулла Дадани, тогда один из наиболее авторитетных людей в Кабуле, если не самый авторитетный, едва ли не единственный, имеющий в своих отрядах смешанный, а не чисто пуштунский состав, был убит девять дней спустя в Кабуле во время серьезной перестрелки. Разведка обоснованно предположила, что нападение на него связано как раз с бомбежками урановых приисков – вероятно, под поставки урановой руды были взяты солидные суммы в кредит, возвращать которые мулла не хотел или не мог. Конечно, свято место пусто не бывает – на место одного пришли другие, денег от работорговли и наркоторговли вполне хватало, чтобы не связываться с ураном – и всю эту историю так и похоронили. Теперь же можно было предположить, что за разработку урансодержащих руд, возможно, отвечал Ширази. Остается вопрос: как он выжил в Кабуле до нашего прихода?
