Через полчаса он был пьян, как портовый грузчик, и мир не казался уже таким гадким и подлым. А еще через десять минут Хеверад уже спал, шлепая губами, постанывая и дергая ногами, как собака, которая видит сон: кролик, жирный, наглый, бежит от нее со всех ног, а она никак не может его догнать…
* * *
– Встаньте рядом, дети мои! – голос женщины был торжественен, одежды сияли белизной. – Вы решили соединить свои судьбы перед лицом богини Селеры? Добровольно? Нет ли какого-либо принуждения?
– Нет, – спокойно ответил Хеверад.
– Нет, – запнувшись, ответила Санда Броган, глядя перед собой омертвелыми, остановившимися глазами.
– По освященному веками обычаю жених имеет право засвидетельствовать невинность невесты. Невеста, невинна ли ты? Разделяла ли ложе с мужчиной?
– Не разделяла. Невинна, – слегка хрипло ответила Санда, ожидая каждую секунду, что сейчас ее ударит молния или же она покроется чумными бубонами – всем известно, что чума посылается людям богами в наказание за какие-то прегрешения. Но нет – ни молнии, ни чумы. Вдруг мелькает крамольная мысль: а есть ли вообще боги? Как они могут позволять врать прямо у своего алтаря?
– Жених, настаиваешь ли ты на своем праве засвидетельствовать невинность невесты?
– Настаиваю, – глухо ответил Хеверад и слегка пожал руку Санды, поддерживая и ободряя невесту.
– Хорошо. Невеста, пройди вот в эту дверь. Там тебе скажут, что делать.
Санда, одетая в хламиду, похожую на одеяние жрицы, прошлепала босыми ногами через комнату, где совершалось таинство бракосочетания, и затем исчезла за маленькой арочной дверью.
Хеверад нахмурился, терпеливо ожидая появления девушки. Через пять минут дверь открылась, и женщина средних лет с красивым, безмятежным лицом вышла к алтарю и провозгласила звучным голосом глашатая:
– Невинна!
Жрица довольно кивнула, глядя на генерала, и снова спросила:
– Настаивает ли жених на том, чтобы его невеста лишилась девственности с помощью жриц храма?
– Нет, – буркнул Хеверад, слегка подумав. – Как-нибудь обойдемся без помощников.
– Хорошо, – слегка улыбнулась жрица, подумав о том, что генерал – мужчина в силе, и ему точно не нужна помощь искусственного прибора для «фиксирования» факта женитьбы.
Обычай этот был довольно старым, применялся тогда, когда жених был уже в довольно-таки почтенном возрасте и потому имелись сомнения, что он сам сможет совершить «акт фиксирования» брака. А без этого брак недействителен.
У высшей знати распространены браки по расчету, когда политические союзы скрепляются брачными узами. И часто невеста была совсем молоденькой, а жених – почти стариком. Ну не использовать же для скрепления уз псаря или гвардейца? Хотя и такие случаи были… правда, после такого акта «помощник» мог исчезнуть, оказавшись на дне моря с привязанным к ногам камнем. Зачем всем знать, что их господин бессилен в постели?
«Операции» в храме не стыдились – ведь ее мог заказать и тот, кто хотел провести первую брачную ночь с уже «подготовленной» молодой женой и не желал обливаться кровью. И никто не знал – на самом деле жених не способен или это его прихоть. Впрочем, все равно те, кому надо было знать, все знали. Разве можно в этом мире скрыть что-то наверняка?
Вторая жрица, шепнув что-то главной, вышла из комнаты, и скоро Санда снова стояла рядом с женихом, невольно кусая губы и чувствуя себя рабыней, скотом, который только что освидетельствовали на предмет его здоровья перед продажей. Ее ощупывали, ей заглядывали в рот, ее вертели как куклу, ничуть не заботясь о душевном здоровье и о ее комфорте. И Санде хотелось рыдать – происходящее было отвратительно и совершенно не было похоже на то, как они с Недом справляли свою свадьбу. Совершенно не похоже.
Жрица довольна – храм получил щедрое вознаграждение от жениха. Настолько щедрое, что оно превышало обычный размер пожертвований раз в десять. И стоило ли при этом задумываться: почему оно такое щедрое? Главное, правильно провести церемонию, зафиксировать при свидетелях невинность невесты и записать все это в храмовые книги, выдав новоиспеченным молодоженам бумаги с печатью храма, где все происшедшее записано храмовыми лекарями и жрицами.
– Богиня Селера, богиня Любви, Страсти, Семейного очага, покровительница влюбленных, принимает вас в свои объятья и называет мужем и женой! Примите же и вы друг друга в свои объятья!
Хеверад повернулся и обнял Санду, застывшую, как деревянная статуя. Ее губы были холодны, как у покойницы. Он легко прижался своими губами к ее губам и тихо шепнул:
– Ничего, все будет в порядке, расслабься!
«Ничего уже не будет в порядке!» – осознала Сандра, из глаз девушки потекли крупные, как горошины, горячие слезы. Они стекали по щекам ей на грудь, и скоро тонкая ткань намокла, и сквозь нее стали просвечивать коричневые соски, напрягшиеся от ветерка, дунувшего из приоткрытой двери в алтарную.
Хеверад невольно уперся взглядом в крепкие полушария жены и сглотнул комок, чувствуя, как кровь прилила к чреслам, – девушка была прекрасна, желанный подарок любому мужчине. А то, что она его не любит и вздрагивает, когда муж к ней прикасается, – это пустяк. Пройдет время, и они будут жить лучше всех. Королева и ее муж. Высшие дворяне королевства.
* * *
– Располагайтесь, – трактирщица с жалостью посмотрела на молодого человека, такого приятного и так обиженного судьбой: его руки дрожали, и он хромал, будто старик. Но лицо вельможи было красивым, гладким, словно у младенца, нет и следа старческих морщин. Болеет, вероятно, решила она. Частенько после тяжелой болезни остаются последствия – трясучка, боль. Так и ее отец некогда страдал после того, как попал под дождь в горах. Он долго, тяжело болел, так и не смог справиться с недугом до конца своей жизни.
Молодой человек кивнул, подождал, когда трактирщица выйдет, и со вздохом уселся на кровать. Потом лег и окинул взглядом гладкий деревянный потолок с резными узорами. Он выбрал хорошую гостиницу, самую дорогую в столице Замара. Привычка получать лучшее не оставит его никогда.
Потерев левую руку, кости которой ныли так, что хотелось кого-нибудь убить, Эстрог потянулся к лежащей рядом дорожной сумке для документов и, подвинув ее к себе, достал оттуда клочок бумаги, некогда оторванный от большого листа. На нем были написаны два слова: Иссарк Броган. Этот человек должен был помочь ему в важном деле – поиске врага.
Все эти месяцы маг Эстрог прожил как в аду: болезненные операции, куча денег на лекарей, лекарей-магов, – результат налицо. Внешне он снова стал тем приятным, красивым молодым человеком. Внешне. Но что-то сломалось, что-то разладилось в сложной структуре его тела. Демоны, которые рвали, увечили, корежили его организм, нанесли непоправимый ущерб, такой ущерб, что Эстрога не смогли восстановить лучшие из лекарей. Его трясло, знобило, у него бывали приступы дикой боли, когда он выл, как зверь, и не находил себе места, заглушая боль настойками грибов и алкоголем. И все это из-за проклятого замарского черного мага! В том, что происходит с Эстрогом, виноват тот, кто напустил на него демонов!
