На то, чтобы изложить «напарнице» суть проблемы и варианты решения, много времени не понадобилось. Теперь все зависело от того, что находится за дверью без таблички… и откроется ли она. Если не откроется — или если за ней окажется еще одно замкнутое помещение вроде склада, — им с Матильдой ничего не останется, кроме как пробиваться с боем.
Однако дверь открылась — легко, словно пазы, в которых она ходила, были недавно смазаны. И выход из помещения, которое обнаружилось за ней, был. Его не могло не быть. Иначе куда бы вели рельсы, на которых стоял похожий на эмалированное корытце вагончик?
— Мать моя женщина… — ахнул Артем. — Узкоколейка…
— Кто-кто твоя мать? — подозрительно переспросила Матильда.
— Неважно, — Артем поудобней перехватил «глок». — Стой на месте.
Он бросил ей к ногам сумку, присел, примерился. До вагончика оставалось метров десять. Если там засели кромешники, они наверняка засекли незваных гостей. Твари они весьма шустрые, но если двигаться достаточно быстро, а главное — не по прямой…
Раз! Артем перекувырнулся через правое плечо, вышел в полуприсед. Великанский «глок» больно ушиб ключицу, но на такие пустяки не стоило обращать внимание. В следующем кувырке он отклонился влево. Короткая перебежка. Снова кувырок. Противник в вагончике пока никак о себе не заявил, но расслабляться было рано.
Подкатившись к самым рельсам, Артем замер. Сейчас ему ничего не стоило коснуться рукой до тускло-серого глянцевого днища. В помещении царила темнота, единственным источником света был дверной проем, через который вошли Артем и Матильда. В тусклом сиянии виднелись толстые короткие цилиндры, соединенные патрубками, шары с круглыми вмятинами и коробочки, увитые то ли трубочками, то ли толстыми проволочинами. Все это лепилось к вагончику на манер раковин, которыми обрастает днище корабля ниже ватерлинии. Артем смотрел направо, налево, пытаясь понять, что его смущает. Потом понял. Обычно в таких местах пахнет смазкой, маслом, мазутом. Однако тот слабый запах — ненавязчивый, но ощущающийся постоянно, — напоминал то ли о перегретом пластике, то ли о сухих листьях. Но куда больше удивляло другое: вместо колес у вагончика было что-то вроде гусениц, плотно обхватывающих рельсу.
Артем перевел дух, сунул «глок» за пояс. Ну, с Богом…
Он ухватился за край корытца и резким рывком перебросил тело через бортик. Еще не успев коснуться пола, он выхватил ствол… и понял, что тревога оказалась ложной.
В вагончике никого не было. Никого — и ничего, кроме пульта управления, защищенного широким прозрачным козырьком.
Впрочем, еще не факт, что это пульт управления…
Неужели просто вагонетка для перевозки грузов? Артем сделал несколько шагов вперед. Нет, вот в переборке, кажется, сенсорная панель. А вот еще одна…
Артем коснулся бархатистой поверхности — на ощупь она чем-то напоминала «замшу», из которой был сделан найденный на складе камуфляж. В толще стенки что-то чуть слышно зажужжало — казалось, включился маленький, но мощный вентилятор, и справа поднялась скамейка — гладкая, вся зализанная. Бр-р-р-р… Если бы он не видел собственными глазами, как это происходит, то решил бы, что эта штука вырастает из пола, как гриб-дождевик. Нигде ни одной щели, ни одного стыка… Замечательно.
— Эй, Ар-тем! Ты меня, значит, бросаешь?
Господи, вот женщина! Артем покачал головой. На пять минут ее не оставишь — сразу начинается: «бросили, покинули…» И добро бы гулять пошел — делом занимался, жизнью рисковал!
Он перепрыгнул через бортик и побежал туда, где оставил Матильду с сумкой.
К счастью, на этот раз «вдовушка» на ручки не попросилась. Напротив — едва Артем подхватил торбу, она без лишних разговоров побежала за ним, точно собачонка, и вид у нее был весьма радостный. Хотя кто их знает, этих разумных пауков?
Но к этому времени его глаза привыкли к темноте, и он увидел дальнюю стену зала.
Она слабо поблескивала, словно залитая матовым стеклом. Возможно, это и было стекло. Со временем запылилось и потускнело, но и сейчас его тусклого блеска было достаточно, чтобы различить круглые черные отверстия, расположенные на равном расстоянии друг от друга.
Черные дыры… Черная дыра — тело, которое все поглощает и ничего не излучает…
Артем прищурился, и свободная рука сама стиснула рукоятку «глока».
— Как думаешь, есть там кто? — понизив голос, спросил он.
— Не знаю.
Это вместо обычного «сходи и проверь». Значит, ситуация и впрямь серьезная.
— Ладно, рискнем, — он поправил на плече сумку. — Забираемся в это корыто — и ходу. Чем быстрее, тем лучше.
Само собой, «корыто» просто так не поедет — ни медленно, ни быстро. Как заставить его двигаться, Артем представлял слабо. Но в головенке у Матильды, похоже, и мысли об этом не возникло. Даже после того, как они влезли в вагончик, и Артем, опустившись на выросшую перед пультом скамейку-дождевик, несколько минут таращился на запыленную панель. Тут было множество кнопок. Они почти не выступали над поверхностью, затянутой толстой эластичной пленкой.
«Вкл.»… «Запуск»… «Ход»… Масло масляное! И с чего прикажете начинать?
Он наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся кнопку и почти с облегчением услышал, как пол под ногами завибрировал. Кажется, включилось. А теперь запускаем…
Нет, рывка не последовало. И Матильду не отбросило к дальней стенке силой инерции. Просто урчание под полом стало чуть громче. И словно разбуженное этим звуком, в одной из «черных дыр» что-то зашевелилось. В следующий миг Артем вскинул оружие и выстрелил, почти не целясь.
От оглушительного грохота заложило уши. «Великанский глок» плюнул огненной каплей, и смоляная чернота брызнула во все стороны. Послышался печальный звон разбитого стекла. И время вдруг потекло медленно-медленно, как река по равнине…
Река со странным, гулким названием «Волга».
Словно зачарованный, Артем нажимал и нажимал податливый курок, и тяжелые огненные плевки разносили летящее на вагончик черное облако. Перед глазами плясали изумрудные пятна, а он все палил, и лишь раз где-то на краю сознания мелькнула мысль:
«А почему отдачи нет?..»
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Вместо громоподобного выстрела вдруг раздалось звонкое «клан!». И тут же что-то черное гигантской мухой впечаталось в «лобовое стекло» вагончика. Пластик жалобно застонал, но выдержал. Артем отщелкнул опустевшую обойму, судорожно вырвал из кармана запасную, вогнал ее на место… А взгляд его был прикован к черной кляксе, сползающей по стеклу. Он знал, что это не причуды разыгравшегося, разгоряченного адреналином воображения: в вязкой полужидкой массе проступали черты расплющенного, перекошенного лица — если это можно назвать лицом.
Крошечные глазницы, словно пробитые двумя пулями в недоотвердевшей глине… На месте носа — гофрированная трубка, похожая на хобот тапира… Носовое отверстие срослось с ротовым и напоминает ротовую присоску пиявки… Артем почувствовал, как к горлу подступает тошнота — и не мог отвести глаз. Сказать, что его заворожил взгляд твари? Нет: какое-то чувство — седьмое, двенадцатое, сороковое — подсказывало ему, что глазки в глубине тестообразной массы смотрят не на него, а на дуло «глока».
