— Джентльмен! — говорит она, и лицо ее делается суровым. — Это лишнее. Никто вас не просил. Успокойтесь, ладно? Вы, небось, ушибли ее. О, моя милая...
Она дотрагивается до моего лица.
Ричард кривится.
— Пусть скажет спасибо, что я целых три месяца сдерживался. — Он выпрямляется и откидывает со лба волосы. — А мог бы и не так ударить. И пусть знает, что, если понадобится, я ей еще врежу! Слышите меня, Мод? Вы помните, в «Терновнике» я был джентльменом. А теперь могу и отдохнуть, здесь галантность не требуется. Поняли?
Я прижимаю ладонь к щеке, смотрю ему в глаза и молчу. Миссис Саксби заламывает руки. Он вынимает из-за уха сигарету, сует в рот, ищет спичку.
— Продолжайте, миссис Саксби, — говорит он. — Расскажите ей все остальное. А что касается вас, Мод, — слушайте внимательно, и вы поймете наконец, зачем вы жили так, как жили.
— Я не жила, — шепчу я в ответ. — Вы же сами сказали, что я вымысел, сказка.
— Ну, — он нашел спичку и чиркает, зажигает, — у всякой сказки есть конец. Послушайте, чем кончается ваша.
— Она уже кончилась, — отвечаю я.
Но его слова меня насторожили. Голова у меня плохо соображает от бренди, от лекарства, к тому же пережитое потрясение сказывается, но все же хоть и с трудом, но я понимаю, что сейчас могу услышать нечто страшное — про то, зачем они меня сюда затащили и что намерены со мной делать...
Миссис Саксби видит, что я заинтересовалась, и кивает.
— Теперь начинаете понимать, — говорит она. — Теперь видите, что к чему. Я сберегла дочку той дамы, но что еще лучше — дама дала мне слово. В этом-то все и дело, разумеется. Уговор дороже денег, верно? — Она улыбается, утирает нос. Потом наклоняется ко мне. — Хотите посмотреть? — говорит, но уже другим голосом. — Хотите поглядеть на ее письмо?
Она ждет. Я не отвечаю, но она, опять улыбнувшись, отходит от меня, глядит на Ричарда, потом поворачивается к нему спиной и быстро расстегивает пуговицы на своем платье. Похрустывает тафта. Наполовину расстегнув корсаж, она запускает руку — мне кажется, в самое нутро, в самое сердце — и вытаскивает оттуда сложенную в несколько раз бумажку.
— У самого сердца хранила, — говорит она, протягивая мне письмо. — Столько лет! Дороже золота оно мне было. Вот, прочтите-ка.
На сложенном в виде письма листке надпись: «Открыть в осьмнадцатый день рождения моей дочери, Сьюзен Лилли». При виде этого имени я вздрагиваю и тяну руку к письму, но она ревниво оберегает его и, совсем как мой дядя — хотя нет, какой он мне дядя! — показывавший мне старинную книгу, не отдает мне в руки, однако потрогать разрешает. Бумага еще теплая — нагрелась за пазухой. Чернила коричневые, на сгибах бумага потерлась, буквы выцвели. Печать цела, не сломана. Это инициалы моей матери — то есть матери Сью, а не моей — «М. Л.».
— Видите, дитя мое? — говорит миссис Саксби.
Бумага дрожит в ее руке. Она, словно скупой сокровище, подносит письмо к глазам, любуется, целует и возвращает на прежнее место, под корсаж. Застегнувшись, снова глядит на Ричарда. Он внимательно следил за происходящим, но отмалчивается.
Вместо него говорю я.
— Она это написала. — Голос у меня сиплый, я как в полусне.— Она это написала. И ее забрали. Что дальше?
Миссис Саксби поворачивается ко мне. Платье ее снова застегнуто, оно идеально гладкое, но рука лежит у корсажа, как будто придерживает письмо.
— С кем, с дамой? — переспрашивает она рассеянно.— Дама умерла, милочка. — И, шмыгнув носом, продолжает: — Она протянула еще месяц. Кто бы мог подумать? Этот месяц все нам испортил. Потому что папаша с братцем заставили ее переписать завещание. Ну, можно представить, в каком духе. Ни пенни не достанется дочери — то есть вам, милая девочка, — до тex пор, пока она не выйдет замуж. Вот они, благородные-то господа, видите какие? Она прислала мне весточку, с сестрой-сиделкой. К тому времени ее упекли в сумасшедший дом, ну и вас заодно — ну, в общем, это ее и доконало вскорости. Теперь остается только гадать, как все может обернуться, писала мне она, но она верит в мою порядочность. Бедная девочка! — Похоже, она и вправду жалеет ту женщину. — Это была ее ошибка.
Ричард усмехается. Миссис Саксби облизывает губы, глядит с хитрецой.
— А что до меня, — говорит она, — ну так я с самого начала знала, что тут и гадать нечего: надо прибрать к рукам все ее состояние, а не половинку. Вот тогда я скажу, что не зря восемнадцать лет голову ломала, все прикидывала. Я так часто о вас думала...
— Я не просила думать. И теперь не прошу.
— Вы неблагодарны, Мод! — замечает Ричард.— Миссис Саксби так ради вас старалась. Другая бы девица на вашем месте — ведь девицы только и желают быть героинями романов, — другая бы только радовалась.
— Я часто о вас думала, — продолжает миссис Саксби,— все представляла, как вы там. Надеялась, что станете красавицей. А вы и стали, милая моя! — Она хмыкает. — У меня было только два опасения. Первое: я боялась, что вы умрете, и второе — что дедушка с дядей увезут вас из Англии и выдадут замуж прежде, чем откроется наша тайна. Потом я прочла в газете, что дедушка ваш умер; и еще рассказали, что дядя живет затворником у себя в имении и вы при нем. Вот тогда мои опасения и кончились! Однако, — сказала она, и ресницы ее дрогнули, — однако у меня осталась Сью. Вы сами видели, милая, как старательно я держалась данного слова. — Она похлопала по лифу платья. — Потому что без Сью что значил бы наш уговор? Вот я и воспитывала Сью, как обещала. Представьте, как я ее холила. Как оберегала. Подумайте, какой пронырой может стать девчонка в таком-то доме, как наш, на нашей-то улице, и представьте, каково было нам с мистером Иббзом растить ее под колпаком. Представьте, как я ломала голову: знала ведь, что в конце концов она мне пригодится, вот только не знала как. А потом все стало на свои места, как только появился Джентльмен. Я-то все боялась услышать, что вас выдали замуж, и вдруг — какая радость: нашелся парень, которого нужно тайно с вами обвенчать... И стоило мне посмотреть на Сью — сразу стало ясно, что делать с ней. — Она пожимает плечами. — Ну, мы так и порешили. Сью — это теперь вы, дорогая моя. А привезли мы вас сюда затем...
— Послушайте, Мод! — говорит Ричард, потому что к этому моменту я отвернулась и закрыла глаза.
Миссис Саксби подходит ко мне и принимается гладить меня по голове.
— А привезли мы вас затем, — продолжает она совсем ласково, — чтобы вы заменили Сью. Только для этого, милая, только для этого!
Я открываю глаза и, должно быть, выгляжу идиоткой.
— Понимаете? — говорит Ричард. — В доме для умалишенных мы выдали Сью за мою жену, а после открытия материнского завещания ее доля наследства — доля Мод, хочу я сказать, — перейдет ко мне. Мне в нем дорог каждый цент, но раз весь план придумала миссис Саксби, то половина полагается ей.
И он отвешивает ей поклон.
— Это справедливо, правда ведь? — говорит миссис Саксби, продолжая гладить меня по голове.
