И, обняв полубесчувственного архитерриуса за талию, повел его к двери в дальнем углу зала.
Глава 13
АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
Жить ложью! Вечно играть чужую роль….
Есть вещи, поступаться которыми человек не имеет права. Честь и достоинство не пустые слова….
Э. Гамильтон. Звездные короли
— Ну вот, — удовлетворенно сообщила Матильда. — Еще чуть-чуть — и мы дома.
Капсула, похожая на прозрачное, срезанное снизу яйцо, мчалась вверх по шахте скоростного лифта, который открылся прямо из зала управления. Это потребовало меньше десяти минут — если точно, то девять минут, пять и три сотых секунды. Когда все закончилось, в потолке открылся люк, и «яйцо» плавно выползло оттуда, не поддерживаемое ничем.
Еще три минуты, сорок пять и тридцать две сотых секунды пришлось ждать сопровождающих, которых им выделил БКЦ-4-ИАК — двух корабельных роботов, которых копатели называли «мехами». Через них же бывшему капитану Кровлеву предстояло поддерживать связь со своим координатором.
«Мех» выглядел устрашающе — примерно как осьминог в любовной схватке с вешалкой. Причем вешалка, очевидно, предназначалась для тех самых гигантских камуфляжных костюмов, которые Артем обнаружил на складе. При их появлении Матильда недоверчиво зашипела. Это было объяснимо. Но когда одна из вешалок обратилась к нему хорошо поставленным голосом диктора центрального телевидения. Артема передернуло.
Теперь парочка стояла у стенки капсулы с возмутительно спокойным видом. Матильда пристроилась на максимальном удалении от них и поджала под себя лапки. А Артем ломал голову над вопросом: что такое для нее дом.
Капсулу не трясло, не качало. Не было слышно ни свиста, ни скрежета механизмов. Движение почти не ощущалось, лишь сила тяжести слегка придавила тело к полу. Выбирая скорость подъема, биокибернетический центр БКЦ-4-ИАК ориентировался на ускорение чуть больше одного «g» именно для того, чтобы у его новоиспеченного координатора не возникало неприятных ощущений. Понятно, что в результате путешествие затянулось, но зато пассажиров не размазывало по стенке.
Как понял Артем, его восьминогая напарница гораздо легче переносила перегрузки — не говоря уже о роботах.
— Ну, вот, — снова нарушила молчание «вдовушка». — Тормозить начинаем.
И в самом деле, капсула начала двигаться медленнее. Послышался скрип, потом она дернулась, точно собака на поводке, и остановилась.
— Уровень А, сектор СЕ — семнадцать — двенадцать — сорок один, — дикторским голосом объявил один из роботов. — Дальнейшее продвижение невозможно. Просьба покинуть камеру.
Наступал самый неприятный момент путешествия. Над так называемым Центром, там, где ныне стояла столица Диска, а раньше находилась Центральная рубка, уровень А был наполовину разрушен, и вывести на поверхность шахту лифта было невозможно. Нет, возможно… но это потребовало бы сорока девяти суток, десяти часов, двадцати пяти минут, сорока пяти и тридцати двух сотых секунды. Таким запасом времени Артем и его спутница не располагали.
Капсула замерла, и ее стенки начали темнеть, теряя прозрачность. Потом справа открылся аккуратный прямоугольный проем. За ним царила непроглядная чернота, и Артем непроизвольно попятился.
— А свет нельзя включить? — пробормотал он, обращаясь то ли к роботам, то ли непонятно к кому.
— Прошу прощения, — отозвался «мех». — Запрашиваю снятие блока по режиму СЕ-пятнадцать-СД-десять.
В темноте послышался треск, и где-то далеко вспыхнул свет. Несомненно, это была лишь небольшая часть системы освещения — остальное вышло из строя давным-давно. Капсула остановилась в туннеле — почти таком же, как тот, по которому они прибыли в Центр. На полу, в неглубокой «канавке», смутно поблескивала полоска монорельса. Теперь Артем знал, что он изготовлен не из металла, а из особого керамического материала, более твердого и износостойкого, чем любой из сплавов, известных в двадцать первом веке.
Стены были разбиты и покорежены. Казалось, какое-то неповоротливое чудовище ползло по туннелю. То и дело оно натыкалось на стены, ревело от боли и в гневе рвало кургузыми лапами провода, выворачивало плиты.
— Ну что, начинаем марш-бросок? — бодро спросил Артем, обращаясь к паучихе.
Та не ответила, только неопределенно скрипнув.
Древний пистолет — вернее, разрядрядник ручной десантный, облегченная модель РРД-290-а, в просторечии именуемый «Родя» или «Родимчик», — по-прежнему болтался в кобуре. Даже в том неэкономичном режиме, в котором его до сих пор использовал Артем, из шести батарей в обойме разрядилась только одна. Тем не менее, отказываться от боеприпаса было бы неосторожно. «Мехи» выглядели грозно, но в деле он их пока не видел. Зато воспоминания о стычке с кромешниками были еще свежи. Говорят, что известное не так пугает. Артем знал, кто они такие и откуда взялись, но легче от этого не становилось.
Он был уверен: стоит вспомнить, кто он такой и откуда появился — и все проблемы разрешатся сами собой. Какое заблуждение! Просто эта проблема была так велика, что заслоняла собой все остальные. И теперь проблемы предстали перед ним во всей красе.
Проблемы из тех, которые психологи называют эзотерическими. Вкратце они формулировались так: «Куда жить?»
Прежний мир — непростой, но привычный и понятный — исчез пять тысяч лет назад. При желании Артем мог назвать абсолютно точную цифру, но легче от этого не становилось. В том мире у него была работа, цели и задачи, ради которых он что-то делал — в общем, то, что именуют «место в жизни». Какое-никакое, может быть, не самое лучшее, но было. Там он был не просто Артемом Вишневским, двадцати девяти лет от роду. Он был сотрудником уголовного розыска тридцатого отделения милиции Василеостровского района города Санкт-Петербурга. Он был гражданским супругом Светланы Михайловны Шушпановой, сотрудника диспетчерской службы интернет-магазина «Озон». Кроме того, он периодически становился участником дорожного движения, покупателем в различных магазинах, посетителем кафе «Бриз»… и прочая, и прочая. Он играл десятки ролей, которые приходится играть жителю большого города, мужчине среднего возраста, имеющего постоянное место работы и проживания, средний заработок и определенный круг интересов. Некоторые из этих ролей ему нравились, другие — нет.
А кто он теперь?
Под влиянием то ли мимолетного каприза, то ли тонкого расчета судьба отняла у него все это… и, возможно, уже предложила что-то взамен, но сделала это столь ненавязчиво, что он до сих пор не понял, в чем предложение заключалось.
Как-то раз, во время отдыха в Коктебеле, он отправился купаться после захода солнца. Он любил море. Соленая вода держит хорошо, и если плыть брассом, почти не устаешь, а устанешь — ложишься на воду и отдыхаешь, и она держит тебя. Конечно, не так, как держит земля. На земле ты как в материнских объятьях. Она не уронит тебя, не потревожит, но в случае опасности — предупредит гулкой, чуть заметной дрожью.
