Ленка наконец поняла, что от нее хотят и кто ее зовет. Растаяли боль в груди и животный страх, отлетели заботы, она встала из-за стола, чтобы пойти навстречу предназначенному. Баба Ира неожиданно оказалась легкой, как стрекоза, и слабенькой: Ленка одним движением стряхнула ее с плеч, стол… шлепнула левой ладонью – и стол с грохотом откатился в сторону окна…
– Куда!.. Сидеть, шмакодявка! – Дядя Петя обернул к ней перебитый нос, наставил в ее сторону указательный палец и прошипел: – Р’КХШХОШ!
У Ленки подломились ноги, и она вновь оказалась сидящей на стуле. Сила по-прежнему бушевала в ней, но она не могла воспользоваться ею, чтобы помочь тому, кто пришел освободить ее из ненавистного плена этих гнусных людишек. Как они смеют…
Ленка была полностью обездвижена, так что не разжать пальцы и не выбросить этого дурацкого цветка; но смотреть и видеть она могла, точнее даже – не могла не видеть, потому что и веки было не закрыть… Но вероятно, Ленка временами теряла нить происходящего, поскольку запомнилось все фрагментами, как и в подвале на Садовой…
Изба, комната – все это словно оказалось внутри чего-то, словно бы в иной реальности, словно бы исчез остальной мир: стол, стены, окна, обстановка – почти тонули в багровых сумерках, бабка Ира, все еще на четвереньках, беззвучно творит заклинания, кот испуганно забился под уцелевший стул, а в центре идет битва…
У старого колдуна слезы из глаз, носом идет черная кровь, один ус свисает пиявкой, другой залепил щеку. Он стоит на коленях, а ее спаситель никак не может высвободить десницу и нанести последний удар огненным мечом… Меч сломан, а дядя Петя на ногах… Вихрь из тел, ничего не рассмотреть… Эти двое замерли в объятиях посреди комнаты, оба, словно паутиной, покрыты всполохами молний, колдун разинул рот в душераздирающем крике… К Ленке вернулось сознание. И ужас.
Она по-прежнему понимала, что от нее хотят и кому она предназначена, но багровый посланец Ада уже не кажется ей избавителем. Баба Ира, простоволосая и растрепанная, стоит на коленях в углу, вроде бы жива и здорова; Васька переместился поближе к хозяйке, но не может приблизиться, и Ленка понимает почему, новым зрением видит полосу охранного заклятия, и ей смешно: в данной ситуации, при таком уровне волшбы, ее заклинания только кота и остановят…
К полу, животом вниз припечатан и заклинаниями пригвожден пришелец, на спине у него сидит дядя Петя и пытается завести еще выше, сломать заломленную руку багрового. Он хрипит от напряжения, но толку нет. Более того, Ленка видит и понимает недоступное даже бабе Ире: колдун напрягает все силы, все, что есть, а их в запасе не так уж много, а поверженный им противник с каждой секундой впитывает новую мощь, поступающую к нему извне, из самого Ада…
Колдун, видимо, понял это. Вдруг он хрипнул неразборчиво и выставил руку: перепуганный кот с отчаянным криком влетел к нему на ладонь, и дядя Петя запустил им в окно. Зазвенели разбитые стекла, и в то же мгновение в образовавшуюся брешь хлынул жужжащий поток, адские мухи – Ленка помнила их по первой ночи, но сейчас их было неизмеримо больше.
– ГАОЛШАДАШАР! ГИЛШАГАМАШ! ВЕРВЕЗУР!.. – взревел колдун.
И вдруг жужжащий поток стал уплотняться, вытягиваться в змею, еще плотнее, словно бы гигантское веретено свивало из адских насекомых жгут. И вот уже черная блестящая веревка зависла над колдуном… Дядя Петя схватил веревку, взвыл от боли, но веревку не выпустил… Ленка хотела что-то сделать, помочь дяде Пете либо спрятаться подальше от мух, но заклятие было в силе, и она сидела неподвижно, неспособная даже позвать на помощь, если мухи вдруг до нее доберутся.
Но мухам было не до Ленки, все они были теперь частью черной длинной веревки в руках у дяди Пети. Концы ее рассекали воздух, злобно хлестали колдуна по плечам и груди, иногда отдельные мухи вылетали из веревки, впивались дяде Пете в лицо, в руки и тут же сгорали, оставляя после себя черные пятна. Дядя Петя сумел набросить веревку на шею своему врагу, уперся коленями в позвоночник и стал затягивать петлю. Сила уже потоком хлестала в помощь адскому посланцу, тот зашевелился, преодолевая заклятия начал вставать, дядя Петя поднатужился еще, рукава рубахи лопнули по всей длине, обнажая ходуном ходящие тыквы мускулов, видно было, как из-под ногтей у него полилось черное – кровь из лопнувших сосудов… Вдруг Ленке почудилось, что смертный оскал на лице у дяди Пети обращается в жадную ухмылку… Безмолвный до этого враг захрипел, забился беспорядочно…
Лопнула веревка, рассыпалась в черные угольки, в золу, багровый сморщился трухой и исчез. Кукареку! – прокричал далекий петух, ему откликнулись с разных сторон, и бесконечная ночь закончилась.
Ленка обрела свободу, дернулась подхватить выпавший цветок, стул начал заваливаться набок, она вместе с ним… и отключилась на лету.
– Очнись, Лен, все уж позади, просыпайся, внученька…
Ленка открыла глаза.
– А, это вы, баб Ира… Встаю. Давно я?..
– Да минут двадцать. Мы проверили – все вроде в порядке. Как себя чувствуешь?
– Как новенький доллар, баб Ира. Все нормально. А где…
– Васька? Вот он, живехонький, перепугался только, живой-здоровый наш Васенька. Вставай, без тебя не обойтись. Сейчас доделаем все дела, и потом поспишь, отдохнешь. Первым делом надо тебе горяченького чайку. Вон Петр Силыч уже вторую доканчивает, и я с вами попью…
Ленка встала, действительно, дядя Петя как ни в чем не бывало сидит за столом, весь красный, потный, дует в блюдце, прихрумкивает конфетой, только ладони у него перебинтованы.
– Серьезный, говорю, жених сватов засылал! Чем-то понравилась, значит. Сама – что думаешь?
– Без понятия. А что, на следующую ночь опять начнется?
– Не знаю, вот сидим с Федоровной, соображаем. Садись.
Ленка сбегала во двор, умылась, причесалась, села чаевничать за компанию, хотя хотелось ей только спать, без снов, без света, под теплым одеялом.
– А что у вас с руками, Петр Силович?
– Это? От вельзевухи волдыри. Свить-то я ее свил, да видишь – злая оказалась к чужому хозяину.
– Петр Силыч, – вступила в объяснения Ирина Федоровна, – чужую волшбу своей сделал, когда мушек-то в веревку засучил, а она ему – мстить. А почему именно такая веревка понадобилась – это другой вопрос: у этих, да и у всех, кто с волшбой знается, против сил из своего естества мунитету нет. Вот Силыч и смикитил, изобрел на месте. Но за Ваську – было дело – испугалась я очень…
При этих словах Васька взглянул на дядю Петю, выпустил все когти, зашипел и ощерился.
– …Ну а ожоги – я наговор положила, мазью помазала, сразу легче стало. Он сегодня у нас герой. Низкий ему поклон, не то бы…
– А что было бы тогда?
– Меня просто бы умертвили, тебя убили бы по ритуалу или как, и в Ад, для ихних нужд, видимо очень важных. Вот и думаем – каких?
Ленка не знала, что на это сказать, и спросила из вежливости:
