Юноша свернул за угол, выходя в короткий прямой переулок, носящий имя великого русского поэта. Вслед ему неслось тоскливое пение Живы:
…мое Счастье где-то, его носит ветер,
им посыпают дорожки майского сада.
Счастья было много, а мне было мало,
а я была дура, а дурой быть не надо…
Стоило лишь ступить на покрытую вздыбленным асфальтом дорожку, как сразу же начинала ощущаться незримая магия, вечно сопровождающая сборщиков, — бытовая магия мошенников и побирушек, нищих и кидал. Обыденная настолько, что простые люди ее даже не замечают. В конце переулка, чуть поодаль от жилого сектора, находился бывший пустырь, ныне занятый серой громадой костела. До него оставалось не более пятисот метров. Расстояние, которое можно преодолеть за пять минут. Если, конечно, не брать во внимание сборщиков, заполонивших переулок от начала до конца.
Они уже ждали его. Извещенные Халей или стянувшиеся на клич Хозяина, а может быть, просто притянутые силой артефакта, вдруг запульсировавшего в кармане Геркиной куртки, точно маленькое живое сердце. Все сборщики Сумеречей и окрестностей, стар и млад. Сгрудившись в кучки, таясь по углам, прижимаясь к стенам, они провожали спокойно идущего Герку алчными взглядами, зубовным скрежетом, едва слышными проклятиями и завистливыми стонами.
Группка босоногих цыганят чуть ли ни синхронно сплюнула вслед Воронцову, с ненавистью цедя что-то непонятное на своем языке. Герка проигнорировал их.
Седая старуха с безумными глазами, уверенно стоя на двух ногах, погрозила юноше костылем. Герка лишь улыбнулся.
— Парень, парень! — бочком выкатился наперерез пухлый дедок, одетый подчеркнуто бедно, но опрятно. — Господь поможет, парень! Помоги и ты, подай на бедность!
— Мимо, дед, мимо. Какой «господь», когда вы все только в Случай и верите? Сказал бы честно, был бы другой разговор…
— Случай поможет! — мгновенно исправился старик. — Оговорился я! Случай поможет!
— Поздно, дед, второго шанса не даю.
Воронцов уверенно отодвинул назойливого попрошайку со своего пути.
Заросший бородой по самые глаза бомж оскалился и выскочил вперед, размахивая тупым кухонным ножом. Герка обошел его, даже не замедлив шаг.
Все они шли за ним по пятам. Даже самые осторожные отлипали от стен, крадучись двигались за Воронцовым, не в силах сопротивляться свету чужой удачи. Сборщики напоминали стаю оголодавших волков, одуревших от запаха крови. Выгляни кто из жителей окрестных домов в окно, их глазам предстала бы жуткая картина на грани безумия. Но жители окрестных домов, как обычно, прилипли к экранам телевизоров, не в силах оторвать глаз от невероятно интересной… рекламы. Плотное живое полукольцо от стены до стены переулка настойчиво вталкивало Герку в единственно доступное место — высокие двери костела. Воронцов не сопротивлялся, но и подгонять себя не давал.
Впрочем, просто войти внутрь ему не дали. На пятиступенчатом крыльце, развалившись, сидели старые знакомцы — те самые гопники из парка, как по нотам разыгравшие вместе с Лилей партию первого знакомства со сборщиками. Приближаясь к ним, Герка ощутил, как против воли возвращаются старые привычки, и огромным усилием воли заставил себя выпрямить спину и развести плечи. Собственное поведение его порядком разозлило. Ничего хорошего наглой троице это не сулило. Нечисть не унимается, хочет сыграть «на дурака», надеясь отжать свою долю везения? Что ж, пусть попробуют. Теперь он знает все их уловки и приемы…
— О, старый знакомый! — подчеркнуто удивленно обрадовалась Главная Голова. — Здорова, шкет! Че, нашел пацанам мелочишки?
«Черт, как же не хватает Лили, уверенной, всезнающей… Лили-заступницы. Лили-предательницы».
Герка молча продолжал идти вперед. Так, словно не к нему обращался лысый хулиган. Так, точно не кралась по пятам пестрая толпа мелких сборщиков.
— Эй, епта! Оглох, что ли? — Левая Голова встал в полный рост, расправляя не слишком широкие плечи. — В зубы захотел? Это мы ми…
Поравнявшись с ним, Воронцов, не сбавляя ход, со всего маху приложил не в меру разговорчивого гопника тыльной стороной ладони по челюсти. Рука мгновенно онемела от кончиков пальцев до самого локтя. Зато Левый, схватившись за разбитые в кровь губы, от удивления шлепнулся на задницу. По-детски обиженно заныв, он на четвереньках подбежал к своим друзьям, оперативно преградившим Герке дорогу. Вновь, как в самый первый раз, они стояли перед ним втроем, по-прежнему более наглые, более сильные, более уверенные в себе.
— Слышь, борзота, ты чего такой бесстрашный, а? — По тому, как побледнел шрам на губе Старшей Головы, можно было догадаться, насколько он взбешен. Однако парень все еще не лез с кулаками, ограничиваясь угрозами. То есть, иными словами, вел себя совершенно для себя нехарактерно. Он был последним испытанием перед входом внутрь, последней линией обороны, за которой бои будут в десятки раз более жесткими и кровопролитными. До полного истребления одной из сторон. Зажатый между двух огней — гневом Хозяина и неизвестными способностями загадочного мальчишки, — Старший боялся. Так, как никогда еще не боялся раньше. Именно страх заставил его прибегнуть к последнему козырю.
Стоящая плечом к плечу троица вновь напомнила Герке Змея Горыныча — огнедышащего трехголового ящера из древнерусских былин. Даже не просто напомнила, а внезапно стала им. Не в силах разобрать, где заканчивается реальность и начинается безумие, юноша смотрел, как три человека склеиваются в единый дышащий, ворочающийся ком биомассы, из которого торчат уродливые головы на неестественно длинных шеях. Словно некий Босх от скульптуры вылепливал из глины плод своего больного воображения. Получалось нечто невероятно далекое от пузатого забавного дракона из детских мультиков.
С хрустом ломались и сращивались лицевые кости, деформируя челюсти в подобия экскаваторных ковшей. Зрачки вытягивались из точек в полоски. Массивное мускулистое тело поднималось над ступенями на четырех мощных колоннообразных ногах. Руки парней сплавились в две бугрящиеся мышцами конечности, с остервенением рванувшие кожу на груди, стремительно покрывающуюся крупными изумрудными чешуйками, растущими внахлест. За спиной существа глухо шлепнулся обросший костяными шипами хвост, с треском разломивший на части облицовочную плитку. Чудовище трубно взревело всеми тремя глотками, выплескивая боль и ярость на замершего у его ног маленького человечка. Стремясь расплющить, смять, сокрушить наглеца. Размазать тонким кровавым слоем по ступеням костела. Однако маленький человечек не отступил, не пустился наутек, а, напротив, шагнул вперед, вынимая из кармана что-то маленькое, круглое, отразившееся в трех парах глаз глубоким зеленоватым мерцанием. Кажется, он собирался передать трехголовому ящеру свое сокровище! Три зубастые пасти довольно осклабились — они все же сломили, раздавили этого непокорного мальчишку!
Но, вместо того чтобы передать монету в требовательно протянутую лапу, мальчишка отвел руку и с невероятной скоростью ударил змея прямо в широченное солнечное сплетение, озарив мрачный переулок вспышкой яркого света. Сила удара отбросила монстра назад. Гигантская туша проломила толстые деревянные створки, влетела внутрь и рухнула на пол, распавшись на три составные части — обессилившие, покрытые синяками и ссадинами части.
