Стоп! А это еще что такое?
Что-то вроде неровной полустертой полосы протянулось через круг, образуя аккуратную дугу. Артем наклонился пониже. Такое ощущение, что кто-то пытался уничтожить упомянутые улики, то есть замести следы. В буквальном смысле слова. С помощью ряда специальных устройств, официальные названия коих были непроизносимы, а просторечные — совершенно несуразны, эти следы можно было бы восстановить. Беда в том, что они остались в мире, откуда Артема неизвестным образом выдернули.
Покончив с осмотром места преступления, Артем занялся самим потерпевшим.
Правая рука «жмурика» была крепко сжата в кулак. И из кулака явно что-то торчало. Еще одна пресловутая «улика»? Весьма вероятно.
Артем присел рядом с телом и осторожно попытался разжать пальцы покойника. Но то ли трупное оцепенение наступало много быстрее, чем подсказывала память, то ли изменилась структура тканей… Как бы то ни было, отдавать «улику» жмурик не собирался.
Ладно. Придется применить силу…
Он как раз просунул пальцы в тугой кулак, когда ему на плечо тяжело легла чья-то рука.
Алларт!
Артем почувствовал, как его мышцы напряглись стальными пружинами и тут же расслабились. Копателю очень повезло, что его узнали вовремя.
— Так-так… — произнес Алларт. — Запаев грабишь?
Он говорил спокойно, но маленькие черные глазки в кожистых складках век поблескивали очень нехорошо.
Краем глаза Артем посмотрел на свою находку.
— Изъятие вещественных доказательств в интересах следствия преступлением не явля…
И осекся. Господи… Что это он такое ляпнул?
Впрочем, на Алларта его тирада произвела не меньшее впечатление.
— Чего-чего? — переспросил копатель. — Какой «интерес преступления»?
— Это так говорится, — смущенно пробормотал Артем. — Вот, смотри: он это в руке держал. По-моему — улика, позволяющая установить личность убийцы.
И протянул «вещественное доказательство» Алларту. «Вещдок» представлял собой несколько длинных грубых волокон, черных, слегка отливающих зеленью. Копатель нахмурился и внимательно посмотрел на пучок, но в руки взять не решился.
— Ты по-нормальному толкай, — проворчал он. — А то я тебе установлю… сам знаешь что.
«По-нормальному!» А что делать, если эти словечки сами лезут на язык?
— «Улика» — от слова «уличить»…
— Это я понял.
— …Возможно, в момент нападения потерпевший схватил убийцу за одежду, — объяснил Артем. И добавил, вспомнив давешнюю схватку с руканом: — Или за шерсть.
Алларт переменился в лице.
— А у тебя, айсик, брень не закисает… Значит, чья шерсть, тот Хома и запаил?
Он взял-таки один волосок и обнюхал. Потом бросил на Артема короткий взгляд и то ли фыркнул, то ли чихнул.
«Проверил, не от моей ли это одежды… Вполне разумно».
— Ну что, Ар-тем… Я ни на ком из наших такого сьюта не видел, — Алларт снова поднес волосок к самому носу, шумно вдохнул и качнул головой. — Но… кто знает. Если еще какие мысли будут, ты сперва со мной посоветуйся, а потом что-то делай. А сейчас иди, слипай. Скоро поедем дальше… и… держи ухо востро. Ты тут, пожалуй, единственный, кто вне подозрений…
Он развернулся и собрался уходить.
— Погоди, — остановил его Артем. — Постой немножко. Мне понятой нужен… а то вроде как не по закону выходит.
— Какой-какой? — возмущенно переспросил Алларт. — Ты что опять выдумал?
— Ну… Это свидетель так называется. Кто-то, кто сможет потом подтвердить, что при осмотре тела… в общем, ничего украдено не было. Вообще, понятых — то есть свидетелей — должно быть трое.
Копатель хмыкнул.
— Ишь ты… А если мы трое возьмем да и сговоримся, что у Хома, скажем, аммушка была, а ты ее стибрил?
— Тогда я на вас в суд подам. За клевету.
— Так уж и подашь… Ладно, айсик, глянь, что у него там занятного. Только не засматривайся.
Но засматриваться оказалось не на что.
Артем внимательно осмотрел многочисленные отделения поясной сумки убитого, но все, что там обнаружилось — небольшой ножик, мятый засаленный лоскут и несколько одинаковых кусочков пластика. Самое же скверное заключалось в том, что у Алларта не нашлось ничего такого, во что можно было бы «упаковать» находки, дабы сохранить отпечатки пальцев. Чертовски обидно — тем более что вездесущая черная пыль идеально подходила для дактилоскопии.
— Похоже, уже обчистили, — озабоченно проговорил Артем, извлекая из очередного «кармашка» моток толстой лески.
Алларт издал негромкий шипящий звук.
— А что ты собирался найти? Металл в слитках? Или шестеренку какую-нибудь древнюю? Мы такое с собой не носим. Безопасность, понимаешь ли…
— Мотив нужен, — Артем спрятал леску обратно.
— А это еще что такое?
— Повод, причина, по которой его убили.
— Ах ты, дудук, — Алларт хмыкнул и снисходительно похлопал его по плечу. — И слово-то какое выдумал — «мотив»! Да разве кромешнику повод нужен? Жрать он захотел, вот и весь повод. Или не хочет, чтобы всякие вроде нас тут шарились. Говорил же Тейсу: нечего сюда лезть. Обошли бы по периферии, время бы потеряли, зато живы остались. «Мотив»…
— Значит, ты точно уверен, что это кромешники?
— А то не видно…
* * *
— И что там стряслось? — поинтересовалась Матильда, когда Артем вернулся.
— Один из наших погиб. Похоже, убили…
— Земля здесь злая, — произнесла паучиха. — Я бы на месте Алларта не приваливалась в каждой дупе, а гнала хэнаков что есть мочи. Мало ли какой дрик приключиться может…
Артем слушал Матильду вполуха. Странное чувство не покидало его: как будто он что-то упустил. Что-то очень важное. И это чувство было ему очень хорошо знакомо.
Все в порядке. Надо просто сосредоточиться, и…
Артем изо всех сил зажмурился, но привычного прояснения не наступило. Вместо этого его ни с того ни с сего потянуло в сон. Он внезапно понял, что векам не дает подняться не его собственная воля, а свинцовая тяжесть, которой они налились. Может быть, сказывается накопленный недосып? Нет, дело не в этом. В угасающем сознании, медленно сползающем в бархатную пропасть сна, тревожно пищал маячок: что-то здесь неладно.
Безумным усилием Артем открыл глаза, и голова тут же загудела, точно колокол. Тело стало грузным и непослушным, словно разбухло от немереного количества жидкости, которую ему неведомо каким образом закачали во все поры. Даже глазные яблоки еле шевелились. Артем все-таки ухитрился скосить глаза и посмотрел на свою руку — поднять ее сил уже не хватило. Рука как рука… Что за фокусы?
