- Что с тобой, внученька, почему ты плачешь? Ах, скучаешь по дому? Ты права, скорее бы нам домой, на Запад...
ГЛАВА 5
Там, на крайнем западе обитаемых земель, где леса, поля, воды, пустыни и долы испокон веков не знали иной власти, кроме власти богов и времени, иной силы, кроме силы стихий, однажды поселились люди. А где люди - там и суета. Стоял лес - вырубили его и выжгли, стояли непролазные топи - теперь твердая и прямая дорога поверху лежит, а по ней снуют туда-сюда людишки, конные и пешие, налегке и с обозами, мирные и воинственные... Однако, все с оружием. И путей-дорог таких все больше с каждым годом, с каждым веком. Одна из них берет свое начало там... где-то там, очень далеко, в глубинах материка, так далеко, что и не проследить истоков ее... Устье же упирается прямо в Жадное море. И зовется та дорога Большою имперскою. Империя, за долгие, долгие века вымахавшая, в сравнении с другими царствами и княжествами, в огромного и свирепого тургуна, которому нипочем ни горули, ни драконы, ни рапторы, ни медведи, ни цуцыри, ни иные какие хищники-государства, наконец дотянулась своим кроволюбивым рылом до самого западного края, до океана, до одного из его морей - Жадного моря. Там, дальше, за необъятными водами, тоже есть населенные земли, и когда-нибудь Империя захочет поискать новую добычу и прицениться к ней, а пока - нет ей дела до заморских кущ, благо и на северо-западе забот полно. Своих забот и чужих земель, которые все еще не подчиняются империи. Например вольные города Соруга и Лофу, приславшие в прошлом году посольства, с предложением вечного мира и взаимовыгодной торговли. Погостили - и намедни отправились восвояси, умеренно довольные аудиенцией императора и переговорами с канцлером. Ну, с ними не должно быть военных хлопот, однако и ссориться как бы преждевременно: основная мощь купеческих городов - в их умении торговать, в способности быть нужными всем сторонам, а Его Величество очень ценит чужие умения, особенно если свои, имперские, покамест, гораздо скромнее. Надо сначала выучиться намеченному, перенять полезный опыт, а там видно будет...
И дальше, на северо-запад - даже за море не надо плыть - там тоже лежат неосвоенные земли... То есть не империей освоенные, люди-то на них живут: варвары, племена, какие-то разбойничьи княжества... Там граница по суху проходит, не по воде, и вот уже который век лучшие государственные умы империи размышляют с оружием в руках, как бы те северо-западные земли открыть, начисто освободить от невежественных дикарских племен в пользу просвещенной империи... Племена и орды в той земле воинственные, непокорные, не чета, конечно же, чудовищным туроми и лютым карберам с кошмарного юго-востока, но - хватает и с ними забот имперским войскам, хватает по уши. И где-то в глуши, в укромном уголку западных рубежей, зреет нечто такое невнятное, но окончательное, чего боятся воины, жрецы, императоры и боги... Однако, судьбоносный миг пока не созрел, а люди суетны: живут так, как будто нет никакого конца света и никогда не будет...
Море Жадное выплеснуло на берег пиратов. В шесть кораблей подошли они к границам империи, высадились без помех на песчаный пляж, устроили стоянку... Две тысячи морских разбойников, готовых насмерть воевать с кем бы то ни было, а пуще того - безнаказанно грабить мирное население. Сами себя они разбойниками не считают, ибо уже почти столетие минуло с того дня, как их вожак, Манан Лысый, объявил себя светлейшим князем-государем, а окрестные земли (четыре островка тесною кучкою - прим. авт.) - независимым княжеством. Почти столетие стоит новое государство и пока еще не рухнуло! Разбойникам 'Великого Корабельного Княжества' нет никакого дела до интересов империи и ее границ, потому, быть может, что до сего дня они еще никогда не высаживались на ее земли, с имперцами дела не имели... Купеческие караваны из других царств и государств - да, пощипывали, на море и вдали от него, а далекая, почти неведомая империя... Ну, что империя... Сказывают, обширна и богата. Коли так - то для первого ознакомительного грабежа хватит и двух тысяч воинов, а если понравится, если добыча будет легкой и обильной, можно будет и всеми силами навалиться: двадцать тысяч мечей и сабель дойдут до самой тамошней столицы, прошьют якобы необъятные имперские просторы запросто, как стрела ночную тьму... Так думал степенно и с приятностью Его Высочество Великий князь Манан Первый, однако, на сушу сходить не стал: государь, как и всякий толковый атаман, обязан щадить собственную жизнь, рачительно рискуя чужими, но - щадить не из трусости, нет, по государственному расчету. Разведчики обшарят окрестности и найдут небольшую, но легкую добычу, обязаны найти, ибо это строгий приказ. Затем добыча будет захвачена и поделена, причем - вся, до последнего медяка, останется 'внизу', среди простых ратников, и только тогда уже воодушевленных воинов можно будет бросать в настоящий бой за истинно жирные куши...
Конечно же, делить еще не захваченную добычу - дело неблагодарное, в бою, в незнакомой обстановке всяко ведь может обернуться, поэтому Намам потерпит пока скрип мачт, мелкую 'стоячую' качку, до смерти надоевший привкус морской соли на губах... Ищите, храбрецы, хорошо ищите!
Высадились вечером, а уже на исходе следующего дня, то есть меньше чем через сутки, добыча была найдена! Да еще и почти под самым носом: девять-десять долгих локтей от пиратской стоянки! Диво дивное: посреди дремучих чащоб, прошитых только узкими полузвериными тропинками, почти на безлюдье и на бездорожье, обнаружился постоялый двор с трактиром, да преогромный! 'Дальше некуда' - называется. Подходит к трактиру и твердая, ровная дорога, способная пропустить, не цепляясь за бока, широченные телеги с товаром, но пока не ступишь на нее прямо - шиш заметишь под мелкой травой! В трактире, несмотря на глухомань, жизнь кипит и через край переливается! Людей полно, пьют, едят, швыряются золотом и серебром! И это очень хорошо - золото никому не повредит, хотя люди Манана Первого для почина и медяками бы не погнушались. Постоялый двор очень велик, всем шести отрядам хватит на целый день его запасов - обжираться и обпиваться. Да еще ценности продуванят поровну, какие найдутся на живых и мертвых посетителях, а также содержателях кабака... И женщины наличествуют! Очень ценная добыча, хотя и непрочная. Отряд лазутчиков, понаблюдав сутки, срочно двинулся обратно, к побережью, с тем чтобы потом, еще через сутки, а то и намного раньше, вернуться вместе с основным войском.
Но трое человек из отряда остались на месте будущей атаки, продолжать слежку и дозор, ибо сила воина во многих свойствах поровну распределена, а слабость - проявляется почти всегда именно в беспечности. И в глупости тоже, но военная беспечность, ратная неосторожность - они и есть главная глупость на свете. Разведчики смотрели в окна, в двери, в щели, и так... И отчаянно завидовали, аж слюной изошлись, ибо наблюдать им приходилось привычные, милые сердцу каждого обжоры, выпивохи и бабника, радости. Вкушать, так сказать, вприглядку. Но удивительного в том трактире тоже хватало. Постоялый двор, видать, непростой, лихими людьми облюбованный...
- Смотри, смотри, Зубан: этот... который оборотней задавил... опять плясать собрался... Потеха!
- Это им потеха, а нам завидки. Хваком его зовут, если я правильно расслышал.
