Воронин открыл рот, закрыл. Да-да, товарищ архивариус, как быстро все доходит через лишение простейшего комфорта. Уколова, половину лета проведшая в руинах по окраинам Уфы, плевать хотела на него неудобства, свалившиеся по его же собственной глупости. Знаний захотелось дураку, хотя какие там, знания… Проку-то от очередного четверостишия о страданиях великовозрастной дуры, пусть и жившей до войны? Лучше бы та проектировщицей оказалась, и на диске хранила полностью разработанный проект отопительной промышленной системы.
А этот? Умный парень, своим интеллектом делавший больше бригады слесарей, восстанавливающих канализацию в одном из жилых районов. Сколько нужного такие ребята вытаскивают из архивов с трудом восстановленных компьютеров! И сколько гнилой ненадобности, пополам с ненужной шелухой, оседает у них же.
Уколова месяц распутывала странное дело о распространении среди населения самиздатной запрещенной литературы. Ненужной, глупой, подрывной. И зацепка в виде вот этого самого листка с чушью о восьминогом мутанте-иноходце выводила ее на какой-то след.
– Я… – Воронин сглотнул. Жалкий и понимающий собственную глупость. Когда он в последний раз работал руками? В дождь с ветром, в снег, валящий стеной или под палящим солнцем? В интернате? – Я видел в нем что-то умное. Что-то, сказанное от самого сердца, о том самом, о чем вы говорите. Вы почитайте, там же не просто слова. Там же есть и что-то другое.
– Ага, есть. Воронин?
– Да, товарищ старший лейтенант.
– Ты поверишь, если я тебе скажу, что сейчас Михал Михалыч вместо чаю сломает тебе несколько пальцев?
Он кивнул. Страх шевельнулся снова.
– Так вот… – Уколова аккуратно достала и положила перед ним лист бумаги. Открыла чернильницу и протянула ручку с пером. – Пиши. Кто, когда, где. И ничего и никого не забудь. Все ясно? Вперед и с песней.
Стал ли ломаться Воронин? Нет. И в этом Уколова не сомневалась. Это его сломала СБ в лице ее, Евгении Уколовой и сержанта Мишина. Перо скрипело, строчки росли в длину и вниз. Женя подвинула лист с напечатанными на принтере буквами:
«…– Не, не то. Как это… – Мэд-Дог достал из кармана планшет. – Щас… вот: как накачать ягодичные мышцы за неделю протирания ткани офисного кресла с помощью усилий жопой. Десять кило за пять дней с помощью пророщенного кизяка и болотной воды из дельты Амазонки.
– Покажи мне эту глупышку. – Росинант ткнулся окуляром встроенной камеры в экран. – Дык это ж мужик у себя на стенке выложил… блжджад.
– И не говори. – Мэд-Дог гыгыкнул и помочалил зубами кончик карандаша «Фабер-Кастелл». Хотелось курить. – Вот, сам видел, признак весны. Лето ж скоро, кому хочется целлюлитопроизводящую фабрику на пляжике-то показывать. Щас же если купальник, так обязательно чтоб шнурок между булок, и не больше.
– А рак кожи их уже не пугает? – мутант хмыкнул. – Карандашик-то дорогой, не жалко?
– Было бы чего жалеть. – Мэд-Дог разгрыз грифель и харкнул щепкой в проходящего хипстера.
Хипстер сделал вид, что дождь неожиданно стал щепкопадом, раскрыл клетчатый английский зонт и поправил очки в черной оправе. Пластмасса под «роговую» стильно и трендово гармонировала с белой ленточкой, повязанной морским недоузлом. – Одна юная и, несомненно, не острая звезда изъявила желание души устремиться к высокому. Ейный хахаль и приобрел ей разом наборы карандашей, акварели, мелков, пастели и угля с сангиной. Ладно, хоть масло с гуашью не притащил заодно. Грешно было не позаимствовать.
– Молодец! – одобрил Росинант. – Может, хоть определится со специализацией и таки подарит миру шедевр. Хотя, дражайший товарищ, недавно наблюдал вернисаж из нескольких десятков человеческих анусов. Так что к современному искусству отношусь с подозрением.
– М-да. Хоть чистых? И то хорошо. Говорят, где-то в Европах для детишек передачи идут, так там какашка, моча и еще какая-то хрень буржуинским киндерам про организм рассказывают. Страшно представить, что будет, когда речь зайдет о венерических заболеваниях. Или там о гельминтах, к примеру.
– М-да… – мутант грустно вздохнул. – Мне с ними даже бороться не особо хочется.
– Да и мне не особо. Но, дружище, надо. Понимаешь?
– А то.
Пора отвлечься от шлюх и козлов,
Пускай вещают с дебильных каналов.
Мы будем петь всем гадам назло
Прекрасную песнь
Интеллектуалов!
Баба-Яга против Фантомаса!
Баба-Яга против Фантомаса!
Баба-Яга против Карабаса!
Баба-Яга против Барабаса!
Баба-Яга против Космонавта!
Баба-Яга против Ломоносова!
Баба-Яга против Бабы-Яги!
[1]
«Что же творилось в ваших головах, люди?» – Уколова подожгла лист, положила в стальную пепельницу. Махнула встрепенувшемуся сержанту. Оригинал, на самом деле распечатанный на принтере и с отпечатками Воронина, давно лежал в деле. А вот его копию, сделанную на единственном аппарате «Xerox» СБ, жечь было не жалко. Свое дело листок сделал. Так пусть горит.
Глава 10
Зеленый туман
Самарская обл., форт Кротовка (координаты: 53°16'54''с. ш., 51°10'35''в. д.), 2033 г. от РХ
– Пригнись! – рявкнул Морхольд, отплевываясь от очередной порции воды, прилетевшей с хлещущих веток. – Пригнись, твою мать!
– Куда еще?! – Даша вжалась в люльку мотоцикла, исполнявшего джигу по раскисшей земле. – А?!
– Да твою ж за… и …! Хоть в пол воткнись, дура! – он вывернул руль – Пока до дороги не доедем, не маячь!
«Урал» заревел, скакнул вперед и, проделав хитрую петлю, смог подняться вверх, разом подпрыгнув и приземлившись уже на остатки асфальта. У них получилось уйти. Пока, во всяком случае.
– Они здесь, – шепнула Дарья. – Они знают, где я.
Морхольд оскалился, вытащил откуда-то из рукава нож. Когда один из вагонов в голове состава загудел от попадания и чуть позже что-то очень громко рявкнуло, Даша перепугалась не на шутку. Но от его взгляда, совершенно спокойного и ровного, испугалась больше.
Нож, матовый, без бликов, свистнул в воздухе. Давешний громила, обещавший разобраться с Морхольдом на конечной, коротко хрипнул, падая. Товарищу с реденькими усиками нож вошел под нижнюю челюсть, одним неуловимым ударом. Третьему Морхольд просто сломал нос. Вбив его ударом ноги внутрь черепа. Вокруг гомонили, орали, и внимания на них практически не обращали. Кроме железнодорожников. АК бахнул несколько раз, и те тоже успокоились. Правда, что греха таить, теперь Морхольд привлек внимание пассажиров.
