— Вылитая леди, — добавила миссис Саксби.
Я обернулась к ней: она опять смотрела на меня странным таким взглядом, словно видела во мне мою мать. «...Богатство твое все еще ждет тебя... Твое богатство, Сью, ну и наше заодно...»
В общем, она оказалась права. Вот оно наконец, мое богатство, свалившееся как снег на голову. Что же делать? Я снова посмотрела на Джентльмена. Сердце у меня в груди стучало как бешеное. И я сказала:
— Ладно. Я согласна. Но за три тысячи фунтов, не за две. И если юная леди меня не примет и отправит восвояси, я все равно потребую свою сотню за труды.
Он помолчал, обдумывая. Конечно же, думать тут было нечего, и помолчал он так, для пущей важности, потому что буквально через миг он просиял улыбкой и протянул мне руку. Я подала ему свою. Он сжал мне пальцы и засмеялся.
Джон состроил рожу.
— Ставлю десять к одному, что через неделю она приползет обратно вся зареванная.
— Я вернусь в бархатном платье. И в перчатках вот посюда, — и показала на локоть, — и в шляпке с вуалью, и с полной сумкой серебряных звонких монет. А ты будешь называть меня «мисс». Правда ведь, миссис Саксби?
Он сплюнул на пол.
— Да я скорее отрежу себе язык, чем выговорю такое.
— Я раньше сама тебе его вырву! — ответила я.
Я вела себя как ребенок. Да я и была ребенком! Наверное, миссис Саксби тоже это почувствовала, потому что ничего не сказала, а только молча смотрела на меня, прикрывая рукой мягкие пухлые губы. Она улыбалась, но лицо у нее при этом было встревоженное. Я бы даже сказала, испуганное.
Может, так оно и было.
А может, мне только теперь так кажется, теперь, когда я знаю, какие страшные события за этим последовали.
Глава вторая
Старичка-книгочея, как выяснилось, звали Кристофер Лилли. А племянницу звали Мод. Они жили к западу от Лондона, за Мейденхедом, и дом их, что стоял у деревни под названием Марлоу, назывался красивым именем «Терновник». План Джентльмена заключался в том, чтобы отправить меня туда одну, на поезде, через два дня. Сам он задержится в Лондоне еще по крайней мере на неделю, ему нужно выполнить поручение старика — повозиться с книжными переплетами.
Меня мало заботило то, как я доберусь до этого загородного дома, одна, без провожатых. Я никогда не бывала нигде западнее Креморн-Гарденс — мы с племянниками мистера Иббза иногда ходили туда по воскресеньям смотреть на танцы. Там я однажды видела, как француженка-акробатка шла через речку по канату и чуть не упала, — это, доложу я вам, было нечто... Говорят, на ней были чулки, но, по-моему, ноги у нее были голые. Помнится, пока она шла по веревке, я стояла на мосту Баттерси и смотрела вдаль, за реку, — там, за Хаммерсмитом, бугрились леса, и ничегошеньки не было видно: ни печной трубы, ни церковного шпиля — и знаете, прямо озноб пробирал, до чего это было непривычно и странно. Если бы мне тогда сказали, что в один прекрасный день я выйду из дома в Боро, где все мои друзья, и миссис Саксби, и мистер Иббз, и поеду куда-то одна-одинешенька наниматься горничной в какой-то непонятный дом в этой чаще, за лесами, я бы только расхохоталась.
Но Джентльмен сказал, что надо поскорее собираться: как бы эта леди, мисс Лилли, все не испортила, возьмет случайно в услужение другую девушку — и все. На следующий день после того, как он заявился к нам на Лэнт-стрит, он сел писать ей письмо. В письме он выражал надежду, что она простит ему такую вольность — писать ей лично, но, будучи в Лондоне, он навестил свою старую нянюшку — когда он был ребенком, она, можно сказать, заменяла ему мать, — и нашел ее весьма опечаленной, ибо она всерьез обеспокоена судьбой своей юной племянницы, оставшейся после смерти матери сиротой. Разумеется, под сироткой-племянницей подразумевалась я. Далее он поведал в письме, что я прежде была в услужении у некой дамы, которая вышла замуж и отбыла в Индию, так что я осталась без места, и что я в настоящее время подыскиваю место горничной, однако жизнь такова, что со всех сторон меня подстерегают искушения и я могу пойти по скользкой дорожке, если только какая-нибудь сердобольная леди не даст мне возможность скрыться подальше от городских соблазнов, ну и далее в том же духе.
Я сказала:
— Если она поверит такому наглому вранью, Джентльмен, значит, она еще глупее, чем вы говорили.
Но он ответил, что между Стрэндом и Пиккадилли найдется не меньше сотни девиц, которые прекрасно зарабатывают подобными историями, и что если уж им удается заставить раскошелиться лондонских шишек, то что говорить о мисс Лилли, которая сидит себе одна-одинешенька и жизни совсем не знает?
— Сами увидите, — сказал он. Потом запечатал письмо, надписал адрес и велел соседскому мальчишке сбегать с этим письмом на почту.
Довольный тем, что все идет по плану, он заявил, что теперь из меня будут делать настоящую горничную.
Для начала мне вымыли голову. В то время я причесывалась так, как и все девушки у нас в Боро: волосы разделялись пробором на три части, на затылке гребень, а по бокам тугие локоны. Если прогладить локоны горячим утюгом, сперва смочив их сахарной водой, они становились жесткие, как не знаю что, и так держались с неделю или больше. Джентльмен, однако, сказал, что для сельской местности это будет чересчур смело, и заставил меня смыть все с волос — в результате они стали совсем прямыми и гладкими. Потом велел разделить их одним, только одним, пробором и скрутить на затылке в тугой пучок, заколов шпилькой. Неженке он тоже велел вымыть голову, и когда я наконец научилась делать пучок — сразу у меня не получилось, и я повторяла до тех пор, пока он не кивнул одобрительно, — после этого он велел мне и ее причесать на такой же манер, как будто она — леди, мисс Лилли. Он возился с нами как настоящая девчонка. Когда прически были готовы, мы с Неженкой стали с виду такие скромницы — хоть сейчас в монастырь. Джон сказал, что если теперь наши рожи зарисовать и повесить в молочной лавке, так все молоко сразу скиснет.
Услышав такие слова, Неженка вырвала из волос шпильки и швырнула в камин. Несколько прилипших волосков, попав в огонь, с треском воспламенились.
— Ну что у тебя за девчонка такая, — сказал мистер Иббз Джону, — чуть что — сразу в слезы?
Джон рассмеялся.
— А мне-то что, пусть ревет, — ответил Джон. — Меньше потеть будет.
Он ведь был злой мальчишка, я уже говорила.
Но даже и его, помимо воли, план Джентльмена захватил необычайно. Нас всех захватил. В первый раз при мне мистер Иббз опустил шторку на двери своей мастерской и притушил жаровню. Когда снаружи стучались и просили выточить ключ, он отсылал посетителей прочь. Пару раз заглядывали воры с добром, но он лишь качал головой:
— Никак не могу, сынок. Не сегодня. У нас тут, понимаешь, готовка...
Только Фила он впустил — рано утром. Усадил его и пробежался с ним по списку, который накануне вечером составил Джентльмен. Фил надвинул на глаза кепку и вышел, а через два часа принес мешок и обшитый полотном сундук — он взял его у одного своего знакомого, у которого был склад на берегу.
