— И как вы себе это представляете? — криво усмехнулся Вингельт.
— Не знаю, — откровенно признался Сварог. — Вот и попробуем обсудить, как это может выглядеть. Там, наверху, есть отличная молодежь, я бы мог вас с ними познакомить… От обычных светских бездельников они отличаются, как небо от земли. Всего лишь переговоры, Вингельт. Вдруг да хоть что-то получится?
— Кое-что уже получилось, — сказал Вингельт бесстрастно. — Вы разгромили Гартвейн.
— Хотите, я совершу должностное преступление? — усмехнулся Сварог. — Когда вернусь наверх, доложу: вы согласны на переговоры только в том случае, если немедленно отпустят всех ваших людей… которых пока что никто и в самом деле пальцем не тронул. Хотите? Но и вы в качестве ответной любезности дадите мне честное слово, что все же пойдете на переговоры.
— Я не Глава, — сказал Вингельт. — И ничего не могу гарантировать.
— Ну, так доведите мое предложение до Главы.
— А наши люди, следовательно, — предмет торга?
— Никоим образом, — сказал Сварог. — Едва я вернусь назад, устрою так, чтобы их отпустили и оставили Гартвейн в покое. И никто больше не будет за вами охотиться. По простой и рациональной причине: я не считаю вас опасными для Империи. Вы в тупике… как и мы. Обеим сторонам гораздо выгоднее сесть за стол переговоров. За которым вы будете полноправной стороной.
— Отпустите их, — сказал Вингельт. — Я, со своей стороны, сделаю все, что в моих силах…
— Договорились, — сказал Сварог и встал. — Вы согласны, что это шанс? Для обеих сторон?
— Допустим, — сказал Вингельт.
И по тому, как это уклончивое словцо прозвучало, Сварог понял, что… нет, не выиграл, но поймал своего собеседника на крючок. Расшевелил в нем кое-какие мысли и идеи. Они все же умные люди, и наверняка у них хватает тех, кто понимает: господа Хитрые Мастера оказались в тупике. Оказались примерно в том же состоянии, что Империя.
— Ваши люди будут на земле уже через пару часов, — сказал он, поворачиваясь к Горлоргу.
— Подождите, — сказал Вингельт, и Сварог обернулся, стараясь это сделать без поспешности. — А если я поставлю условием, чтобы переговоры происходили на земле? В неофициальной обстановке?
— Да никаких проблем, — сказал Сварог. — Я, если вы запамятовали, земной король, у меня столько дворцов и замков…
— А если я выдвину еще одно условие, последнее? Чтобы переговоры… по крайней мере, сначала проходили без Канцлера? Императрица, я и вы?
— Думаю, и это нетрудно устроить, — сказал Сварог.
И подумал: да ведь ты и есть Глава! Ты маскируешься, принижаешь свою роль, но ты, отчего-то возникло стойкое убеждение, и есть Глава. Иначе не выдвигал бы столь уверенно требования, которые непременно требуют согласования с Главой, — а ты их вы двигаешь от своего имени… Без всяких оговорок типа «нужно доложить и посоветоваться». И тебе интересно то, что я предложил…
— Хорошо, — сказал Вингельт. — Вас известят.
— Каким образом?
Вингельт с улыбкой развел руками:
— Узнаете…
— Ну что же, — сказал Сварог. — В таком случае разрешите откланяться.
Он поклонился, подошел к Горлоргу, прыгнул в седло и направил коня сквозь выбитый витраж. Не оглядываясь, коротким галопом поскакал прочь. Отъехав достаточно далеко в лес, натянул поводья, и, когда конь остановился, выпустил поводья, сгорбился, прижался лбом к костяному панцирю конской головы. Горлорг стоял смирно, временами издавая что-то вроде фырканья. Сварог сидел так долго, с радостью ощущая, как медленно отступает сумасшедшее напряжение. Потом сказал негромко:
— Оказывается, я еще и дипломат, кто б подумал… И, похоже, мы выиграли, коняшка, по его глазам видно, что ему интересно…
Глава VIII
О задних комнатах иных кабаков
Сварог после трехчасового пешего хождения по городу чувствовал себя чуточку уставшим, но довольным. Яна, надо признать, придумала неплохо: ей давно хотелось вот так побродить по Латеране, да и Сварог впервые выбрался, хотя сто раз собирался. Правда, чтобы не спеша осмотреть все архитектурные красоты Латераны, понадобилась бы пара недель — но все равно, отличная получилась экскурсия, позволившая чуточку отвлечься от жизненных сложностей.
Они с умыслом оделись, как весьма захолустные провинциалы. Чтобы не переигрывать, Яна выбрала платье, вышедшее из моды всего месяц назад: пуговицы до самого пояса, квадратный вырез, отороченный серебряно-золото-серебряной тесьмой, как и рукава с подолом. Правда, для записных модниц устаревший месяц назад фасон — все равно, что прабабушкины наряды.
Сварог добросовестно постарался соответствовать. Напялил камзол с двойным рядом пуговиц на рукавах, от локтя до запястья, золотым галуном сзади по плечам и обшитыми кружевом разрезами по бокам. Столичные щеголи зарезались бы, но не появились на улице в таком виде. Однако вышедшие из моды наряды служили для пользы дела: нет ничего удивительного в том, что парочка несомненных провинциалов подолгу таращится на мосты, дворцы, памятники и прочите красивости, мимо которых столичные жители проходят, не удостоив и взгляда. Правда, как и следовало ожидать, Яна частенько ловила на себе насмешливые взгляды идущих навстречу или проезжавших в экипажах местных дворянок — но ее это нисколечко не трогало, как легко догадаться. Сварог подобных взглядов от здешних модников получил не в пример меньше, всегда украдкой — меч висел у него на поясе, и любой щеголь понимал, что можно нарваться…
Конечно, учитывая ситуацию, он принял все меры предосторожности: их плотно, совершенно незаметно для окружающих держали в «коробочке» шестеро ликторов, доставшихся в наследство от Конгера, — держась так, чтобы полностью исключить удар холодным оружием, одинаково опасный как для Сварога, так и для Яны (увы, ее полную неуязвимость, подаренную Древним Ветром, нельзя было надеть в виде этакого скафандра, пришлось бы накрыть обоих невидимым колпаком, а на такой, того и гляди, мог наткнуться случайный прохожий…). По обеим сторонам улицы двигались четверо людей Интагара, чуть позади ехали два всадника и неприметный, без гербов на дверцах открытый экипаж (пустовавшее рядом с кучером сиденье лакея на деле представляло крышку пистолетного ящика, где стволов лежало с полдюжины). Сварог не считал, что все это — чересчур. Настало время, когда бдительность следовало включить на полную.
Очень уж много проблем кое-кто мог решить ударом стилета в спину — и могли нанести такой удар, что имперские лекари способны опоздать.
Теперь Сварог еще лучше понимал, почему снольдерские и ронерские короли столетиями дрались за Латерану, стараясь, чтобы при самом ожесточенном сражении в сам город не залетело не то чтобы ядро, но даже случайная стрела. Безусловно, правы были те, кто считал Латерану самым красивым городом Харума. Человеку свойственно жаждать обладания красотой, в чем бы она ни выражалась. Даже Годо Второй Снольдерский, патологически невежественный тип, неграмотный настолько, что свое имя не мог написать, а главным развлечением считавший беготню с метательными дубинками за кошками в дворцовом парке, и тот по неведомой потребности души четыре года воевал за Латерану, тогда ронерскую, груду золота потратил, половину гвардии положил — и, не помри он от келимаса, наверняка воевал бы дальше…
