— Может быть, даже, его светлость был на четверть ноготка покороче его сиятельства! Но они похожи, истинные боги! Очень похожи. Ну так ведь и кровь-то одна! Отцовская-то в ём течет!
«Отцовская… И моя, и материнская!» — хочется воскликнуть пресветлой маркизе Тури, да только не принято в Империи считать в родословных материнскую кровь…
В далекие, очень далекие прежние времена, когда всюду в Империи, даже при дворе первых океанских королей, процветали нравы, почти не отличающиеся от варварских, дворяне считали свою кровь и по отцу, и по матери. Может быть, это был и неплохой обычай, если говорить о почитании всех кровных предков, но с практической, житейской точки зрения, получилась несуразная путаница: с течением времени все для всех оказывались кровные родственники! Оно бы и хорошо в золотой век, где все друг друга любят, боги и люди, где всем всего хватает в этой и в той, занебесной жизни, где никто ни с кем не спорит, не воюет… Но в грубой действительности все совсем иначе, нежели в золотом веке, здесь люди берут пример с богов и враждуют, и завидуют, и убивают, и низвергают… И решено было так (кем решено, когда именно — не сохранили сие жреческие свитки старинные): простые люди — они как себе хотят, лишь бы не в ущерб Империи и богам, а носители дворянской крови — обязаны соблюдать правила. Правила же, в части кровного родства и наследования таковы: род считается по отцу! Отец князь — сын княжич. Отец — его светлость маркиз, сын — его сиятельство граф, либо тоже маркиз, но его сиятельство, а не его светлость. Вторые, третьи, восьмые сыновья маркиза — которые не наследные — они пожизненные маркизы или графы, а сыновья их — просто дворяне хорошего рода, без титулов. Умер или погиб наследник сын, на его место — второй, погиб второй — третий стал князем либо графом, с правом передачи титула вниз по мужской линии… Империя воинственна, дворяне погибают часто, но зато их много родится в каждой семье… почти в каждой… А женщины что же? Для женщин благородного происхождения все совсем иначе. Редко, весьма редко случается, когда благородный род не прерывался со смертью единственного наследника мужского пола, а дальше передавался, через наследницу… Но и это лишь после длительных согласований с дворцовой гербовой службой и только с прямого разрешения Его Величества…
Жила-была девушка, дворянка очень хорошего рода, отец ее был рожден в семье герцога, но, увы, не первым сыном… Десятым, если точнее. Однако был он везуч и отважен, выслужил себе свой личный титул рыцаря, отказался от отцовского, раз уж унаследовать его нельзя, получил на старости лет изрядное поместье, поселился в нем с молодой женой… Прожил недолго, лет двадцать, но успели они с женой народить четверых детей — все девочки. Новоявленный рыцарский род Мукашу на этом и угас, а девочки впоследствии все вышли замуж; четвертая из них была сосватана за его сиятельство маркиза Хоггроги Солнышко, и посредничал в этом сватовстве не кто иной, как его высочество принц Камазза, третий брат Его Величества, сюзерен и боевой товарищ старого рыцаря Соки Мукашу…
Для Тури Мукашу это была великая честь — выйти замуж за маркиза Короны, однако и маркизы чести ничуть не теряли, приняв к себе девушку из столь прославленного рода, который отныне становился совершенно чужим для Тури… Да, чужим, даже если бы он не угас, а был передан наследнику мужского рода… У свекрови Тури, у светлейшей маркизы Эрриси, много было братьев до замужества, да все герцоги (один наследный, пятеро личных), а теперь они даже и весточки — братья сестре, а сестра братьям — послать не могут: не в обычае, не положено. Многие, конечно, помнят, кто откуда родом, кто кому дядя или племянник, но считается весьма неприличным говорить об этом в свете, вслух: сие — не то чтобы мужланство, но… невежие, неспособность понимать изящество обычаев, принятых между благородными людьми… Короне выгоден такой этикет, ибо он отсекает от престола великое множество побочных побегов кровного родства, каждый из которых был бы рад высасывать живительные соки непосредственно из императорской казны, но и вдобавок не дает ощутить себя дворянским родам при дворе неким единым лесом: с любого боку вырубай опушку — остальных не касается.
Где должен провести юность свою знатный дворянин из провинции, наследник баронства, княжества, графства или герцогства? В столице, при дворе. Иные несут пажескую службу, иные — редко и не подолгу правда — живут послушниками при главных храмах страны, большинство же пополняют гвардейские и иные привилегированные полки, ведут настоящую, без особых поблажек, воинскую жизнь, но — всегда на виду у Их Величеств. Великая и важная честь! Маркизов Короны эти обычаи не касаются: большую часть своей жизни, почти всю — они проводят у себя в уделе. Редко когда выступают в составе общего похода, нечасто и коротко бывают в столице… Так заведено с древних времен, согласно повелениям Трона, закрепленным в свитках, где собраны под единый свод все законы и уложения, определяющие жизнь громадного государства…
На днях, не позднее чем послезавтра, его светлость маркиз Короны Хоггроги Солнышко помчится в Океанию, доложить государю и государыне о рождении сына, получит от них благословение для сына, а от богов, в одном из главных храмов страны, естественно, что в храме Земли, имя для него же. Хоггроги и Тури уже сговорились тихим счастливым шепотом — они знают, какое имя Хогги будет просить для малыша…
Род маркизов Короны древний, из знатнейших, только у него есть привилегия, которая одновременно право и обязанность: докладывать государю о рождении сына и получать из его рук благословение, а из рук императрицы — сердечный амулет совершеннолетия… Но древность и чистота рода здесь ни при чем: привилегия дана в награду маркизу Чигири Птеру и всем его потомкам, «на вечные времена, пока живет Земля и стоит Империя»…
У Чигири Птера масть необычна для маркизов: черен волос его головы, черны также и брови, и усы, и борода. Только глаза серые, как и у всех его предков. Откуда черень такая в Чиги взялась? — никто не знает, отец его, Магари Булава, сам светлый, почти рыжий, шутил, что, видимо, слишком часто он бывал в кузне перед зачатием и весь пропитался углем и дымом… И у матушки-маркизы не темен ведь волос…
Как бы то ни было — голова у Чигири черная, нос весьма велик, вот и сказал однажды его высочество, будущий Император: гляньте, а этот молодец — истинный клювастый птер, ежели сбоку посмотреть! И стал он Чигири Черный Птер. До сего времени маркизы получали свои прозвища, как и все дворяне, неупорядоченным образом, по случаю, Чигири же, с помощью Его Величества, положил начало этой и некоторым другим позициям.
В Империи шла война, да не из тех войн, к которым привыкли все за тысячи лет, а самая жуткая, самая свирепая, самая подлая и непредсказуемая сеча: междоусобная! К усобицам в Империи также не привыкать, Корона их даже поощряет, когда они меру знают, но здесь спорят не о княжеской булаве, не о графской короне с девятью жемчужинами на девяти зубцах… Решалась судьба императорской династии, впервые за великое множество относительно спокойных лет и решалась отнюдь не в пользу Рабари Первого — Избавителя… Впрочем, до прозвища Избавитель кронпринцу следовало еще дожить…
Волею судеб, один из императоров Океании оказался двоеженцем, ибо первая жена его, после долгого сорокалетнего бесплодия, стала жрицею за восемь месяцев до того, как родить первенца, мальчика! Церемония развода прошла по всем правилам, проводил ее сам Верховный жрец храма Земли, его Святейшество Ультувай, государь получил полную свободу жениться еще раз, чем и воспользовался немедленно. И вторая жена его, моложе государя на сотню с лишним лет, почти тотчас же понесла, и родился мальчик, законный наследник престола! Однако же и первый сын Императора имел, как оказалось, права на трон, ибо «развод по бесплодию Ея Величества» получился недействительным! Но и вторая женитьба государя также была совершенно законна, ибо не было в деяниях жрецов и «молодоженов» умысла на грех и святотатство!
