– Не нравится мне этот ветер, Вил, очень не нравится. Какой-то он дрянной, осклизлый, словно с дождем, да не июньским, а ноябрьским…
– Ты не вон те ли облака имеешь в виду? – Велимир кивнул на тучи, привлекшие внимание Фила. Он по-прежнему ехидно улыбался, но глаз от туч уже не отводил.
– Угу.
На небе, только что безоблачном, появилось целое стадо темно-серых туч, и все они двигались на них. Словно баржи выстроились гуськом – и строго по течению невидимой небесной реки! Где они возникли, когда появились – у кого спросишь? Но вынырнули они словно бы из воды, в той части горизонта, что очерчивала залив, и целенаправленно плыли к стадиону, не обращая внимания на ветерок, должный бы снести их левее, к Васильевскому. Велимир воровато метнул косяка в сторону Филарета, но тот стоял, мрачен, и не обращал внимания на окружающее, на Вила и Свету: нежданные тучи, вот то единственное, что явно беспокоило его в данную минуту. Тучи как тучи, ничего в них магического, но… Пора бы, кажется, привыкнуть к случайностям, которые вдруг сыплются на них с такой настойчивостью. Вил, подражая Филарету, посмотрел в небо, потянул ноздрями воздух – сыростью немножко тянет, да и все. Хотя…
Вдруг что-то изменилось в небе: тучи словно бы напоролись на гигантский колун и медленно разъехались в стороны, образовав клинообразную прореху чистого неба как раз над стадионом и его близлежащими окрестностями. Но Велимиру в этот миг было плевать на конспирацию: очень уж не хотелось попасть под странный дождь в такой чудный день, да еще на берегу залива. Кроме того, маневр с тучами удался настолько легко, что, вполне возможно, это результат был бы таковым и без его внимания, случ… Ага, опять, то есть, случайно. Ну-ну…
– Умопомрачительно, господа! Небесные фрегаты. Как тебе это нравится?
– Да? А что такое? – Вил попытался выдавить из себя шутку, но его не слушали, даже Света обратила, наконец, внимание на странную погоду и смотрела вверх, вытаращив большие, как у Мальвины, синие глаза.
– А то. Ты когда-нибудь видел такие странные тучи? Света! Не отходи никуда, как раз промокнешь! – Тучи, которые только что покорно развалились на две серые половины от удара невидимой секиры, изогнулись по флангам, сомкнулись в толстенный бублик над тем же стадионом, и зрачок синего неба, окольцованный странными этими тучами стремительно стал сжиматься и исчез вовсе.
– Ой, мальчики! Какая красота, жалко фотика нет! А как это, почему они так?
– Да, чтой-то низковаты тучи летают… К дождю.
– Метров триста, да. Низковато. – Велимир тихо удивился про себя, не столько познаниям Фила в деле определения высоты туч над землей, когда рядом нет ни специальных приборов, ни какого-нито высотного ориентира, по которому можно было бы свериться, сколько самому факту, что тот говорит обыденно и уверенно, знаний своих от него не скрывая (Света не в счет), словно не брокером всю жизнь трудился, а метеорологом…
– Угу. Щас хлынет и мало не будет!…
Сначала ударил ветер – с взвизгом, резко, остро, словно стилетом, прицельно, именно в них троих. Полыхнули молнии – толстенные, корявые, неожиданно яркие и очень близкие. Одна, вторая, третья… Еще, еще, еще и еще! Ох, ты, мать природа! Да так рядом, но все по кругу, словно циркулем очерчено! Потом упал дождь, холодный и колкий, но почти тут же и закончился – град его сменил. И какой град!!! Молниям под стать: размером с хорошую черешню, а кое-где и гораздо крупнее.
– Мамочка! Мне страшно! – Девушка двумя руками вцепилась в локоть Филарету и на мгновение Вилу почудилось даже, что она хочет сунуть голову ему под мышку, как страусенок из сказки, чтобы спрятаться и не видеть окружающего их ужаса. Филарет неспешно вынул зонтик – откуда он ухитрился его достать, Вил не успел поймать этот момент, – и поднял над собой. Щелкнула кнопка, и в руке филаретовой с шелковым шелестом вырос гигантский гриб на тонюсенькой ножке… Это был необычный зонтик: полупрозрачный, расписанный в три цвета китайскими драконами, с очень плоским скатом, который вдруг круто переламывался по краям и образовывал вертикальное защитное кольцо. Кольцо это было сделано из прозрачного материала, непохожего ни на шелк, ни на синтетику и спускалось едва ли не до колен, как плащ. Градины забарабанили по каменистому «пляжу», по серой, враз вскипевшей воде залива, по кустарникам и траве, безжалостно вминая зелень вниз, в земляную грязь. Градины секли так, что, казалось, без труда способны были пробить насквозь дюймовую доску, не то что легкую шелковую ткань, но зонтик легко держал удары, ничуть не сминаясь ни под ледяным камнепадом, ни под порывами ветра, на глазах вырастающего в ураган!
– Тихо, тихо, Светик! Ничего страшного, скоро все закончится, зато смотри – живительного озону сколько, аж дышать кисло!
– Вилечка, Вилечка, давай к нам под зонтик! Скорее! – Света вытянула руку из-под зонтика, пытаясь дотянуться до Вила и ухватить за рукав, но громко вскрикнула: градина, с садовую клубничину размером, ударила в руку…
– Ай! Она мне руку сломала! Мама!…
– Тихо. Не сломала. Все, все, я потру и все пройдет, синячок останется. А потом и синячок исчезнет. Вил, хватит героя изображать, ныряй к нам! Скорее давай!
Несмотря на сильнейший ветер, бушевавший вокруг, двое мужчин и девушка, спрятавшиеся под зонтиком, чувствовали себя более-менее спокойно, по какой-то случайности ветер почти обходил их стороной; казалось даже, что он свивается в вихрь, чтобы преодолеть инерцию промаха, вернуться и вмазать как следует этим троим наглецам, посмевшим сохранить вертикальное положение, вместо того, чтобы в покорном ужасе пасть на землю ниц, или стремглав спасаться бегством и стать легкой добычей урагана. Нет, только нечастые дождевые брызги у самой земли достигали цели, мокрыми пятнами цепляясь за джинсы и ботинки, да изредка долетали гостинцы потверже, как в том случае с градиной, ударившей девушку. Но это был единственный видимый ущерб: на Велимира, пока он стоял на открытом пространстве, без зонтика, даже и градина не упала. Тем не менее, отдельные порывы промозглого, не по-летнему мрачного ветра пробивались и к ним. Шарахнула очередная молния, широченная, в десяток волнистых струй, похожая на скифский гребешок для волос, да так близко – Свете показалось с перепугу, что она ударила прямо в зонтик!… Но нет, только уши заложило от немедленного грома, видимо, действительно совсем рядом ударила. Мужчины развернулись спинами внутрь зонтичного пространства и самую чуточку притиснули девушку, защищая ее от дождя, вдруг попытавшегося подобраться к ней чуть ли ни горизонтально, даже снизу вверх, вместе с ветром. Света недолго колебалась и прижалась грудью к спине Филарета, а спиной – к спине Вила. Фил буркнул что-то одобрительное, локтями притиснул ее ладошки к своим бокам, а Велимир, который именно в этот момент развернул на сто тридцать пять градусов любопытную голову, смолчал в первые секунды, но потом вздохнул, раз и второй, глубоко и выразительно, как это делают несчастные, всеми забытые философы.
– А почему ты считаешь, что философы несчастные и вздыхают глубоко?
– А как же! Ты чего, Света? Простых вещей не знаешь? Они ведь думают, в основном, мыслят и с этой целью тотально мобилизуют оба мозга, головной и спинной… а корифеи способны подключать и костный всескелетный; в силу этого организму приходится гнать к извилинам больше кислорода, но при этом и в необходимом изобилии окислять ганглии спинного, а делать они это умеют только через эритроциты, которые, в свою очередь, добывают основной и дополнительный кислород из легких, в которые…
