Солнце уже стояло высоко, и возчики укрылись от палящего зноя под крышей трактира — грубоватые, кряжистые, пропахшие лошадиным и собственным потом, с загорелой до черноты, задубевшей от солнца кожей. Большинство из них лишь сегодня прибыли в Туллен, отдали порученный им груз и ждали нового заказчика, чтобы снова отправиться в путь. Так проходила вся их жизнь — с того дня, когда парнишка восемнадцати лет, которому до сих пор доверяли лишь присматривать за лошадьми, муттунами и верблюдами, поведет свой первый караван… Куда? Один отправится через пустыню, к оазисам Кандии и башням Тоа-Дана, чтобы вернуться с грузом фиников, семаахской бирюзы и орехов курут. Другой повезет вина и пряности в вольные города Аккении и Туллена. Третьего наймет высокородный сайэр, что нанял мага для обводнения новых владений и теперь желает переселиться в свой замок. Что будет дальше — кто знает?
На ярмарках часто можно встретить предсказателей, что утверждают, будто умеют прочесть прошлое, настоящее и будущее человека по линиям на его руке. Но не нужно быть предсказателем, чтобы узнать, что ждет этих мальчиков. Вожжи уже успели натереть на их ладонях мозоли, которые не сойдут никогда: тем, кто от рассвета до заката возится с упряжью, не до перчаток. Их одежда проста и прочна, мускулы крепки. Силой они не уступают воинам, охраняющим караваны, но их тела лишены их гибкости.
Некоторым эта разница будет стоить жизни в быстротечной схватке с любителями легкой поживы. Другие встретят смерть в пустыне, занесенные песчаной бурей, или в когтях степных тварей…
И все же многие доживут до тех лет, когда им будет уже не по силам водить караваны. Прохаживаясь вдоль коновязи и щурясь от яркого солнца, они будут показывать шустрым парнишкам в выгоревших безрукавках, как надевать упряжь на верблюда, как заставить его опуститься на колени, чтобы закрепить на горбу груз, как подпилить рога муттуну и сколько корма задать коню, которого закончили вываживать после долгой скачки.
Но пока старость пусть не за горами, но и не за порогом, они сидят, потягивая светлый тулленский эль, и размышляют каждый о своем… а кто и вовсе ни о чем. Если услышите, как кто-то рассказывает про мытаря из вольного городка, повадившегося брать взятки, или о том, что шайку разбойников, которая хозяйничала во владениях наместника Гирса, наконец-то извели — благослови Сеггер почтенного Гирса и лорда Адрелиана!.. Если услышите, то знайте: этот человек вернулся в Туллен недавно. И прежде, чем смолкнет гул Большого колокола, возвестившего смену караула, новость перестанет быть новостью. Разговоры стихнут, и в «Трех смоковницах» воцарится безмолвие, нарушаемое лишь стуком кружек да голосом кого-нибудь из возчиков, подзывающего служанку… До тех пор, пока не распахнутся двери, по обычаю раскрывающиеся в обе стороны, и не войдет купец в богатом пыльном кафтане, желающий нанять с десяток крепких верблюдов до оазиса Тиль-Орб или доставить груз вин и пряностей в один из вольных аккенийских городков…
Именно тишина смутила Флайри. После многоголосого гула площади она казалась оглушительной. Охваченная смущением, молодая женщина замерла на пороге, и рука сама поднялась, чтобы прикрыть лицо платком…
Двое или трое возчиков подняли головы, и она встретила взгляд рыжебородого здоровяка — если бы Флайри не знала, что браки гномов с людьми, буде такие случатся, не приносят потомства, она могла бы поклясться, что в его жилах течет кровь Подгорного племени.
Что ж… возможно, Пресветлый Сеггер дает ей знак. Флайри перевела дух и направилась столику, за которым сидел рыжебородый. Здоровяк по-прежнему не сводил с нее глаз, однако в его взгляде она не заметила ни удивления, ни любопытства, ни тех чувств, что порой испытывают мужчины при виде женщины.
— Пусть будут ваши пути легкими, уважаемый, — она подобрала юбки и присела за стол напротив, показывая, что разговор пойдет о делах, но не делах любовных. — Мне сказали, что у вас можно нанять конные носилки для путешествия.
— Носилки — дело хлопотное, — бросил возчик, ставя на стол кружку. — По мне, проще верхом. Или в кибитке, если спешности особой нет. Пристроитесь к каравану и поедете, как королева. Заодно и деньги сбережете: скинетесь с остальными на охрану, дешевле будет.
— Мне нужны именно носилки, — твердо возразила Флайри.
— Как скажете, — здоровяк качнулся и сонным взглядом обвел зал. — Тогда, боюсь, ничем помочь не могу. Я только приехал — сегодня, на Предполуденную стражу. Пока разгрузили, пока рассчитали… Вы вон того спросите, он тут давно за пивом сидит.
И он кивком указал на человека, который сидел чуть ближе к стойке и после каждого глотка смотрел на свою кружку с таким видом, словно задавался вопросом о первопричине сотворения мира. На первый взгляд могло показаться, что человек лыс, но это было не так — просто его волосы, светлые, как лен, и довольно жидкие, были туго стянуты на затылке. Правда, залысины у него успели появиться весьма заметные — это становилось видно, когда он поворачивался, и капельки пота на лбу начинали блестеть.
— Благослови вас Сеггер, — пробормотала Флайри, поднялась и положила перед ним серебряный тулл, после чего решительно направилась к столику беловолосого.
Могучий возчик с недоумением посмотрел ей вслед, потом озадаченно повертел в руках монету и снова взялся за пиво.
До столика беловолосого оставалась пара шагов, когда тот неожиданно поднял глаза и тихо спросил:
— Чем могу служить?
Флайри сама не поняла, как услышала этот голос.
— Мне нужны конные носи… — начала она.
— А… — беловолосый устало закатил глаза, снова глотнул пива и неожиданно рявкнул:
— Эй, Нинай!
— Чего тебе? — усталым басом отозвался бородач у стойки.
— Тут про твою честь спрашивают.
— Иду я…
Нинай выпрямился так, словно держал на плечах неподъемный тюк, развернулся… и уставился на Флайри с таким удивлением, будто узрел перед собой речную деву из болот Уорлога.
Через несколько ударов сердца возчик все-таки пришел в себя, прочистил горло и приосанился.
— Благослови вас Сеггер, высокородная, — чинно произнес он, присаживаясь за столик. — Что привело?
— Мне нужны конные носилки. Я еду…
«Куда-нибудь подальше. Все равно куда».
— …в вольный город Вальгеро. Все подорожные будут выправлены, об этом не беспокойтесь. Но лошади должны быть непременно иноходцами, — Флайри вспомнила, как говорит Валда, когда ей чего-то хочется, и в голосе появились капризные нотки. — Иначе мне может сделаться дурно. И желательно… м-м-м… хидтунской породы. Они самые выносливые, а ехать мне далеко.
Возчик поскреб бороду.
— Эк вы меня озадачили, почтенная… — пробормотал он. — Носилки-то ладно. Но иноходец, сами знаете, зверь редкий. Вы ж поймите, это в телегу какую хочешь запрягай — оно и пойдет, абы без норова, и ладно. А чтоб они носилки несли — это надо лошадок с умом подбирать. А вы говорите… Да еще хидтунцы…
